Александр Аронов

Он ушел в 2001 году, не дожив до юбилея. Так и не расслышанный современниками. Аронов не входил в плеяду тех, кто сотрясал строфами «Лужники» и Политехнический. Он был органически иным — закрытым для эстрадного жанра, чуждым публичности. Истоки экзистенциального отчаяния и пронзительной иронии его стихов — не в антисоветском пафосе эпохи, а в бездне человеческого одиночества. Неслучайно блестящая строчка «Когда нас Сталин отвлекал от ужаса существованья» — родом из последнего десятилетия внутренней эмиграции, когда перестали вслух размышлять об основаниях бытия. О поэте вспоминает Павел ГУТИОНТОВ.

Когда это было? Самый конец семидесятых? Самое начало восьмидесятых?

Так получилось, что мы с ним угодили выступать в один выпуск устного журнала, который устраивал ДК оптико-механического завода в подмосковном Красногорске. Что там говорили со сцены, естественно, не помню, но зато хорошо помню, что получили мы в итоге по конверту с баснословными по тем временам деньгами (по тридцатнику, что ли, на брата) и, конечно, решили их тут же пустить на что-нибудь хорошее. Тем более Аронов сказал, что именно в Красногорске живет литературовед Юрий Болдырев (единственный, чтоб вы знали, человек в мире, кто разбирал почерк поэта Слуцкого, и это именно Болдыреву мы будем потом обязаны потрясшим страну посмертным его изданием). Так что надо брать три, сказал Аронов.

Он был старше, он был значительно умнее, он, в конце концов, когда-то принимал меня на работу и был моим первым начальником. Три так три, ответил я. И был упоительный разговор на болдыревской кухне. Маленький, большеголовый хозяин рассказывал невообразимые вещи о своей прежней саратовской жизни, а Аронов достал наконец свой блокнот в красивом синем переплете, куда, я знал, уже второй год записывал «новое».

В том числе прочитал и это.

— Спиши слова! — попросил я.

— Книжки дождись! — пошутил Аронов.

Но слова списал. А дату не поставил. В общем, на самом-самом рубеже восьмидесятых. То ли совсем незадолго «до Афганистана», то ли сразу «после» него.

Стихотворение это в книжку Александра Аронова, которому сегодня исполнилось бы семьдесят лет, попало через четверть века. Я этой книжки дождался. Он — нет .

Мне кажется, объяснять, о чем это стихотворение, сегодня опять не надо.

НЕЖЕЛАНИЕ БЫТЬ ИСПАНЦЕМ

Черт подери их там, в Испании!

Проснешься ночью, весь в испарине,

И думаешь: что за народ!

Клокочут Франция, Италия,

Алжир, Марокко и так далее,

А эти — все наоборот.

Какие рыцари в Испании!

Они от мавров нас избавили,

Собой Европу заслоня.

Но, чтобы было с чем возиться им,

Ввели такую инквизицию,

Что мавры, знаете, фигня.

А простолюдины Испании?

Наполеона лихо сплавили.

Но только он пропал вдали,

Под благодарные моления

Спустились с гор и в умилении

Себя Бурбонам поднесли.

И вот сидят они в Испании.

Им без холуйства, как без памяти,

И неуютно без оков,

И раздражает независимость,

И дохлый их генералиссимус —

На стеклах всех грузовиков.