Елена Кауфман (Мульганова)

- Лена, ты ведь была участницей легендарной группы «Миссия: Антициклон»?

- Да, я там участвовала, подпевала в песнях. Это была электронная группа. Мы жутко прикалывались. Я делала костюмы на каждое выступление - из газет, из целлофана… И было достаточно интересно. Но, к сожалению, этот проект долго не протянул. Точнее, он просуществовал очень долго, потому что я в него вступила, когда ему было лет 9. А сейчас каждый решил заняться сольной деятельностью. И, вот, я попала на «Фабрику».

- «Миссией» тогда как раз занимался первый продюсер Земфиры Леонид Бурлаков. Твои песни его не заинтересовали?

- Мои песни?.. Ну, я ему много не ставила, потому что мы пришли к нему, будучи в «Миссии». Я ему ставила пару песен. Даже одна песня уже в процессе существования меня в этом коллективе попала в сборник «Электроакция», про папочку песня. В принципе, я ему очень понравилась как артист. Он даже предлагал мне что-то делать. Но, просто, на тот момент «Фабрика» было самым реальным предложением. И, естественно, я решила не упускать этот шанс.

- Ты говоришь – было предложение?

- Предложение пойти поучаствовать, пойти на кастинг.

- Получается, ты с детства песни поешь?

- Нет. На самом деле с самого детства я мечтала быть певицей, но никому об этом никогда не говорила. А когда я поступила в 10-ый класс, так получилось, что я своей подруге по секрету об этом сказала. И в 10-ом же классе, уже ближе концу, я познакомилась с музыкантами, и решила играть на бас-гитаре, то есть, сначала освоить какой-то инструмент. И с этого все началось.

- Для того чтобы писать такие песни, как пишешь ты, нужна долгая практика…

- Да, безусловно, где-то год я пробовала. Ну, во-первых, меня окружали очень талантливые люди, которые писали песни, и которые учили меня. Были такие моменты, когда у меня не получалось написать ни одной песни – и я просто рвала блокноты, выкидывала их с 16-ого этажа. Я даже не могу сказать до сих пор, что я научилась писать песни. Вот, мне кажется, что есть какие-то песни, которые вообще не я написала, а какая-то сила божественная снизошла, через меня прошла какая-то информация - в силу каких-то очень сильных переживаний.

Вообще, на самом деле, в школе, когда я училась, меня закомлексовали на тему писания песен. Когда я более-менее научилась играть на бас-гитаре и уже пыталась придумывать какие-то гармонии на первые свои песни, мне казалось, что я вообще никогда не смогу написать какой-то хит. И у меня действительно это ужасно получалось.

Я училась, конечно же. Были такие переживания. Читала много разных стихов. И как-то так… потихоньку происходило. На самом деле, написание песни – мифический, странный процесс. Я его вообще представляю как какой-то космос, и в этом космосе летают разные облака, в которые попадаешь. И песня тем лучше получается, чем дольше времени ты в этом облаке пробыл. В облаке какой-то конкретной информации. И потом это через тебя бац-бац – и вылилось в песню. Но, на самом деле, бывает по-разному.

- На какой музыке ты росла?

- Мне всегда очень нравилась группа Radiohead. Так как я музыкой начала интересоваться достаточно в позднем возрасте, то очень многое узнаю только сейчас. Мне безумно нравится Beatles, всякая старая музыка, классика. А из современных – конечно, росла я на Radiohead, Portishead, Бьорк.

- Тяжелое детство у современной молодежи…

- Тяжелое? Ну, согласна. Кстати, когда мы работали с Бурлаковым, с «Миссией: Антициклон», то там я как раз очень много узнала о Modern Talking… Много слушали такой эстрадной поп-музыки. Мне это тоже нравится. Мне кажется, что в каждом направлении музыки есть кандидаты очень классные.

- То есть, у тебя нет никаких рок-н-ролльных заморочек в голове?

- Нет.

- Это все потому, что ты пошла на «Фабрику»?

- Ну да, да… Вообще, странно. Вот я заметила такую вещь там, на «Фабрике». Так как основной круг моего общения – это рокеры, рок-музыканты, которые играют на гитарах, электронщики, то есть, не поп-музыканты – то для меня было удивительно оказаться абсолютно в другой среде, в абсолютно другой атмосфере. И когда приходили близкие мне по духу люди из сферы рок-музыки, то они там себя вели, к сожалению, как-то пафосно. Был какой-то такой пафос, что вот мы рок-музыканты, и мы пришли в такую… попсовую студию. Мне даже был немного обидно. Вот это, кстати, меня научило уважительно относиться к любому направлению.

- Почему тебе на второй день пребывания на «Фабрике» сменили фамилию?

- На самом деле у моей мамы фамилия Кауфман, и я изначально пришла на кастинги как Кауфман. Но так получилось, что по паспорту я еще пока еще Мульганова. И так как на «Фабрике» меня просили представляться по паспорту, чтобы они не запутались, я и представлялась как Мульганова. Когда я поняла, что Игорь Матвиенко будет моим продюсером на период «Фабрики», мы с ним обсудили эту тему и поняли, что Кауфман будет лучше. Поэтому я на второй день оказалась Кауфман. Была такая легкая недопонятость между нами.

- Твоя мама – известный модельер…

- Да. Моя мама – это такой… безумный человек. Я ее очень люблю. С самого детства я слышала звук ножниц, когда она всякие выстриги в ткани делала. Недавно она участвовала в Неделе высокой моды в Гостином дворе. Она придумывает безумные одежды. Кстати, я ношу ее платья. Она шила все мои костюмы, на все выступления, то есть, я брала из ее коллекции. Будет, надеюсь, и дальше шить мне костюмы на всякие мероприятия. Она была так рада, что я попала на «Фабрику». Гордится мною.

- А вот эти твои экзотические сольные номера кто ставил?

- Это Лина Арифулина. У меня с Линой там, на «Фабрике», произошел такой коннект, просто нечеловеческий! Он даже был не на уровне мнений, слов, шуток… А просто произошел… Мы об этом обе молчали, но прямо… прочувствовали, как мне кажется. Мы еще не разговаривали с ней на эту тему, хотя я ей говорила об этом. И вот когда она услышала мою первую песню, она сказала об этом номере. Я была в жутком восторге от того, что она мне предложила. Она эту песню поняла даже глубже, чем я. То, что вот этот стул я тащу, означало, что любовь не заканчивается, что она продолжается. И эта любовь – как груз, но, в то же время, у нее есть будущее. А смысл этой песни в том, что: «прости меня, все, до свидания». И я считаю, что она очень тонко там все подметила.

На самом деле, мне кажется, что Лина Арифулина в душе очень неформальный человек. Она очень талантлива. Когда мы ставили эти номера, я о них узнавала в последний момент. А когда я узнала за час до концерта, что я буду летать!.. Я еще не понимала, как я буду летать. И это все получалось, потому что она умеет объяснить и донести, что она видит, и как она это видит. И со мной это было так, это было настолько близко именно мне… Ей за это большое спасибо! На последней номинации я жутко волновалась, потому что я не понимала, что и как делать. Я понимаю, когда там в зале, в живую: есть музыканты, и ты поешь. На телевидении все не совсем так – там нужно чем-то удивить.

- Как ты думаешь, а почему все-таки проголосовали против тебя?

- Ну, понятно дело, потому что Мигель… Я сейчас понимаю, что снаружи все выглядит совсем не так, как внутри. Потому что не показывают всех тех приколов, которые были связаны с Мигелем (у нас у всех, кто там жил). Не показывают, как он нам там всем помогал. Я, на самом деле, помню первый момент, когда я вошла в этот дом. Мне стало жутко страшно оттого, что я тут надолго, вообще без связи с любимыми и близкими людьми. И все как-то сразу начали дружить, любить друг друга. Как здорово! Были все в большом восторге. А мне с самого начала было очень сложно. У меня там депрессия началась. И первое, что я сделала, когда все ели – я села за фортепиано и начала что-то играть. И первый человек из всех, кто там был, который обратил на меня внимание - это Мигель, который сказал: «Слушай, а с тобой все в порядке?» Он подошел и сказал: «Все нормально! Не парься!» И Мигель так к каждому подходил, и каждому был позитивным психологом. Он каждого вытягивал из каких-то неприятных ощущений, каких-то собственных заглюков. И, во-вторых, конечно, Мигель – его юмор. Практически 80% смеха и позитивной атмосферы были от него. И мы за день до номинации, до того, как нам сказали, кто будет прономинирован, ночью лежали на диване и болтали. Он сказал: «Ну да, Кауфман, вот увидишь, завтра нас с тобой номинируют». Я говорю: «Да ладно, Мигель, не может быть такого». И так произошло. Мы даже не удивились. И было сразу понятно и очевидно, что вот так произойдет. Я ребят вообще ни капельки не осуждаю за то, что они против меня проголосовали.

- А как ты думаешь, почему тебя два раза номинировали?

- Вот это вообще настолько непонятно, что и как на самом деле все там внутри происходит. Не знаю… Ну, наверное, действительно… может, мне там сложно было… Не знаю, почему. Но я была безумно рада, когда меня номинировали – что первый раз, что второй – потому что я могла показать свои песни.

- Пугачева оправдала твои ожидания?

- Ой, Алла Борисовна… До знакомства с ней у меня был какой-то образ, который вообще не соответствовал действительности. Алла Борисовна была самым главным человеком, который за нас переживал. Мы чувствовали, что она просто живет в этом доме. Она все время что-то спрашивала, разговаривала. Я ее еще больше зауважала после знакомства с ней.

- А наука была какая-то от нее?

- Да, конечно. Она - художественный руководитель. И она, безусловно, в каждом человеке находила его изюминку. Например, делали номер для Ирсен. Алла Борисовна сначала Лене Кукарской сказала: «Лена, вот попробуй, какая ты можешь быть сексуальной. Мы, в принципе, хотели сделать из тебя трактористку, но попробуй быть сексуальной». Лена попробовала под какую-то музыку ретро. А потом Алла Борисовна говорит: «Ну, вот, Ирсен, а теперь ты…». И после этого Ирсен так сыграла! Отлично! Открылся образ, стало понятно, как она себя ведет в общении, и как она должна себя вести.

Алла Борисовна каждого изучала, особенно в первую неделю. Она просто жила в этом доме, чтобы к каждому найти свой подход. Переживала за нас, в человеческом смысле. Когда приходила Алла Борисовна, нам всем становилось очень спокойно: «Ну, вот наша мама пришла».

- Матвиенко сделал тебе предложение о сотрудничестве уже после того, как ты ушла?

- Да. Я вообще, когда вышла оттуда, не понимала: что, как, где? Была в такой легкой прострации и непонимании, что со мной будет дальше. Ситуация меня пугала и настораживала. Я же пишу песни, мне же хочется, чтобы было какое-то движение. Но думаю: ладно, будь как будет – все равно уже ничего не решить, выбор был сделан.

- Ты не боишься репутации центра Матвиенко? Иванушки International, группа «Любэ»?

- Нет. Я очень рада, что попала к Игорю Матвиенко, потому что когда он появляется, когда я общаюсь с ним, у меня сразу возникает какое-то совершенно спокойное состояние. Я ему очень доверяю. Меня с Игорем познакомила Саша Маркво. Она моя подруга. Это было еще до «Фабрики». У меня еще со слов Саши появилось к нему человеческое доверие. И, в принципе, вот сейчас я с ним работаю - и еще больше стала ему доверять. Я общаюсь с ним и понимаю, что Игорь доверяет мне, а я доверяю ему. И идет движение. Вот, клип на песню «Я отрываюсь» мы сняли. Я очень довольна работой с ним. А «Иванушки» и «Любэ» - подтверждение тому, что с ним работать хорошо. Вот «Иванушек» взять. Это бойз-группа, которая существует уже 10 лет, и она существует, и существует полной жизнью. Это тоже подтверждает стабильность работы с Игорем. Чего я, в принципе, всегда хотела и всегда хочу. Потому что… как-то выплеснуться, и потом никак не существовать – мне кажется, это не по мне. Я не стремлюсь быть первой. У меня нет потребности в популярности. Мне хочется просто быть собой, жить спокойной жизнью, и чтобы мои песни доходили до людей, чтобы я могла заниматься творчеством, и это было оправдано. Мне кажется, то Игорь – это просто идеально…

Ну, а то, что традиционная музыка – вовсе нет. У Игоря есть даже такой проект, как Юля Бужилова, которая мне очень нравится.

- Да. Но где она теперь?

- Ну, я об этом, к сожалению, не знаю. Но вот Игорь этим занимается. Я тут видела оформление ее альбома.

Я не знаю, что будет со мной в результате. Но будь что будет. Мне кажется, если суждено, чтобы кому-то моя музыка понравилась, чтобы кто-то ее услышал – то так и будет. Это все равно не я решаю. И не Игорь. Мне кажется, это решается где-то выше. Решение свыше.

- А много у тебя песен?

- Много. На альбома три уже есть. Работа с «Миссией» принесла мне огромный опыт, именно с точки зрения общения с Бурлаковым. Он мне очень помог в отношении написания песен, научился абстрагироваться от своего «я» и открывать в себе разные направления, разные сферы. Ну и, конечно же, это познание своего собственного творчества. И это еще больше меня открыло. Мне кажется, что творчество – это постоянное открывание в себе что-то нового.

- Когда ты это увидела отчетные концерты «Фабрики» по телевизору – они отличались от того, как это видно изнутри шоу?

- Это у кого как… У некоторых нет, а у некоторых отличаются. К сожалению, люди вокруг (а, может, это и к счастью) – видят все только с этой стороны. То есть, они видят и оценивают этих людей как… вот, это «Фабрика звезд», это попса, это уже было. У людей уже создалось какое-то впечатление о «Фабрике». А на самом деле каждый из этих людей, которые там живут - я просто в этом убедилась – талантлив. Кто-то больше раскрылся, а кто-то – меньше. Я считаю, что на этой «Фабрике» каждый безумно талантлив.

- А ты до этого смотрела «Фабрику звезд»?

- До этого я смотрела только первую «Фабрику»… чуть-чуть совсем.

- В этот раз действительно очень сильные участники. Можно сравнить только с третьей «Фабрикой»…

- Мне кажется, это понятно, потому что были такие продюсеры как Игорь, Максим Фадеев, Алла Борисовна, и был огромнейший кастинг, в несколько туров. Я не могу утверждать точно, но я практически уверена, что те, кто нас набирал, делали это по единому согласию. Они между собой решали, а это, мне кажется, намного сложнее, чем один продюсер.

- Там ты конкурировала с семнадцатью других участниками. Теперь конкуренция будет больше или меньше, как ты думаешь?

- Я не чувствую никакой конкуренции. Я , наоборот, радуюсь, когда у кого-то получается. И, особенно, если это талантливый человек, и он прорывается. А если что-то обыденное, но если это обыденное приносит человеку удовольствие, если он хочет и добивается своей цели, то можно и за это только порадоваться. Это никаким образом не уберет никого.

Я не знаю… Я не вижу никакой конкуренции вокруг себя. Не потому, что ее нет, а просто мне неинтересно играть в эти игры. Для меня не это важно. Для меня важно, чтобы люди просто слышали мои песни, и кому-то это помогло. Вот это, мне кажется, намного важнее.

- Ты очень позитивно настроенный человек.

- Наверное. Все говорят, что я позитивная, значит, так оно и есть. Я, в принципе, вообще в жизни позитивный человек.

- И это здорово.

- А на «Фабрике» мне, наоборот, казалось, что я пухну от этого всего, и была неискренней. Но, в принципе, в этом, наверное, искренность и была.