Ирина Затуловская

— Что означает для вас этот жест признания?

— Это радостное и отчасти грустное событие, потому что я не вижу перед собой тех больших мастеров, с которыми я привыкла жить рядом. Неожиданно оказывается, что ты и сам должен кого-то заслонять — много больших художников умерло и уехало, не осталось никого, с кем можно было бы посоветоваться, показать работы. Для меня всегда важно было мнение Владимира Яковлева, Бориса Турецкого, Михаила Рогинского. Из старшего поколения — Павла Ивановича Басманова и Андрея Георгиевича Сотникова.

— Русский десант на прошлогодней Венецианской биеннале выступал под лозунгом «Возвращение живописи». Какое место занимает живопись в современной ситуации артрынка?

— Ничто не изменилось с тех пор, как во Вхутемасе висел лозунг «Живопись — царица искусств».

— Декларации о смерти живописи сильно преувеличены?

— Они могут напугать молодых художников, которые думают о том, что заниматься живописью сегодня бесполезно. Живопись ведь большой труд, и в этом смысле она угрожает молодежи. Мне кажется, мастерство художника очень напоминает труд ассенизатора — он должен очищать. У художника должно хватать сил на то, чтобы очистить зрительный образ.

— Но востребованность ведь не всегда вредит художнику...

— Ничего «вдруг» не бывает. Или художник хочет быть конъюнктурным, или искусством занимается. Иногда это совпадает, но нечасто.

— Вы пишете на кровельном железе, на старинных деревянных досках… Как память этих предметов взаимодействует с энергетикой живописи?

— Это просто материалы, средства… Но их прошлое, конечно, влияет. А нахожу я их на помойке. Или они меня.