Людмила Гурченко

Содержание

1. 'Я вам песенку спою про пять минут...'
2. Она вообще не признавала полумер.
3. 'Смейся в лицо судьбе...'

Душа плясала! Юная девчонка в ярко-зеленом платье и немыслимых красных босоножках с бантами вышагивала по Арбату. В ушах Люси красовались крупные клипсы-ромашки. В волосах вместо заколок - другая пара таких же клипс. И почти все лицо покрывал неровный слой алых румян. Прохожие улыбались - Люсю нельзя было не заметить. Но главное, что бросалось в глаза, - ее победная походка. Она только что завоевала Москву: стала студенткой ВГИКа. И сейчас отправлялась на следующее 'боевое задание' - свидание с москвичом. Когда девушка, виляя бедрами, подошла к парню, тот онемел. Сунул ей в руки три гвоздички и сбежал. 'Во слабак! - решила тогда Люся. - Да я задавила его своей исключительностью!'

Она действительно была исключительной. Хотя сама Людмила Марковна считала, что победное самоощущение внушил ей папа. 'Только у Москву! - втолковывал он. Моя дочурочка усех положить на лупаты! В Москву поедешь, моя богинька, моя клюкувка, моя дрыбалачка дорогенькая...'

Столицу Люся взяла с лету. И все то, что прилагалось к главному городу страны, - тоже. Самые красивые (знаменитые, успешные - ряд можно продолжить) мужчины становились ее поклонниками. Она, со своим харьковским акцентом и пробелами в образовании и воспитании, легко обходила столичных красавиц и умниц. И стала первой. Пусть с трагической и неровной судьбой, но все, же стала.

'Я вам песенку спою про пять минут...'

'Карнавальная ночь' перевернула ее жизнь. Она, тогда еще студентка, получала письма мешками. Телефон в съемной квартире трезвонил практически сутками. Все хотели ее увидеть, снова послушать песенку про пять минут, если получится - прикоснуться. Ну и узнать: правда ли, что у артистки талия 48 см?!

Этот фильм стал Люсиной удачей. Ее проклятием... А чуть позже - и спасением.

- Нет-нет, только не Гурченко! У нее лицо невыразительное и слишком много ужимок, - таков был вердикт худсовета. И в 'Карнавальной ночи' начали снимать другую артистку - очень красивую. Вот только танцевала вместо нее другая. Пела тоже. А потом выяснилось, что красотку придется еще и дублировать. Тут уже возмутился повелитель 'Мосфильма' Иван Александрович Пырьев. Именно он, встретив юную Люсю в коридоре киностудии, утвердил ее на роль Лены Крыловой. Судьба? Похоже.

'Ну, щас я вам покажу!' - Люся готовилась поразить режиссера и всю группу своими убойными танцами с аккордеоном и песнями 'под Лолиту Торрес'.

Но молодой режиссер с труднопроизносимым именем 'Ильдарсаныч' (Эльдар Александрович) морщился и бросал свое коронное: 'Нет! Это нам не подходит!' Он говорил Люсе 'вы' и не повышал голоса, но она чувствовала - не любит он ее, ой не любит. Рязанов не просто не любил: он ее совершенно не воспринял. Зато к актрисе благосклонно отнесся мэтр кино Игорь Владимирович Ильинский.

После выхода фильма Люсю рвали на части. И в прямом смысле слова тоже: после одной встречи со зрителями от того бархатного платьица с белым воротничком, в котором она снималась, остались рваные клочья. Триумф был небывалый! И девушке представлялось, что так будет всегда... Естественно, у Люси появилась 'звездная болезнь'. Она с видом 'все знаем, все можем, и не такое видели' раздавала прогнозы своим однокурсникам: 'Эта? Да на нее никто не посмотрит и в кадр не возьмет! А вон та - да, ее будут снимать, в ней что-то есть'.

Родители были счастливы. Особенно отец. Марк Гаврилович с удовольствием разбирал мешки писем от ее поклонников, делая пометки красным карандашом: 'Ответить!' А нахальный вопрос соседки: 'Признайтесь, Марк, сколько вы дали денег, чтобы вашу Люсю сняли в кино?' - гордо игнорировал.

А потом в одной популярной газете появилась разгромная статья об артистке Гурченко. Якобы она гребет деньги лопатой, зарабатывая на 'черных' концертах. Да, Люся тогда не просто работала - вкалывала. Но почти ничего не получала! Нечестные администраторы использовали 'провинциальную дурочку', хотя несколько конвертов ей все же всунули...

После той статьи у Люси началась истерика. Родители были в шоке. 'Дочка, скажи: это было? Как же нам теперь людям в глаза смотреть?' - плакал папа. И это стало началом конца ее триумфа. Нет, ее еще снимали. Вышел неплохой, но явно подражательный фильм 'Девушка с гитарой', где вовсю эксплуатировалось водевильное амплуа актрисы. Ей предлагали совсем скромные роли в проходных фильмах - и она бралась. Но все чаще стала получать разгромные эпистолы. 'Как вы могли? Ведь мы вас так любили, так в вас верили...' - писали бывшие обожатели.

Много лет спустя Людмила Марковна признается, что в той истории не обошлось без КГБ. Ей предложили сотрудничество-стукачество: отчеты о том, кто, где и что сказал о власти, кино, жизни... Она отказалась. 'Не хочешь есть хлеб с маслом, - сказал ей один гэбист, - значит, будешь хлебать д...мо'. 'И я много лет его хлебала!' - добавляла Людмила Марковна.

Но все это будет после. А тогда, в конце 50-х, у нее - безумная популярность, толпы поклонников. И любовь...

Поднос был заставлен тарелками: борщ, лапша с сосисками, стакан чая, булочка. Тут она подняла глаза и увидела ЕГО. Поднос едва не выскользнул из рук. Перед ней стоял писаный красавец: черные с поволокой глаза, аккуратная бородка, надменная улыбка и легкий румянец. Сразил наповал! Люся влюбилась сразу. Это был Борис Андроникашвили, будущий сценарист. И она сделала невозможное, чтобы завоевать этого парня.

Они были очень, очень разными. Он - насмешливый интеллектуал. Она - провинциальная простушка. Он любил серьезное кино и язвил над музыкальным 'мылом'. Она горячо защищала любимый легкий жанр, но когда Борис начинал говорить - слушала его, открыв рот. Очень скоро они стали родителями: в 1959 году в семье родилась дочка Маша.

Но к тому моменту они, кажется, уже поняли, что быть вместе не могут. Денег недоставало: Борис еще был студентом, а подработки в его планы не входили. Люся отправила дочку в Харьков, к родителям. Кстати, с ее отцом Борис демонстративно не захотел искать общий язык. Острые углы сглаживала мама, Елена Александровна. Этой умной и образованной женщине было, что обсудить с Борисом, сыном расстрелянного писателя Пильняка.

Через два года они расстались. Люся тогда угодила в больницу. В глазах темнело, сердце бешено колотилось, ломило руки и ноги. А главное - она потеряла голос. Оказалось, у молодой женщины - сильные эндокринные нарушения. 'Это умирала моя любовь', - скажет она потом. На прощание гордый красавец сказал ей: 'Значит, Маша будет расти без меня. У нее от меня ничего не будет... Собственно, это уже будет не моя дочь'. И этих слов Людмила ему не простила никогда.

Она вообще не признавала полумер.

Ни в чем. Если любила - то всей душой, ненавидела - столь же сильно. И романов на стороне себе не позволяла. Правда, однажды с ней это случилось. Она была гражданской женой актера Саши Фадеева, когда влюбилась в своего коллегу по театру Игоря Квашу. Жить с двумя не умела - и ушла от Саши. Но с Игорем они быстро разбежались, в тот момент, когда она покинула театр 'Современник'.

Ее следующим избранником стал певец Иосиф Кобзон. Между ними было сильное притяжение. И яркие ссоры: они будто бы мерялись силами, делили власть. Кобзона злило то, с какой легкостью она переключала внимание любой компании на себя. Он хотел детей, а она мечтала о ролях. Он намеренно делал ей больно, язвительно спрашивая: 'Что же тебя, такую звезду, никто не снимает?' Разошлись они с диким скандалом - приревновав, Иосиф ее ударил - и до конца своих дней так и не помирились. 'Ненавижу!' - как-то бросила ему на общем концерте уже пожилая Людмила Марковна. 'Значит, все еще любишь!' - парировал Иосиф Давыдович. Свою страстную натуру Гурченко никогда не усмирила.

'Смейся в лицо судьбе...'

1973 год для Люси стал знаковым. Ей 37. За плечами юношеский успех 'Карнавальной ночи' и масса проходных фильмов. Основным источником заработка стали концерты по провинциям. Собирались не очень удачливые актеры и колесили по большой стране. И вдруг... Вдруг ей предлагают главную роль в киноленте 'Старые стены'. Кстати, до конца своих дней Людмила Марковна этот фильм называла в числе любимых. Он спас ее от краха. С этой работы началась вторая волна ее популярности. На съемках было все: неверие в себя, страх, порыв отказаться от роли. Даже мысли о самоубийстве - они не единожды ее посещали. Но Люся взяла рубеж: водевильная актриса на глазах превращалась в драматическую.

Этот роковой год разделил жизнь Людмилы на две части: умер ее папочка. Самый надежный, самый любимый человек на свете.

В память о нем Люся потом напишет книги 'Мое взрослое детство', 'Аплодисменты', 'Люся, стоп!'. Будет посвящать отцу свои работы в кино. От депрессии тогда ее спасла новая любовь: к молодому музыканту Константину Купервейсу. Он ее обожал, но впоследствии предал.

Со смертью отца в ней что-то надломилось. Отношения с матерью стали прохладными. А через несколько лет она вдрызг разругалась со своей единственной дочерью из-за квартиры. На какое-то время они прекратили всяческое общение. Людмила Марковна, не знающая золотой середины, страстно ненавидела Марию. И в смерти внука Марка она тоже обвинила дочь. Позже их отношения потеплели, но прежней любви и абсолютного доверия уже не было.

В последние 20 лет рядом с ней был Сергей Сенин. И его Гурченко звала папой, хотя он был намного младше жены.

...Это были съемки фильма, посвященного 75-летию актрисы. В павильон вошла пожилая женщина, утомленная и сгорбленная. Кто-то предложил стул - Людмила Марковна устало отмахнулась. Но когда включились камеры, она магически преобразилась. Лицо озарилось, плечи расправились, и 75-летняя женщина легким шагом вошла в кадр. Смейся в лицо судьбе, примадонна.

Не привыкать тебе, примадонна,

К роли страшной и простой

Быть звездой.

Эту песню Алла Пугачева посвятила ей. Настоящей звезде кино и эстрады – Людмиле Марковне Гурченко.