Главная Войти О сайте

Михаил Петрашевский

Михаил Петрашевский

утопист-социалист
Дата рождения: 13.11.1821
Гражданство: Россия
Михаил Васильевич Буташевич-Петрашевский родился в столице Российской империи - Санкт-Петербурге - 1 ноября 1821 года в семье придворного царского врача. Крестник императора Александра I, в заместителях у которого у купели новорожденного стоял герой Отечественной войны 1812 года граф Милорадович. Именно Петрашевскому-старшему придется через четыре года вытаскивать из умирающего графа Милорадовича пулю декабриста Каховского.

По странной коллизии, в 1849 году военно-полевой суд приговорит к расстрелу крестника старшего брата Николая I. За что же? Как дойдет до такого человек с прекрасными связями в питерском свете? Человек, которому на роду было написано стать птицей высокого полета? Отец, человек нелюдимый, и мать, дававшая сыну деньги взаймы и бравшая с него за это векселя, вряд ли смогли повлиять на внутренний мир Петрашевского.

В 10 лет Михаил поступает в Царскосельский лицей. Это был мальчик с тонкой, ранимой душой, который не выносил административного или морального давления. И в чужом холодном окружении лицея, превратившегося в школу юных чиновников-карьеристов, вел себя дерзко, вызывающе, что выливалось в озорство и ухарство. Внешность Михаила Васильевича была весьма оригинальной: "среднего роста, полный собою, весьма крепкого сложения, брюнет, на одежду свою он мало обращал внимания, волосы его часто были в беспорядке; во взоре более всего выражалась глубокая вдумчивость, презрение и едкая насмешка". Однажды, по слухам, он явился в Казанский собор, переодетым в женское платье, не слишком усердно замаскировав свою густую черную бороду. На эту странную богомолку сразу обратили внимание соседи. А потом подошел квартальный надзиратель и сказал: "Милостивая государыня, вы, кажется, переодетый мужчина". Петрашевский не растерялся и ответил в духе будущего театра абсурда: "Милостивый государь, а мне кажется, что вы - переодетая женщина". Квартальный смутился, а Петрашевский успел улизнуть.

Естественно, что лицейское начальство постаралось учесть все "промахи" в поведении Михаила и выпустило его по окончании учебы в 1839 году с XIV классом - коллежским регистратором (обычно лицей заканчивали с X-XI классом по Табели о рангах). И это несмотря на то, что знания его были по всем предметам "отлично хорошие", а поведение "довольно хорошее".

Утописты разбудили Петрашевского...

Работая переводчиком в МИДе, Петрашевский заканчивает юрфак Петербургского университета. Именно в стенах университета Михаил Васильевич знакомится с трудами социалистов-утопистов, и это знакомство круто изменило его и без того нелегкую жизнь. Убежденный западник, Петрашевский желает ликвидировать обширные монархические империи, заменив их свободным федералистским союзом народов. Образцом объявлялись США. Интересно, что задолго до реальных деклараций сибирских областников-сепаратистов Петрашевский уповал на Сибирь как на область для создания идеального государства: "Мне думается, что Сибирь заменит настоящую Россию, и что в ней-то возникнет народность русская без примеси, и правление республиканское будет в ней господствующим". Хорошо сказано. 160 лет прошло с тех пор, а нет-нет, да перед какими-нибудь выборами в Красноярске всплывет бело-зеленая символика "свободной Сибири".

Вскоре все прелести Сибири Петрашевскому придется испытать на собственном организме. В 1845 году после смерти отца он добился у матери выделения себе большой квартиры, но хозяйкою двух домов Петрашевского-старшего по-прежнему оставалась мать - Федора Дмитриевна. По воспоминаниям современников, она постоянно была недовольна тем, что сын покупал огромное количество книг, а дочь свою кормила "крайне дурно, чем совершенно расстроила ее здоровье". Михаилу Васильевичу теперь не приходилось наблюдать ежедневные семейные сцены по поводу получения от матушки 3-4 рублей, на которые ей постоянно требовались расписки. Рассматривая деспотизм семейный и чиновничий как звенья николаевского деспотизма, сковавшего страну, Петрашевский практической формой протеста против режима избрал "борьбу за законность", став ходатаем по частным делам в Сенате. Его постоянно тянуло к своеобразной адвокатуре. Хотя такого института тогда Россия еще не знала, но были широко распространены "ходатаи" - люди юридически грамотные, способные вести судебные тяжбы за лиц, мало в этом смыслящих.

В конце 1845 года Петрашевский начинает собирать по пятницам таких же вольнодумцев у себя на квартире. С самого начала "пятницы" приняли просветительский и социалистический характер: Петрашевский активно пропагандировал там принципы учений социалистов-утопистов. Далеко за полночь расходились от него посетители, наполненные свободомыслием. Среди активных членов кружка, как известно, был и молодой Достоевский. Социалистические увлечения Петрашевского сразу же перестали быть секретом для широких слоев питерского и московского обществ. За хозяином "пятниц" был установлен негласный надзор - с тем, чтобы выведать, "какого он поведения, какие знакомства имеет, кто бывает у него в гостях и чем занимаются". Люди с юридическим образованием, к тому же распространявшие знания среди молодежи, особо интересовали III отделение. Один из его руководителей, Л.В. Дубельт - начальник штаба корпуса жандармов, всерьез считал, что широкое распространение знаний является главной опасностью, и предлагал "выдавать знания строго по рецепту", словно "яды". И поскольку, считал он, этим особенно грешат юристы, их следует держать под особым контролем.

В марте 1848-го министр внутренних дел Перовский поручил заняться разработкой дела дворянина Петрашевского опытному чиновнику особых поручений Липранди. Первые месяцы поисков были почти бесплодны. Заговора не было, но Липранди, как трюфельная ищейка, чуял его. В прошлом опытный военный разведчик российской Южной армии, он был практически знаком с агентурной работой с войны 1812 года, когда был назначен в захваченном русскими войсками Париже заведующим русской военной агентурой. Затем много лет с глубоким интересом вел агентурную разведку Турции: достаточно сказать, что более 30 лет он собирал все, что издавалось по Турции, - его библиотека содержала более 3000 томов, практически все, что было когда-либо написано о Турции на любом языке. И это было не бездумное коллекционирование, а вдумчивая работа, завершенная подробнейшим описанием нравов Оттоманской империи.

Столкновение с таким умом 58-летнего сыщика 27-летнему Петрашевскому стоило и свободы, и впоследствии - жизни. Липранди рассматривал это дело как, быть может, последний свой шанс достичь высшей ступени карьеры, о которой давно мечтал. Меры, предпринятые им для вербовки подходящей кандидатуры на роль агента полиции в кружок Петрашевского, были экстраординарными. В течение лета 1848 года Липранди решил зажить "открытым домом": трижды в неделю он дает обеды (не из своего кармана, а за счет сметы на секретные расходы МВД), что весьма расширило круг посещавших его приемы. Знать на выходные уезжала за город - на дачу, а в столице оставались никому не известные молодые люди, зачастую (человек по 20) приглашавшиеся на легкие пикнички. Таким образом и удалось найти провокатора - Антонелли. Липранди строил свой расчет на том, что если один человек (Петрашевский) ищет единомышленников, а другой (агент Антонелли) хочет познакомиться с ищущим, то их встреча неизбежна.

Знакомство вскоре произошло, и агент так сумел сыграть роль "открытой души", жаждущей истинных знаний и полезной деятельности "на благо народа", что горячий и нетерпеливый до дела Петрашевский попался в ловко расставленные охранкой сети. Итог - военный суд и приговор от 19 декабря 1849 года - расстрел "за организацию общества пропаганды". Но для того, чтобы монарх мог публично проявить свои милости, на утверждение царю предлагались более снисходительные меры наказания смертника: Петрашевского, лишив всех прав, сослать на бессрочную каторгу. Так и поступили. И уже через три дня, сразу после объявления приговора, Михаил Васильевич был отправлен в Восточную Сибирь.

Из письма к Федоре Дмитриевне: "Любезнейшая маменька! Я назначен в Нерчинск, в каторжную работу, с некоторыми из моих знакомых. Это вам, вероятно, известно из газет, если об этом напечатать почтено удобным. Не буду говорить, что вытерпел я во время моего содержания в крепости, - это превосходит всякое вероятие. То же не дай Бог терпеть лихому татарину, что потерпел я проездом, не отдыхая ни часу в течение 11-дневного пути с курьером из Петербурга в Тобольск. И дальнейшее странствие от Тобольска не сладко, а просто мучительно. Прошу Вас заранее приготовить некоторую сумму денег, чтобы не умирать почти с голоду и иметь необходимое".

Пешком в составе партии каторжников он проделал путь из Тобольска в Иркутск, затем в Нерчинск. Зимой. Только по манифесту от 26 августа 1856 года Петрашевский был освобожден от каторжной работы и переведен на поселение в Иркутск.

Но и здесь неугомонный характер Михаила Васильевича дает о себе знать. Возглавив передовую общественность города, протестовавшую против поведения властей, знавших и не предотвративших дуэль (повлекшую смерть одного из дуэлянтов) между двумя чиновниками, Петрашевский был выслан из Иркутска в Красноярск. 4 марта 1860 года Михаил Васильевич приезжает в город на Енисее всего на трое суток. Дальше его путь лежит в знаменитое Шушенское, затем в Минусинск и лишь к концу года Петрашевский возвращается в Красноярск - для приискания занятий и свидания с двоюродным братом И.А. Вахрушевым. "Мои отношения с ним (Вахрушевым. - Авт.) по причине нашего близкого родства существуют, но они прилично холодны, как это предписывает мне уважение к самому себе, они таковы, что если б я умирал с голоду, то с просьбою о куске хлеба обратился ко всякому другому, а не к ним". (Кузен передавал письма Петрашевского к матери нераспечатанными в охранку).

Сестра, боровшаяся в столице за смягчение положения брата, добилась аудиенции у приехавшего в Питер генерал-губернатора Восточной Сибири Корсакова. Но тот припомнил вариант отзыва Петрашевского о себе (по поводу частых отлучек генерал-губернатора в столицу): "Корсаков имеет столь же прав на генерал-губернаторство, как всякая почтовая лошадь. Лошадь его умнее".

Прошло полторы сотни лет, а для нашего края эти слова и сегодня не пустой звук. В Красноярске Петрашевский принимал деятельное участие в работе городской Думы путем индивидуальных бесед с ее гласными, чем вызывал гнев городских властей и церковников. Пришлось месяц посидеть в Красноярском тюремном замке - за то, что подписался потомственным дворянином в прошении о причислении себя к красноярским мещанам. "В последнее время моего пребывания в Красноярске обстоятельства заставили меня думать, что при существующих, а может быть, уже и не существующих условиях в непродолжительном времени в нем будет возможно всякому, кто имеет позыв, наслаждаться жизнью эстетической во всей ее полноте, т.е. быть разумно деятельным во всех отношениях, ибо свойства дрожжей стало усваивать и тесто, всякие опресноки стали, видимо, окисляться, туземная гниль и заезжий навоз разлагаться и улетучиваться". Почти полтора века этим словам, а как актуальны они для Красноярска сегодня.

Три года Петрашевский пробыл в Красноярске, после чего его ссылают в село Бельское Енисейского округа, где он скоропостижно умирает 7 декабря 1866 года. Из завещания М.В. Петрашевского, написанного в каземате Петропавловской крепости вскоре после ареста: "Насчет погребения моего больших хлопот не делать, а совершить самым экономическим образом. Всего лучше отдать в анатомический театр для приготовления анатомических препаратов. Из кишек или жил, хорошо не знаю, попробовать сделать струны".

Хоронить его было некому, труп два месяца лежал в холодильнике, а затем был зарыт вне кладбища, ибо умер Петрашевский "без покаяния", да и с местными попами отношения у него были натянутые. Как вышло - так вышло. В это село в сентябре 1909 года прибыл в ссылку другой шляхтич - будущий Железный Феликс Дзержинский, впрочем, пробывший в этих краях недолго. Еще по пути он узнал, что более 40 лет назад здесь умер и похоронен видный деятель российского освободительного движения М.В. Буташевич-Петрашевский. С помощью старожилов Феликс Эдмундович отыскал заросшую бурьяном могилу, привел ее в порядок и установил столб, похожий на тот "позорный столб", у которого на Семеновском плацу в Санкт-Петербурге 22 декабря 1849 года Петрашевскому была объявлена "высочайшая милость" о замене смертной казни пожизненной каторгой.

Полиция и духовенство "усмотрели в деятельности Дзержинского проявление дерзости и смутьянства" и постарались избавиться от него. В Красноярске имя Петрашевского не отмечено никоим образом: ни мемориальных досок, ни улиц с его именем. Он забыт нашими культуртрегерами, забыт и интеллигенцией города, для пробуждения общественной жизни которого положил немало сил. Почему? Может, потому, что вся жизнь его - один большой вопрос: "Кем же он был - человеком чести или материнским Федориным горем?" Каждый ответит на него сам, по совести.

© БиоЗвёзд.Ру