Михаил Плоткин

Родился в семье служащего. Еврей. Окончил семилетку и школу фабрично-заводского ученичества. Работал на Московском автозаводе.

В РККА с 1931 г. Окончил Школу морских летчиков и летнабов им. Сталина в г. Ейске.

Член ВКП(б) с 1939 г.

Участвовал в советско-финской войне. Был командиром звена 3-й эскадрильи 1-го минно-торпедного авиаполка ВВС Балтийского флота. Награжден орденом Ленина.

30.11.39 г. участвовал в бомбардировке Хельсинки в составе эскадрильи под командованием капитана Токарева.

Всего совершил более 50 боевых вылетов.

В 1940 г. был назначен командиром 3-й Краснознаменной эскадрильи 1-го мтап.

Участвовал в Великой Отечественной войне с июня 1941 г. Был командиром 3-й Краснознаменной эскадрильи 1-го минно-торпедного авиаполка ВВС БФ.

30.06.41 г. участвовал в уничтожении немецкой переправы через Даугаву.

29.07.41 г. по приказу Ставки ВГК на базе 1-го мтап ВВС БФ была создана авиагруппа особого назначения в составе двадцати экипажей. Основной задачей авиагруппы являлось нанесение бомбового удара по столице фашистской Германии.

Капитан Плоткин был назначен командиром звена управления авиагруппы.

В ночь с 7 на 8.08.41 г. участвовал в первом налете на Берлин.

13.08.41 г. капитану Плоткину Михаилу Николаевичу было присвоено звание Герой Советского Союза.

20.08.41 г. капитан Плоткин едва не погиб.

Рассказывает писатель Виноградов: «Он еще с утра почувствовал легкое недомогание, однако врачу при медосмотре об этом не сказал. Его самолет был готов к вылету, и он не мог и думать о том, что кто-то другой поведет его машину. Кружилась голова, ему было жарко, хотя в кабине 32 градуса ниже нуля. Мешала кислородная маска, так и хотелось ее сбросить с горячего лица. Но нельзя, задохнешься, высота более 6000 метров, а опуститься ниже невозможно - над морем кучевые облака. Самое разумное было бы вернуться в Кагул, предварительно сбросив бомбовый груз на запасную цель. Но что подумают о нем друзья? Нет, надо обязательно достичь Берлина, а на обратном пути можно будет передать управление штурману лейтенанту Рысенко, самому же немного отдохнуть.

Полчаса полета в огне от Штеттина до Берлина требовали от летчиков предельного напряжения. Тут не зевай, иначе собьют. Помнил это и Плоткин. Голова кружиться перестала, хотя по-прежнему было жарко. Все внимание - на приборы. Нервы натянуты, как струны: в любой момент может встретиться немецкий истребитель, и надо маневром мгновенно уйти от его щупалец-фар.

- Под нами Берлин! - доложил Рысенко.

Кольцо огня позади, над городом зенитки не стреляли. Рыскали одни истребители-перехватчики, но во тьме им было очень трудно уловить советские бомбардировщики.

Напряжение спало. И странно, вновь закружилась голова, перед глазами завертелись многочисленные стрелки на приборной доске, слились деления на картушкё компаса. Не хватало воздуха, под маской пот покрыл все лицо. Ох как хотелось сбросить ее, набрать полные легкие воздуха!

Рысенко ввел поправку в боевой курс. Его голос показался Плоткину далеким и чужим. И все же он инстинктивно сделал доворот вправо, хотя уже и не различал деления на компасе.

- Цель! - громко сказал штурман.

«Дошли все же»,- с облегчением подумал Плоткин, начав разворот на обратный курс. Дальше он ничего не помнил, словно провалился в глубокую яму...

Рысенко вначале не понял, почему вдруг ДБ-3, переваливаясь с крыла на крыло, стал беспорядочно падать на затемненный город. Ясно, что машина потеряла управление. Но отчего? Зенитки не стреляли, ночных истребителей рядом нет.

- Командир, командир, мы же падаем! - закричал он в микрофон. Ответа не было.

- Командир, что с вами? Вы живы?! Команди-и-ир!

Ответа нет. А самолет падал, моторы работали приглушенно, на малых оборотах. Вот-вот машина могла войти в штопор, и тогда конец, ее не вывести.

- Командир! - еще раз крикнул Рысенко, предполагая, что Плоткин, видимо, убит. Надо брать управление на себя. Лейтенант схватился за штурвал, пытаясь вывести самолет из падения. Безуспешно. Он все быстрее и быстрее устремлялся к земле. Рысенко выбивался из сил, но самолет его не слушался. Стрелка высотомера скатилась к цифре 4500. Они уже снизились почти на два километра!..

Очнулся Плоткин от тупого удара в голову. Вмиг сообразил, что он после сброса бомб потерял сознание и неуправляемый самолет стал падать на землю.

Надо немедленно вывести машину из падения. Он сбросил кислородную маску, схватился за штурвал. Скорость! В ней спасение. Полный газ. Двигатели взревели, заработали нормально. Хорошо, что ни один из них не успел заглохнуть. Высота 3000 метров. Где-то рядом аэростаты заграждения. Не напороться бы на них.

Падение прекратилось, самолет вновь стал послушен рукам опытного пилота, машина перешла в горизонтальный полет. Теперь следует поскорее набрать высоту, чтобы выйти из зоны аэростатов заграждения.

- Штурман, курс на Кагул! - запросил Плоткин.

- Командир, вы живы?! - удивился обрадованный Рысенко.- А я... я подумал...

Весь обратный полет по маршруту болезненное состояние не покидало Плоткина. Усилием воли он держался, понимая, что от него зависят жизни членов экипажа».

В августе - сентябре 1941 г. капитан Плоткин бомбил Берлин пять раз.

6.09.41 г. три уцелевших самолета авиагруппы вернулись на аэродром Беззаботное.

1-й минно-торпедный авиаполк включился в боевую работу по защите Ленинграда.

Летные экипажи наносили удары по обстреливавшим город артиллерийским батареям противника, уничтожали его живую силу и технику на линии фронта, топили боевые корабли и транспорты в Финском заливе и Балтийском море, ставили мины на морских фарватерах.

7.03.42 г. майор Плоткин погиб в авиакатастрофе.

Вспоминает генерал-лейтенант авиации Хохлов: «Обстановка в 1942 году требовала от нас всячески усиливать минирование водных фарватеров, которые, использовал в своих целях враг, и ставить мины прежде всего на подходах к военно-морским базам и портам. Ибо со стороны финских шхер шла угроза кораблям и транспортам Краснознаменного Балтийского флота на всем протяжении Финского залива.

Постановка мин с воздуха - дело не простое и не легкое. Оно требует от летных экипажей высокой выучки, сноровки, слаженности действий. Особая роль здесь принадлежит штурманскому составу.

Надо, прежде всего, отвлечь внимание противника от мест падения мин на воду. Для этого несколько экипажей с больших и средних высот наносят бомбоудары по объектам и районам минирования. Эти удары являются отвлекающими. Тем временем действуют самолеты-миноносцы. Они летят на планировании, с приглушенными моторами и с малой высоты сбрасывают мины в заданных координатах.

Минные постановки, которые проводили мы, подразделялись на демонстративные и скрытные. Первые преследовали цель убедить противника в том, что минируется именно данный участок. А на самом деле скрытному минированию подвергался другой участок водного фарватера.

Демонстративные постановки мин производились, как правило, в светлое время суток, и для этого использовались старые образцы авиационных мин - якорных, парашютных. Они также создавали определенную угрозу для противника и отнимали у него немало времени и средств для разминирования, а главное, отвлекали его внимание от мест скрытного минирования. А последнее имело своей целью нарушить морские сообщения противника в шхерных районах, затруднить выход его кораблей с военно-морских баз и из портов в Финский залив. Производились такого рода минирования в основном в темное время суток, небольшими группами, а то и одиночными самолетами. Беспарашютные донные мины сбрасывались с высоты 50–150 метров, а парашютные - с 500 метров и выше.

Летный экипаж должен был обладать высоким мастерством самолетовождения и пилотирования. Имея координаты, куда следует поставить мину, экипаж рассчитывал, в зависимости от высоты и скорости полета, точку начала планирования. Войдя в нее, летчик приглушал работу моторов и на планировании ложился на боевой курс. В расчетном месте штурман сбрасывал мину, и тогда летчик давал полный газ моторам, быстро уводя самолет из района постановки. При этом противник не имел возможности даже приблизительно определить место падения мины...

Командир 3-й эскадрильи капитан Михаил Николаевич Плоткин был непревзойденным на Краснознаменном Балтийском флоте мастером по минированию рейдов немецких и финских военно-морских баз. Незаметно ночью он выводил свой ДБ-3 точно на вражеский порт, на предельно малой высоте сбрасывал на фарватеры плавающие морские мины и успевал уйти раньше, чем прожекторы начинали полосовать небо, а зенитные установки вести огонь.

В конце февраля 1942 года ставший уже майором Плоткин выполнял очередное задание по минированию одного из отдаленных портов Финляндии, на рейде которого скопилось много немецких военных кораблей.

Экипаж вылетел темной зимней ночью, осуществил постановку морских мин в акватории порта и повернул на обратный курс. Наводящие станции в тылу противника специальным шифром сообщали на командный пункт о возвращении дальнего бомбардировщика. В пять часов утра ДБ-3 пересек линию фронта. Оставалось меньше двадцати минут лета до аэродрома, как вахтенный радист командного пункта услышал в эфире взволнованный голос стрелка-радиста сержанта Кудряшова: «Прощайте, друзья-гвардейцы! Мы сделали все, что могли...»

Группа экипажей успешно произвела минирование вблизи военно-морской базы противника. Самолеты возвращались на аэродром. Стрелком-радистом в экипаже капитана М.А. Бабушкина был гвардии старший сержант В.А. Лучников...

Уже совсем немного оставалось до аэродрома, когда стрелок-радист стал вызывать аэродром. Увы, рация вышла из строя… В тесном отсеке стрелку-радисту неловко возиться с радиоаппаратурой, когда на груди парашют. И Лучников отстегнул его. Тут же он нашел неисправность в радиостанции. Устранил ее. Бросил взгляд на приборную доску. Стрелка высотомера, заметил он, колеблется у отметки 1200 метров. Часовая показывает 5 утра.

И в эту минуту страшной силы удар сотрясает самолет. Он рушится, разваливается на части.

Не успев сообразить, что же произошло, Лучников оказался в открытом воздушном пространстве. По привычке резко рванул руку к груди, чтобы ухватить вытяжное парашютное кольцо, и только тут вспомнил: на нем нет парашюта.

Нашли Лучникова в глубоком снегу на скосе оврага почти через сутки после катастрофы. Нашли с еле уловимыми признаками жизни. Врачи установили двойной перелом правого бедра, обморожение верхних и нижних конечностей. Руки и ноги пришлось сразу же ампутировать...

В воздухе столкнулись два самолета ДБ-ЗФ. При этом капитан Бабушкин успел выброситься с парашютом и остался невредимым. Штурман старший лейтенант Надхе погиб... Катастрофа… стала роковой для второго нашего экипажа. Он целиком, во главе с Героем Советского Союза М.Н. Плоткиным, погиб...

Эта потеря была особенно тяжелой, невосполнимой для полка. Михаил Николаевич Плоткин по праву являлся не только незаурядным летчиком и отличным командиром эскадрильи, но и на редкость чутким, душевным человеком. Его называли в полку «экстра-летчиком», с него брали пример хладнокровия и смелости. Все эти качества проявились в Михаиле Николаевиче еще в дни боевых действий против белофиннов. Тогда он за геройские подвиги был награжден орденом Ленина. А за полеты на Берлин в августе — сентябре 1941 года удостоен звания Героя Советского Союза. Где только не побывал Плоткин со своим отважным экипажем! Бомбил Кенигсберг, Данциг, Штеттин, Мемель... Защищая Ленинград, обрушивал торпедно-бомбовые удары на корабли и транспорты противника в море, уничтожал фашистские артиллерийские батареи, с большим мастерством минировал вражеские водные фарватеры.

Вместе с Плоткиным столь же умело, мужественно и слаженно действовали лейтенант В.П. Рысенко, зарекомендовавший себя одним из лучших штурманов в полку, и стрелок-радист старшина М.М. Кудряшов - оба награжденные орденами Ленина и Красного Знамени».

Похоронен в Санкт-Петербурге на кладбище Александро-Невской Лавры.