Надежда Пушкина

Она осторожно сняла нагар со свечи, еще раз внимательно вгляделась в строки-бисер, придирчиво отыскивая ошибки - упаси Боже, ведь это прошение - императору, - и начала осторожно посыпать лист песком. Вздохнув, покачала головой... Ах, Александр, Александр - как непонятен, как сложен он всегда был для нее, матери, для той, которая, казалось бы, должна читать его, как раскрытую книгу... Ей всегда было трудно с ним: неповоротлив и тут же - непоседа, может бежать сорвавшись с места или замереть неподвижно где-нибудь в углу на несколько часов - с трудом дозовешься... И настроении всегда неровном: то блещет остроумием, весел, заразительно хохочет, а то задумчив и нервен, в детстве еще и ногти грыз - сквернейшая привычка! Благодарение Богу, отучила, хоть и жестоким образом: привязывала руки за спиной носовым платком на несколько часов. Не плакал, хмурился только, так и ходил хмурый, пока не позволяла она нянюшке Арине развязать затекшие руки... Он, дуя на пальцы, тихонько потирал их и морщился, чтоб не заметила мать повлажневших от слез глаз... Но она замечала всё. Проходя мимо, как бы невзначай касалась пальцами плеча или волос... Он вскидывал голову, удивленно замирал, затихал... Провожал глазами ее силуэт до входной двери, шуршанье ее шелков... Как она любила шелка! Когда-то в молодости ее наряды находили самыми обворожительными на Петербургских балах... Когда-то это было! Еще почти при Елизавете! И никто не знал, что наряды эти шились на последние деньги и часто девице Ганнибал приходилось после вихря балов подолгу вместе с матушкою сидеть на хлебе и воде, отдав последние гроши на кружево и веер слоновой кости. Если б не брат отца генерал Ганнибал! Сколько прекрасных дней она провела в его роскошном имении - мызе Суйда, сколько книг прочла из его чудесной библиотеки!.. На конюшне, где-то вдалеке заржала лошадь, она передернула плечами, ежась от разом нахлынувших воспоминаний: тряская карета, ночное небо, месяц заглядывает в окно. Полусонная девочка, в наспех надетом платьице, со спутанными волосами сидит у матери на коленях, зябко прижавшись к ней, пытаясь согреться... Опять ее подняли среди ночи, одели, куда-то повезли, опять они от кого-то прячутся. Неужели от того человека у которого черные руки и странная белозубая улыбка? Страшно маленькой девочке, непонятно ей это бегство посреди ночи, в неизвестность, в никуда!.. Сколько их будет, этих бегств за всю ее жизнь, сколько адресов и домов сменят они в попытках убежать от прошлого! Только возможно ли это?

Навряд ли. Она еще раз придирчиво осмотрела лист бумаги с фамильным гербом пушкинского рода... Подумала про себя, что если как следует покопаться в родословных бумагах, то можно обнаружить, что она приходится родственницей собственному мужу*. Странная вещь - Судьба. Ей, красавице, балованной матерью несмотря на всякие лишения, блистающей, кроме незаурядной внешности ( не зря же звали ее в свете la belle creole - прекрасная креолка*! - сказывалась африканская кровь отца и деда.) еще и остроумием и твердостью характера, она преподнесла подарок в лице Сергея Львовича, молодого офицера, так и сыпавшего французскими каламбурами. Брак их был заключен по взаимному пылкому чувству, о расчете и речи не было. 28 сентября 1796 года в церкви на мызе Суйда венчались "Лейб-гвардии Измайловского полка поручик отрок Сергей Львович, сын Пушкин, артиллерии морской второго ранга капитана Осипа Абрамовича Ганнибала с дочерью его девицей Надеждой Осиповой, оба первым браком". Как поженились, сразу же стали собираться в Москву. Сергей Львович опасался, что коли не испросит отставку, не миновать ему дальних военных походов и разлуки с женою, все капризы и неровности характера которой он безропотно переносил. Мария Алексеевна, матушка Надежды Осиповны, царствие небесное, не желая расстаться с дочерью ни на секунду - в ее памяти должно быть долго жил ужас разлуки с нею в течение целого года, когда ее маленькую похитил отец, - продала свой петербургский дом, купленный на средства по суду вытребованные у Осипа Абрамовича. И поехала вслед за дочерью и зятем. Умела она вести хозяйство: извечная скудость средств научила ее многому, дом молодых Пушкиных по всей Москве прославился хлебосольством и веселостью, никогда не болела голова у ослепительной Nadine о лишней свече для гостей, скатерти, столовом приборе. Все было в руках сдержанной, всегда улыбающейся матушки, неизменно державшей в руках вязание. Гости выказывали Марии Алексеевне всяческое почтение, восхищаясь ею от души.