Олина Вентцель

"У Олины Дмитриевны не бывает плохого настроения, она очень веселая. Все время смеется", - говорили мне о ней. Почему-то меня это смутило. Как и тот факт, что уже в пенсионном возрасте она вдруг увлеклась куклами". Хоть и заочно, я сочувствовала ей: воображение рисовало женщину, вынужденную, дабы выжить, работать с утра до вечера, а вечную усталость скрывать за улыбкой преуспевающей предпринимательницы. Но я совсем не знала Оливу Дмитриевну! Перешагнув порог ее дома, я увидела кукол... Они, эти придуманные человеком молчаливые игрушки, сказали о хозяйке больше, чем она сама.

Их было немного, и все сидели полукругом, создавая некую композицию. Их руки почти соприкасались, но - удивительно! - связанные общей, "пушкинской", идеей, сделанные руками одного мастера, каждая как будто жила в своем собственном мире. Это можно было прочитать на их лицах и в их позах, это передавал даже костюм. На протяжении нескольких часов беседы с Олиной Дмитриевной меня не покидало ощущение, что в комнате мы не одни. Мой взгляд невольно искал "Ольгу Ларину" - романтичную девушку в розовом, которую я выбрала себе в "подруги".

Помните Ольгу? Обласканная родите-лями, рожденная для любви, легкомысленная и веселая до той самой поры, пока не прозвучал роковой выстрел.

Вот так и в жизни Олины (даже имена похожи!) все было: любимые родители, обеспеченное детство, занятия музыкой, увлечение театром, игра в куклы.

Было и вмиг исчезло. Через всю страну длинный поезд понес ее, одинокую и брошенную, вслед за мамой в ссылку на Сахалин. Мама с Сахалина не вернулась, отец, военный, погиб в сибирских лагерях. Детские дома, чужие люди, совсем не домашнее воспитание, горькое слово "сирота" надолго вошли в жизнь юной девочки.

Но она никого никогда за эти не упрекнула. Восстановления справедливости, в отличие от многих с подобной судьбой, не потребовала. Кто знает: не будь Сахалина, попала бы она в Ленинград после смерти Сталина, где нашла сразу две безграничные любви: к театру и к Юрию Вентцелю?

...Мне кажется, кукольник обязательно должен быть добрым и мудрым, как сказочник. Сказок ведь не бывает злых. Как не должно быть и злых кукол.

Сказки и куклы - это олицетворение детства и счастья, уюта и тепла. Домаш-него очага. То, что сопровождает человека от колыбели до самого заката". Даже если куклы нет, рядим, есть воспоминания.

Любуюсь Ольгой Лариной, провожу пальцем по ее нежной белой ручке, каса-юсь волос и платья. Еще мгновение - и я в детстве: родительский дом, в котором пахнет только что испеченными, еще не остывшими пирогами, на диванной подушке лежит старая книга, открытая на сотни раз перечитываемой, заветной страничке. Вся семья в сборе, и еще жив отец. Далекое время, и его уже никогда не вернуть. Жаль, что в память о нем я сохранила и книгу, и картину, и лампу. Но не куклу.

У Олины Дмитриевны, как у всякой девочки в пору безмятежного детства, тоже были куклы. Она любила их наряжать, выдумывая удивительные наряды. Приехав в Ленинград уже молодой женщиной, она снова стала придумывать. С той лишь разницей, что одежда будет рассчитана на людей. И не просто одежда, а костюмы для артистов театра.

Она всегда знала, что хочет, и будет работать в театре. Сидеть и ждать, когда ее найдут и заметят, было не в характере Олины Дмитриевны. Она пришла сама и уверенно заявила: "Вам нужна я!". Ее взяли и не ошиблись.

Талантливый художник по костюмам, она еще оказалась и талантливой в общении. Среди ее друзей немало имен тогдашних и нынешних знаменитостей театра и кино.

В начале 70-х в Ленинград из Москвы с театром кукол приехал Юрий Вентцель. Молодой и красивый, подающий надежды режиссер. Творить бы ему чудеса в искусстве еще долго и долго! Но уже тогда он знал, что болен. И Олина Дмитриевна, конечно, тоже узнала. Но разве остановить трепет сердца, испытавшего такую любовь!

Да, ее первое замужество было неудачным. Она сама оставила мужа, ушла в никуда без денег, без квартиры, без образования, с маленьким сыном на руках. Но это все в прошлом. Она много работала, окончила текстильный институт. Стала независимой и самостоятельной.

Теперь уважаема коллегами. И любима. Вопрос, быть рядом с любимым мужчиной или нет, перед ней не стоял. Она переехала в Москву.

- Как, чем вы жили? - спрашиваю Олину Дмитриевну. - Творчеством?

- Я не разделяю этих двух слов: "жизнь" и "творчество". Первое для меня и есть второе.

Здесь, в Москве, теперь уже вместе с мужем Юрием Вентцелем, они работали в одном театре, ездили на гастроли, строили планы и осуществляли их. Новые спектакли, образы, декорации, костюмы... Создавая последние, Олина Дмитриевна невольно вмешивалась в судьбу героев. "А кто же не знает, - писал К. Паустовский, - что человек каждый раз, когда надевает новый костюм, совершенно меняется!..".

И сегодня Олина Вентцель живет в атмосфере труда и поиска, радости и огорчений. Ее рабочий день начинается рано, в шесть утра. Не потому, что ей нужно как можно больше сделать и заработать лишнюю копейку (по сути, у нее все есть, а в еде и одежде она скромна и непривередлива). По-иному она просто не может. Куклы ждут своего мастера. Они еще далеки от совершенства: на них нет одежды или даже части туловища. Но все - дело времени и техники. К тому же Олина Дмитриевна незавершенными любит их еще больше.

Не берусь описывать технологию изготовления: вроде бы она проста, и в то же время есть у нее свои "секреты". Руки и ноги кукол подвижны, и готовая игрушка может принять любую позу. Головки делают из фарфора специа-листы фарфоровой мастерской по эскизам Олины Дмитриевны. Костюмы, на которые художница не жалеет дорогих тканей, прически дополняют образ.

До позднего вечера мастерит она куклы. Если и отвлекается, то лишь на телефонные звонки. Особенно когда звонит Юра, внук, названный, надо думать, в честь Юрия Вентцеля.

С него, любимого внука, наверное, и началось это увлечение куклами. Рассказывая Юрочке сказки, она устраивала целые спектакли с участием игрушек. Сделала куклу сама. Потом еще и еще.

Однажды знакомая попросила сшить куклу для будущей выставки. Нужен был "космонавт" в настоящем космическом обмундировании. Олина Дмитриевна съездила в музей Звездного, изучила спецодежду, и кукла удалась на славу. Стали поступать другие заказы. Олина Дмитриевна, как всегда, уверенная в успехе, начала осваивать новое для себя поле деятельности. Хотя "новое" - это, конечно, условно. Когда она работала в театре кукол, ей приходилось заниматься и ремонтом, и изготовлением, и шитьем. Что касается костюмов, то о профессиональном мастерстве Олины Вентцель можно судить по известным фильмам "Случай в аэропорту" и "Еще одна ночь Шахерезады". Чувство эпохи -главное, что отличает ее одежду для киногероев. А теперь и кукол - тоже.

Она точна даже в деталях: "Все должно быть так, как было тогда". По ее куклам, например, тем, которых она готовит к юбилею Пушкина, на мой взгляд, можно изучать моду "давно минувших дней". И не только моду.

Взглянув на кукол, хочется вновь читать поэта. А может быть, и спорить с художницей о трактовке образа.

Куклы Олины Дмитриевны неоднократно выставлялись в Москве, в различных музеях и галереях. Многие уехали за границу в Германию, США, Японию, Голландию, пополнив частные коллекции. Уверена: везде они придают родному дому еще большую привлекательность, уют и тепло. И будут "служить" ему еще много лет: жизнь кукол, в отличие от человеческой, более продолжительна.

Рассматривая кукол О. Вентцель, я старалась понять, в чем их обаяние, особенная прелесть. Приходилось видеть кукол других авторов, но ни одна из них не завораживала такой свежестью, чистотой, таким светлым обликом. Несомненно, в них отразилась личность мастера.

"Я никогда никому ни в чем не завидовала, - сказала мне Олина Дмитриевна. - И ни на кого не держу зла". А еще она умеет отдавать добровольно, от всего сердца. Без кокетства равнодушна к деньгам и тряпкам. Не понимает сплетен и никогда не участвует в них.

Она, эта маленькая женщина, нашла в себе силы, чтобы простить то несправедливое и незаслуженное, что выпало на ее долю. Сумела стать нужной мужу до конца его дней и верна его памяти. Стала незаменимым другом своему внуку.

Ее куклы не могут быть недобрыми.

Возьмите на руки подержите, прижмите ее, вот так... - Олина Дмитриевна подала мне большеглазую барышню. Красавица обвила меня руками, и опять на какое-то мгновение я ощутила себя маленькой девочкой, которой пока не знакомы жизненные бури и которой так тепло у родного очага.