Татьяна Спасоломская

В ШЛЯПЕ с красным пером, в замысловатом одеянии, эта миниатюрная женщина буквально парила среди гостей и собственных картин, выставленных в галерее "День" на вернисаже "Зеркало сада". "Сад, рожденный фантазией утомленного городской суетой жителя", - подумалось тогда. Но оказалось, что сад этот - абсолютно реальный, буквально в нескольких километрах от Москвы, а сама художница - вполне земная женщина, которая может и пироги испечь, и огород вскопать. А сад ей достался в дар от родителей. Как досталось в наследство и умение видеть поэзию в прозе бытия и быта, способность к вдохновенному труду, не важно - кисточка в руках или что-то другое. Ибо труд - это всегда спасение. "Спасение на обломках, спас на оломах" - так звучала когда-то древняя Татьянина фамилия, которую она воспринимает сейчас как постоянное напоминание о связи времен.

По семейному преданию, один из отцовских предков (всего в роду было 4 брата-священника) нашел в лесу заброшенную часовню, а в ней - старинную икону Спаса. Правда или нет, но говорят, что висела эта икона потом на Спасской башне Кремля. А сандаловый крест, принесенный Татьяниным прадедом из самого Иерусалима, был передан одной из московских церквей. Но след его сегодня потерян, как потеряна была на какое-то время и духовная линия этого древнего рода. Татьянин отец, Николай Васильевич Спасоломский, был человеком военным, о своем "поповском" происхождении вспоминать по понятным причинам не любил, детей настраивал на образование сугубо техническое, но в то же время душу имел тонкую, тянущуюся к земле и природе.

После войны, с которой танкист Николай Васильевич вернулся с боевыми наградами и ранениями, он мог бы рассчитывать на комнату в столичной коммуналке, но выбрал жизнь на свежем воздухе. В красивом подмосковном поселке "Заветы Ильича", рядом с речкой Серебрянкой ("Отец всегда мечтал жить у воды, иметь лодку, рыбачить", - вспоминает сегодня Татьяна), Николай Васильевич основательно, не суетясь, строит собственный дом. Разбивает сад, в котором уже в середине 50-х вызревают гигантские яблоки, спеет крупная малина, клубнику собирают ведрами, а флоксы и розы начинаются прямо от калитки и переливаются всеми цветами радуги. Вот оно, долгожданное "спасение на оломах", о котором так мечтали люди, намучившиеся за годы войны!

Выросшие среди всей этой красоты дети Спасоломских никак не хотели становиться суровыми "технарями". Сын, получив-таки первое инженерное образование, все равно связал свою жизнь с творчеством, став известным цирковым режиссером. Младшая дочь Татьяна должна была учиться в авиационном институте, но благодаря поддержке брата и матери ей удалось избежать этой участи. Девочка с детства прекрасно рисовала. Папку с ее работами мама носила в училище "Памяти 1905 года", где строгий художник Дмитрий Воронцов, взглянув на сделанные уверенной рукой акварели, сказал: "Пусть приходит - способный мальчик". Вместо мальчика поступать пришла маленькая хрупкая девочка, в которой, правда, чувствовалась невесть откуда взявшаяся огромная внутренняя сила.

Эта сила очень пригодилась Татьяне позднее, когда после окончания училища и художественного института имени Сурикова, с дипломом театрального художника она уехала работать в далекий Магадан, а потом в Хабаровск. Татьяна оформила в общей сложности более 100 постановок в России и за рубежом. Дочка Катя выросла в театральных кулисах с кисточками и красками в руках, поэтому никто особо и не удивился, когда, став старше, она выбрала для себя профессию театральной художницы. Все как в том саду, где яблоко недалеко от яблони падает. Интересно, какой путь выберет недавно родившаяся Катина дочь Соня?

А тем временем буйный сад, заложенный строгим отцом и умелым хозяином Николаем Васильевичем Спасоломским, остался без своего основателя - Николай Васильевич умер еще в начале 70-х. Под конец жизни он смирился с тем, что дети не выбрали предначертанных им профессий. Вероятно, был даже рад тому, что, выдержав серьезную проверку временем, и сын, и дочь достигли в творчестве заметных успехов. Ведь по большому счету не профессию родителей наследуют дети, а что-то неизмеримо большее, что-то из области души и духа, о которых когда-то так пеклись древние предки Спасоломских.

После смерти Николая Васильевича все заботы о доме и саде взяла на свои плечи Танина мама - Инна Максимовна. Маленькая хрупкая, как и все женщины в семье Спасоломских, Инна Максимовна оказалась человеком с недюжинной силой внутри. Приспособленность к жизни на земле, видимо, заложена в ней всей прошлой жизнь, многовековой историей ее старинного уральского рода. Помимо того, что она может и окна на зиму вставить, и бетонное кольцо осадить, ее руки умелы и в чисто женской работе - шить, вязать, прясть шерсть. Рукодельница и искусница, она и детям передала тонкое чувство прекрасного, способность получать удовольствие от сделанного собственными руками. Обшивала и обвязывала Инна Максимовна не только членов своей семьи, но и всех мужчин, появляющихся в Татьяниной жизни, - мужей или просто друзей.

Татьянин первый муж был художником, второй - писателем. Хозяйственные хлопоты оказались от них далеки, и в доме они надолго не задерживались. А может быть, дом сам не хотел принимать никаких новых хозяев? Как бы там ни было, но со временем Татьяне пришлось взять на себя все заботы - Инна Максимовна стала уже совсем пожилым человеком. Самое удивительное, что для Татьяны это не превратилось в тягостную обязанность, а скорее наоборот - наполнило жизнь особым смыслом и сокровенным содержанием. И позволило по-новому увидеть то, что раньше казалось естественным жизненным фоном. "Наверное, я уже просто набегалась в этой жизни, - улыбается художница. - Сады Абамелика в Риме, розовые деревья в Афинах, Пицунда в феврале с мимозами и фиалками на берегу голубого зимнего моря - все это я созерцала, путешествуя. Это был только фон, прекрасный пейзаж моих путешествий и моих картин. Тогда меня больше интересовали люди, ситуации, складывающиеся в сюжет, - все это переплеталось и воплощалось на холсте. Но однажды остановилась круговерть перемен и выбросила меня на берег моего сада".

НАЧАЛОСЬ ВСЕ с обычного, на первый взгляд, натюрморта - Татьяна на любимой веранде писала георгины. Стол, ваза, только что срезанные цветы на фоне окна. Казалось, все чересчур просто - никакой тебе мистической символики, ни гротесково-театральных сюжетов, ни холодно-утонченных лиц, которых раньше было много на Татьяниных полотнах. Но, сосредоточившись на цветке, художница вдруг достигла состояния невероятного спокойствия и увидела, что цветок огромен, как мир. А когда за окном с георгинами неожиданно пошел снег, то наполнил картину вселенской красотой и тоской, подарив художнице ощущение причастности к великой мистерии природы. "Я каждое утро выходила с холстом в сад и старалась как можно подробнее написать все то, что происходит с растениями и землей", - вспоминает Татьяна. Было это летом 1994 года. С той поры в творчестве известной театральной художницы, участницы престижных живописных выставок Татьяны Спасоломской начался новый этап.

На ее холсты пришли яркие свежие подснежники, сциллы с синими глазами, перламутровые крокусы, нарциссы, тюльпаны, гиацинты. Даже прозаический чеснок - и тот попал в поле ее художественного зрения, помещенный на черный фон, он выглядит таинственно и роскошно. Художница спешит запечатлеть проталины, которые кажутся живыми, вот-вот испустят последний вздох и - исчезнут. Весна, воздушная сиренево-розовая красавица, вообще становится для нее невероятно важной. Она стремится обратить взор городского жителя на то, что он в своем асфальтовом плену не замечает.

Вот уже девять лет подряд ранней весной вместе с друзьями-художниками Татьяна устраивает у себя в городской мастерской на Сретенке вернисажи под открытым небом. Вырвавшиеся из мастерских картины глядят на свежую зелень, на ободранные стены домов, на небо, солнце, облака. Становится непонятно, кто на кого пришел посмотреть, - и появляется ощущение свободы и праздника, того самого "спасения на оломах". Получив сад и вдохновение в дар от предков, Татьяна щедро дарит людям мир цветов, наполняя каждого человека его очарованием.