Татьяна Толстая

— Носить такую фамилию очень непросто, от вас, наверное, всегда ждут чего-то особенного?

— Да, но в этом нет ничего удивительного, потому что когда люди говорят об одной творческой личности, то сразу же вспоминают всех ее известных родственников. Мне вот до сих пор периодически звонят и приглашают в Ясную Поляну, хотя я Льву Николаевичу седьмая вода на киселе. Или ни с того ни с сего начинают вдруг сравнивать с Львом Толстым. А кто же выдержит это сравнение?

— А польза бывает от фамилии?

— А как же, в ЖЭКе.

— Немногие знают, что вы мама Артемия Лебедева, одного из самых известных веб-дизайнеров. Почему вы назвали своего сына Артемием?

— Мне с детства очень нравилось имя Артемий, мне казалось, что оно исключительно красиво. Только потом пришла мода на усеченную форму имени — Артем. Наверное, так Господь распорядился. Конечно, я тогда не думала, что это имя окажется исключительно полезным для сокращения и превращения его в слово «арт», «Art.Lebedev», например.

Программа «Школа злословия», которая выходит на канале «Культура», за последний год завоевала большую популярность у зрителей благодаря своему неординарному подходу к тележанру «ток-шоу». Две ведущие — Татьяна Толстая и киносценарист Дуня Смирнова приглашают в студию на чашку кофе известную личность и затевают разговор, в процессе которого раскрываются порой самые неожиданные стороны приглашенного. Очень часто их программы вызывают бурю протестов и у зрителей, и у самих участников. Не всегда ведущие оказываются на высоте. Такой проект — изначально довольно смелый поступок, тем более для людей, чья профессиональная деятельность далека от мира телевидения. Явив себя народу, они обе лишились безапелляционного нашего уважения, которое мы всегда испытываем к авторам книг, и подставили себя под обстрел. «Все свелось к бабским посиделкам, — сказала Ирина Хакамада после того, как побывала в гостях у «Школы». — Мне просто не дали говорить по делу. И был не по делу прессинг. Ведущие, желая «образованность свою показать», загоняли в угол, принуждая становиться или злобной мегерой, или жертвой. Что одинаково не может понравиться ни себе самой, ни зрителю».

— Почему вы вдруг занялись телевидением?

— Потому что это интересно. Эту программу не мы с Дуней придумали. Автор проекта Юрий Богомолов предложил нам идею, он даже не знал, что мы со Смирновой близкие подруги. С Дуней мы существуем на одной волне, что зря пропадать интересу, вот и решили, что не будем отказываться от такого предложения.

— В чем ваша задача, как у ведущих?

— Это вид игры, в которой нет задачи победить кого-то. Нам интересно раскрыть, на время отделить «маску» от истинного лица нашего гостя, но не с помощью гвоздодера. Никаких вскрытий, страшных разоблачений и силовых приемов. Мы придумываем главную тему беседы, т. е. выбираем направление, к чему мы его подводим, вместе ищем сюжет, его слабое место. Иногда наш персонаж сопротивляется и не хочет поддаваться, иногда, ничего не подозревая, идет навстречу.

— У вас с Дуней разные амплуа…

— Злой следователь и добрый следователь?

— Я бы сказала, следователь, наблюдающий чуть со стороны, и сыщик, всем сердцем увлеченный розыском. Причем самое интересное, что вы меняетесь ролями.

— Мы с ней вообще разные, я мало общаюсь с людьми и уж совсем не разбираюсь в тонкостях киноиндустрии, психологии людей, которые делают кино. Дуня с детства за ними наблюдает и знает все детали. Иногда приходится говорить «чисто конкретно», когда никакие идеологические беседы ни к чему нас не приведут. Наши роли зависят от героя программы.

— А руководство канала не пытается как-то сгладить острые углы «Школы злословия»?

— Эти споры происходят постоянно, потому что мы не хотим приглашать людей искусства. У этих людей нет маски, нет зазора между их истинным лицом и показным, они не нуждаются в имиджмейкерах. Наоборот, творческие люди сами с удовольствием себя открывают и выворачивают: «Вот мое чувство, вот оно побежало!» На канале хотят, чтобы мы чинно сидели за столом и интеллигентно общались с деятелями культуры. Но интервью — не наш формат. Интересно раскрывать политиков, выходить в социально-политическое поле.

— Разве не бывает людей творческих профессий, которые в жизни совершенно другие?

— Конечно, бывают исключения. Галина Вишневская, например. Она оказалась много лучше, чем мы ее представляли после того, как прочли ее книгу «Галина». Вишневская гораздо больше, чем певица, она диссидентка, эмигрантка, пострадавшая, спонсорша, меценат, нахалка, редкая женщина, которая не боится давать резкие интервью, не боится обижать. С большим удовольствием мы бы поговорили с Пугачевой.

— Кого из ваших героев вы могли бы назвать «трудными клиентами»?

— Проханов — трудный клиент.

— Вы имеете в виду Александра Проханова — главного редактора газеты «Завтра» и автора, встряхнувшего лучшие критические умы своей книгой «Господин Гексоген»?

— Именно. Он очень умный, трудный для обработки, сам любого в лужу посадит. Но и у Проханова есть свое слабое место — в его литературных достижениях. Был момент, когда он вдруг растерялся и не знал, что ответить. Возникла пауза. Но при монтаже редактор вырезал это место, и настоящий человеческий портрет, который важен для истории, исчез.