Главная Войти О сайте

Владимир Панков

Владимир Панков

актер, музыкант, композитор, режиссер
Гражданство: Россия

– Музыка для вас – это хобби или профессия?

– Музыка есть все. К ней неприменимы понятия хобби, профессия. Я не разделяю себя на профессионального актера, режиссера, музыканта. Артист – это жонглер, клоун, танцор, режиссер.

– Но с чего вы все-таки начали?

– Вначале появился фольклор и обрядовое пение в деревнях. Началось все с традиционной музыки, экспедиций и общения с бабушками и дедушками. В школьные годы я был то на сцене, то на дискотеках, то занимался модным тогда брейк-дансом. Кроме того, папа отдал меня в школу дзюдо. Все это были разные способы самовыражения.

– На каких инструментах вы умеете играть?

– Если я сейчас начну перечислять, это будет нескромно. Я не могу сказать, что я умею играть на этих инструментах. Просто у меня есть тяга к ним, и я могу извлекать из них звуки. Я за последнее время задумывался, что мы теряем, когда даем интервью, пытаемся появиться на радио, ТВ. Я понимаю, что артист – это зависимая профессия и надо торговать собой. Но тут же возникает вопрос: где твоя скромность? Где твоя деликатность, которая была присуща таким актерам, как Леонов, Смоктуновский?

– В ваших спектаклях участвуют и драматические актеры и оперные певцы. С кем вам проще работать?

– Проще с талантливым человеком. Опыт говорит, что мне не нужен суперголос. Например, у Андрея Миронова не было голоса, но он был дико музыкальный человек.

– Выступать в клубах планируете?

– Категорически нет. Я всегда был настроен против клубов. Я сомневаюсь, что музыку можно слушать в клубе, потому что изначальные условия, которые предлагает клуб, не годятся для музыкантов. Я не могу играть, когда зрители выпивают. Мне нравятся условия игры в театре, когда зал молчит, потому что он пришел именно на спектакль и его ничто не отвлекает.

– Что входит в понятие саунд-драмы?

– В саунд-драму входят все жанры: опера, мюзикл, оперетта. Мы можем в саунд-драме играть жанр. Можно столько попробовать, что глаза разбегаются. На сегодняшний момент выпущена трилогия по современной драматургии: «Красной ниткой», «Доктор», «Переход». У меня есть несколько идей, сейчас работаем над Гоголем «Вечера на хуторе близ Диканьки».

– Вы учились на курсе у Олега Кудряшова. Хотели быть актером мюзикла?

– Мюзикл никогда не приживется в этой стране – в том качестве, в котором он существует на Бродвее. Есть менталитет, есть другая энергетика. Мюзикл – это туристический бизнес. Наши мюзиклы напоминают новогодние елки, еще должны в конце подарки выдавать.

– Но в принципе вы музыкальные спектакли смотрите? Вам что-нибудь нравится?

– Я редко хожу в театр. В основном хожу к друзьям, которых хочу поддержать. Когда я смотрю спектакль, то начинаю дергаться. Когда я вижу талантливое, то заражаюсь, и мне хочется самому что-то сделать. Когда вижу, плохое, то расстраиваюсь. И потом я боюсь что-то свое убить. Вообще я очень суеверный человек. Я считаю, что все должно само находить тебя. Например, «Красной ниткой» я не искал сам, также как и «Доктора» – Елена Исаева, драматург, мне позвонила. «Морфий» сам меня нашел.

– Вы собираетесь снимать кино…

– Да, вначале я планирую снимать фильм с опытным режиссером. Самонадеянно? Да. Но я считаю, что это может получиться. Кино даст новые возможности. Не буду лукавить, хочется, чтобы твою работу увидело много людей. Хотя кто его знает…В нашей стране можно снять кино, и его никто не увидит. Это будет не просто кино, а «саунд-драма фильм». Для меня актер – музыкальный инструмент. Спектакль – это оркестр. Каждый может играть соло, а может в группе. А я режиссер-дирижер.

– А хотели бы быть поп-звездой? Издаваться миллионными тиражами?

– Каждому дано то, что дано. Музыкальные каналы вряд ли предложили бы мне выступать, я ведь «неформат». Формат – это мнение, что будет продаваемо, а что нет.

– Хорошее искусство не может быть продаваемо?

– Наверное, может. Но применительно к себе, я понимаю, что это очень сложно сделать. Когда приезжаешь на Запад с «Красной ниткой», – зал забит. Говорят, что это новый взгляд на театр. А у нас, в России, когда играли «Нитку» в зале на 200 человек сидело максимум 50-60 человек.

– Может, не хватает пресловутого пиара?

– Не знаю…Есть разные пути, например путь Петра Фоменко или Анатолия Васильева. Им не стыдно за свою популярность. Можно, как угодно к этому относиться, но это ЕСТЬ, и это достойно, и это не с протянутой рукой, в этом есть порода.

– Вы хотите уже где-то обосноваться? Найти свою постоянную площадку?

– Разумеется, если бы мне дали такую возможность. Это сейчас для меня сама больная тема . Саунд-драма сейчас дико выросла. Спасибо, конечно Жене Миронову и театру «Наций», что нас не выгнали. У нас там студия. Но даже этого мало стало. Я сейчас столкнулся с тем, что мы не можем выпустить постановку, потому что у нас нет своего помещения. Единственный способ выжить – это выращивать своих артистов, своих музыкантов, своих продюсеров, своих художников. Новый репертуарный театр. Сделать свой театр – это сейчас для меня самое главное. У меня нет времени. Мне надо сделать сейчас задел. Вот тут у меня как раз нет терпения. Я не знаю, к кому обращаться за помощью. Наверное, надо уехать заграницу, наполучать там призов, тогда здесь признают.

– Вы, в самом деле, не хотели бы уехать из России?

– Я слишком люблю место, где я живу. Есть такая пословица: «Где родился, там пригодился». С 12 лет я мотаюсь по провинции и не смогу без этих людей. Я был на долгих и далеких гастролях, но все равно возвращаюсь.

© БиоЗвёзд.Ру