Юрий Назаров

– В издательстве "Искусство" должна была выйти ваша книга "Только не о кино".

– Издательство, увы, "скончалось". Недавно я был в Приморье и в застольном разговоре обронил: "Я о жизни собственной книжку сочинил". А мне в ответ: "Все типографские расходы – за ваш счет, и книга хоть завтра выйдет".

– Почему она называется "…не о кино"?

– В ней я рассказывал о доме, о детстве, о друзьях. Получилось такое интервью с самим собой. Ну а поскольку все же был к кино причастен, вспоминал и дорогие мне роли: в фильмах Андрея Тарковского, в "Маленькой Вере".

– Не слишком ли вы немногословны в разговоре о работе?

– Это ж какое надо самомнение иметь, чтобы заявить, что я, мол, своим исполнением роли, предположим, сержанта Уханова в "Горячем снеге" мир осчастливил! Актерство – странная профессия. И если иметь необоснованные претензии, болезненную фанаберию, то от горя и зависти, что "именно я должен был Гамлета сыграть, но мне не дали", загнуться можно. Но кто из актеров не испытывал таких сожалений, какая актерская судьба обошлась без них? Я никогда в жизни не считал, что мой жизненный путь идеален, просто старался делать дело, старался…

– Десять с лишним лет назад я сочинял от Гильдии киноактеров в Комитет по государственным премиям СССР представления на исполнителей ролей в "Маленькой Вере", и, помнится, вы мне уныло-обреченно сказали: "Бессмысленно… Меня уже столько раз "задвигали".

– Я получил за исполнение роли "папки" в этой картине приз на кинофестивале "Созвездие" (кстати, единственную мою кинонаграду), но не могу назвать "Маленькую Веру" своим любимым фильмом. Мне нравится в нем реализм "ковыряния" в жизни, но там нет осмысления той жуткой действительности, которая сгнобила бедных маленьких людей.

– Давайте вернемся в прошлое. Откуда явился актер Юрий Назаров?

– Мальчишкой я был жутко недоволен собственным детством – в той послевоенной жизни мне не хватало героических ситуаций. Завидовал гайдаровским пацанам, Павлу Корчагину… Но сегодня я бесконечно счастлив и горд тем, что принадлежу к поколению "детей войны", возросшему в 73-й мужской средней школе города Новосибирска. В 1954 году мы с моим однокашником и другом, ныне известным писателем Виктором Лихоносовым, отправились поступать в Щукинское училище. Его не приняли, а из меня не совсем бездарный актер вроде получился…

Я всегда считал и по сию пору считаю, что искусство – это все же кафедра. И чтобы с нее проповедовать, надо что-то за душой иметь. В 17 лет я был дурак дураком, маменькиным сынком, на тройки окончившим музыкальную школу. Наш новосибирский театр "Красный факел" собирался в Москву на гастроли, и я устроился туда рабочим сцены – очень хотел в столице с Шолоховым встретиться. Он тогда не в Вешенской, а в Москве в Староконюшенном жил. Прорвался я к нему сквозь всякую челядь (тогда охранников еще не было). Писатель услышал шум, вышел из глубины квартиры: "Что тут случилось?" "Михаил Александрович, – говорю, – не знаю, как дальше жить…". – "Учись, сынок, учись. – отвечает. – Глаза у тебя живые, крепкие". Может, действительно не суетились у меня глаза тогда-то? Да они у меня, по-моему, и потом не "суетились".

Короче говоря, проучившись полгода в Щукинском училище, я оттуда сбежал, не так я понимал "стремление к коммунизму". Страна на целину молодежь звала! Уехал я на строительство мостов в Казахстан, потом работал в стройконторе в Новосибирске, молотобойцем на Дону, в сельхозинститут поступал, в Одесскую мореходку. Обивал пороги военкоматов, чтобы меня в армию забрали. И вот до сих пор в толк не возьму: отчего режиссеры так любят меня в военных ролях снимать? Я же сутулый, косолапый… Может, потому что сапоги кирзовые и телогрейки обожаю?

В 19 лет мне пришла повестка в армию. И такое зло меня взяло! Мать вашу, я к вам два года просился – не брали, а теперь я уже и сам не хочу. Порвал повестку, сел в поезд и поехал в Щукинское "перепоступать". В училище меня помнили, а в военкомате сказали: "Мы уже списки укомплектовали. Жди до августа". А в августе я им бумажку принес, что в театральном учусь. Пришлось стать артистом.

– Ходят легенды и про многочисленную семью Назарова. Шепчутся, что и детишек своих он в кино пристраивает.

– А это очень нужно, про семью-то? У меня на этот счет свои оправдания, а у жен – свои обвинения: у каждой – персональные. Ну да ладно. Сложная, неохватная семья у меня. Пятеро детей от двух жен, внуков столько же, зятья. А насчет пристройства детишек… Дочь ВГИК закончила. В "звезды" не выбилась, но фильмах в двадцати снялась. Ныне безработная. Теперь младшая в артистки захотела, мы с ней в "Будулае…" вместе снимались. Между прочим, они со старшим внуком ровесники.

– Вы после окончания "Щуки" года три, кажется, в Театре Ленинского комсомола работали?

– Работал. Я ведь тогда и кино, и театр бросать собирался. Такая вот у меня судьба. Дурацкая. Думаешь, я сегодня тоскую без актерской работы? Нет. А вот пишу с удовольствием, весь там с потрохами. Меня актерская безработица не угнетает. А в то время я вообще "на сторону" глядел. И тут пришла "указивка" по сокращению штатов. И в театре кое-кого осенило: "Ребята, у нас Назаров все никак не решит, что ему нужно. Выгоним его!" И меня уволили.

К тому времени я уже в пяти картинах в главных ролях снялся, но все равно начал сдавать экзамены в институт инженеров водного транспорта. Тут со студии два приглашения на большие роли пришли, ставку вроде повысили… И вот я лежу и думаю: тебе, дураку, двадцать пять лет скоро, в технике баран полный, может, в артистах все-таки остаться? Вот и остался. В штат театра-студии киноактера взяли…

– …из которого тридцать лет спустя "по сокращению штатов" же и уволили?

– …с предоставлением должности билетера-гардеробщика. Демократично так и милосердно. Вот и ношусь сейчас, как бешеный таракан, предлагаю себя, хоть и не умею торговать собой. Но время-то – "рыночное". Работать, правда, приходится все больше "на общественных началах". Снялся в Екатеринбурге, за съемки заплатили, а на озвучание денежек нету. Такая вот судьба у нынешних пенсионеров…

– Вы, Юрий Владимирович, судьбу все поминаете. В гороскопы не заглядываете, чтобы узнать, что она вам готовит?