Юрий Васильков

Перед первым полуфиналом с "Интером" картина была примерно та же. Может, только чуть мрачней. На сей раз под вопросом "сыграют - не сыграют" оказалось уже семеро - Кечинов, Ананко (обоих по этой причине не оказалось в составе во встрече с "Зенитом"), а также Ромащенко, Хлестов, Титов, Цымбаларь и Ширко. И в своем номере миланского отеля "Брун" эскулап российских чемпионов метался, как загнанный в угол зверь. Но в день матча я застал его с безмятежным лицом лежа спокойно читающим очередной исторический роман о житии Наполеона.

- Раскидал лазарет, - не без удовольствия сообщил Юрий Сергеевич. - Считай, сделал себе подарок к пятидесятилетию.

- Из них сколько врачуете? - интересуюсь я по такому торжественному случаю, явному поводу для интервью с человеком, отвечающим за здоровье самой народной команды.

- С семьдесят шестого. Так что, считай, двадцать второй год пошел.

- Ну тогда, может быть, вы просветите, почему и по сей день в медицинский такой сумасшедший конкурс, хотя всем известно, что его выпускники в подавляющем большинстве будут вести в этой жизни борьбу за существование? - начинаю беседу с социального и, похоже, неразрешимого в обозримом будущем вопроса.

- Думаю, прежде всего потому, что не перевелись еще на Руси порядочные люди. "Светя другим, сгораешь сам!" - таков девиз нашей профессии. И это не патетика. Я с детства мечтал стать великим хирургом.

- ...А в итоге оказались футбольным врачом.

- И не жалею. Поскольку помогаю не только своим нынешним пациентам, но и тем сотням тысяч, которые болеют за них.

- В своей нынешней роли вы оказались сразу же после института?

- Гораздо позже. Вначале пять лет отработал в Калуге хирургом-травматологом. Потом женился, перебрался в Москву, где мне неожиданно предложили заниматься проблемами пребывания человека в космосе. Но мне не хотелось менять специальность. Мне посоветовали обратиться к главврачу первого физкультурного диспансера Льву Маркову. Встретились, поговорили. Я рассказал о себе. И сразу же написал заявление.

- Когда же пришел черед футбола?

- В 81-м. Покойный Александр Александрович Севидов принял московский "Локомотив" и пригласил в команду.

- Вы были знакомы раньше?

Даже не встречались. Обо мне ему рассказали тогдашние динамовские игроки: Маховиков и Казаченок, лечившиеся у меня в диспансере. Полночи я не спал, обдумывая предложение Севидова, а к. утру решил - рискну!

- В чем же состоял риск?

- Да во всем. Для начала предстояло сменить привычный белый халат на спортивный костюм. Если раньше пациенты стучались в мой кабинет и спрашивали, можно ли войти, то теперь все выходило наоборот - по долгу службы я вынужден сам был постоянно интересоваться их здоровьем, звонить им домой. Кроме того, в отличие от прошлой деятельности, где можно было лечить спокойно, без спешки, теперь требовалась супероперативность, поскольку от нее зависела быстрота возвращения игрока в строй, а значит, и результаты команды.

- А многие представляют жизнь футбольного врача более спокойной...

- Я и сам так думал по наивности когда-то. Но в первый же день на базе Севидов показал комнату с кроватью и заявил: "Вот здесь, Юрий Сергеевич, и будешь жить. От тебя теперь, дорогой, все у нас и будет зависеть". С того момента я обязан был отвечать за любую мелочь, связанную со здоровьем команды, начиная от кухни и заканчивая температурой. Меню составить, чтобы всем угодить, проверить качество продуктов, помнить о привычках футболистов, знать ситуацию в их семьях - все это вошло в круг моих новых обязанностей, хотя на первый взгляд к медицине это имеет весьма отдаленное отношение.

- Дебют-то свой на новом поприще помните?

- Еще бы! Казалось бы, ничто особенное его не сопровождало. Но одно не забуду: когда я выбежал на поле запорожского стадиона "Металлург" помочь получившему ушиб Толе Сальникову, то, раскрыв чемоданчик и подняв голову, вдруг увидел вокруг себя с десяток возбужденных, перекошенных от напряжения лиц своих и чужих игроков. И меня впервые как бы обдало жарким дыханием футбола. Именно в ту секунду я понял, чем мне предстоит жить и в каких ситуациях можно оказаться.

- Цейтнотные случались?

- К несчастью. Как сейчас помню, 3 мая 87-го года "Локомотив" принимал "Ротор". И в самом начале матча нашему защитнику Жене Дрожжину ломают ногу. Я много повидал подобных травм. Но тут ему раздробили не только кость, но и разорвали сосуды. Что делать?! Я ему уже не помощник. Нужна "Скорая'" Пулей бегу на другой конец стадиона. А в машине ни врача, ни санитара, ни водителя - пошли покурить. Счет шел на минуты. Наконец-то примчался шофер. Больше ждать никого не стали и полетели в ближайшую больницу. Тяжелейший случай. Парню потом больше десятка операций пережить пришлось. Вопрос стоял об ампутации. Но тогдашний министр путей сообщения Конырев позвонил академику Чазову: "Делайте что хотите, но ногу сохраните".

- А вы уже как врач оказались вне игры?

- Вот это больше всего и мучило. По сей день сомнения гложут: все ли я тогда правильно сделал? А с другой стороны, чем я мог помочь, когда требовалась срочная операция?.. Потом уже, когда выяснилось, что Женя останется инвалидом, поехал к тогдашнему председателю Фонда Яшина Отари Квантришвили и все ему рассказал. Тот, не говоря ни слова, вынул из кармана десять тысяч (по тем ценам - стоимость самых дорогих 'Жигулей") и протянул мне. Я хотел было расписку написать, а он, вздыхая, только махнул рукой: "О чем ты говоришь, Юра. Парня жалко..."

- Больше ничего подобного не случалось?

- К счастью, нет. Хотя вот с Радченко осенью 91-го неприятная история вышла. Я уже в ту пору работал в "Спартаке", который играл в Афинах на Кубок УЕФА. В середине первого тайма Димка ломает ногу. Слава богу, перелом не такой, как у Дрожжина. Но достаточно тяжелый. Его тут же отправили в местную клинику, а мы сразу же после матча должны были вылетать домой. Врачи настаивали на госпитализации. И я, честно говоря, оказался в растерянности: с одной стороны, везти игрока в таком состоянии опасно, с другой - он находился в шоке и оставлять его не хотелось. Решил рискнуть: освободил ему в салоне самолета четыре места, приладил капельницу. Так и полетели.

- А в "Спартаке" вы как оказались?

- Неожиданно, в конце 88-го, позвонил Бесков и пригласил в гости. И за чашкой чаю, поговорив о том о сем, предложил с ним поработать. Только потом я узнал, что Константину Ивановичу меня рекомендовал Севидов, которого вынудили уйти в отставку "за необеспечение выхода "Локомотива" из первой лиги в высшую".

- И сколько уже на вашем спартаковском счетчике сезонов настучало?

- Сейчас шестнадцатый пошел.

- Какой же из них самый памятный?

- Прошлый. После него мне, почетному железнодорожнику СССР, которым я стал в "Локомотиве", на сцене Кремлевского Дворца съездов впервые вручили золотую медаль чемпиона.

- Почему же раньше этого не происходило? Ведь "Спартак" за это время частенько золото выигрывал.

- Это точно - раз при мне чемпионом тогда еще Союза становился и пять сезонов - России. Но отметили мою к этому причастность только в прошлом. Сам иногда задумываюсь почему. Скорее всего прежде нашего брата, футбольного врача, футбольные чиновники считали людьми, наград не заслуживающими. Я же уверен - после главного тренера вся ответственность за команду на плечах врача.

- Коллеги из других команд с этим согласны?

- Думаю, да. Впрочем, у нас не только мнения, но и проблемы общие: слабенькое медицинское оборудование, фармакология... И по сравнению с "Интером" или тем же "Аяксом" российская футбольная медицин а на уровне каменного века находится.

- Футбольные врачи суеверны?

- Я - да. Когда с помощью выбегаю на поле, только с левой ноги на него ступаю. В отличие от многих люблю число "13". Если по дороге на стадион попадется эта цифра на стене дома или троллейбусе - уверен: сегодня выиграем. Хотя вот этой зимой аккурат 13 января простудился.

...С легкой руки балагура Тихонова Василькову в команде присвоено звание "профэссор" - за солидность, обстоятельность, умение выходить из любых медико-футбольных ситуаций. Сам же Юрий Сергеевич, когда к нему так обращаются, смущенно улыбается - перебарщиваете, мол, ребята. Скромный он по жизни человек. И считает, что именно этого качества не хватало его любимому историческому герою Наполеону Бонапарту.

- Не потянул бы он в нашем, футбольном деле, - вздыхает порой "профэссор". - Слишком уж был "звездной болезни" подвержен. Такие в "Спартаке" не приживаются...