Учился в Пермском народном училище, где обратил на себя внимание "Одой на заключение мира со шведами", дошедшей до императрицы Екатерины II . Его на казенный счет определили в университетскую Московскую гимназию. Студентом он сблизился с Жуковским и был членом "Дружеского литературного общества", задавшегося целью "очищать вкус, развивать и определять понятия обо всем, что изящно, что превосходно". Многим обязан он советам Дмитриева . Первые поэтические опыты Мерзлякова появились в журнале Подшивалова : "Приятное и полезное препровождение времени" (1796). Молодой поэт подражал Ломоносову , Державину , Карамзину . В "Утренней Заре" Мерзляков поместил оду: "Непостижимому", явно рассчитанную на соревнование с одой Державина "Бог". Здесь напечатаны "Песнь Моисеева по прохождении Чермного моря", имевшая особенный успех, и перевод "Ars Poetica" ("Наука Стихотворения") Горация. В 1804 г. Мерзляков получил степень магистра и кафедру российского красноречия и поэзии, которую занимал в Московском университете до самой смерти. В начале 1812 г. Мерзляков открыл серию публичных лекций, собиравших цвет литературного и аристократического общества. Прерванные нашествием Наполеона, лекции возобновились в 1816 г. и дали разбор популярнейших произведений тогдашней русской литературы. В общем Мерзляков был самым видным представителем университетской словесной науки в течение первой трети XIX в. При вступлении на кафедру он не нашел в русской литературе господства какой-либо одной определенной и общественной школы. Авторитет Сумарокова казался непоколебимым, имя Ломоносова как поэта - священным. "Россиада" Хераскова считалась последним словом русского эпического гения; с другой стороны, публика зачитывалась балладами Жуковского, и вместе с ним проникали туманные образы немецкого романтизма. Немного позже, в самый зрелый период профессуры Мерзлякова, стали появляться первые произведения Пушкина . Природный, весьма развитой художественный вкус помешал Мерзлякову замкнуться в классическую схоластику. Он первый отделил преподавание русской словесности от древних литератур и сообщил кафедре русской литературы самостоятельное значение. До Мерзлякова разбор образцов отечественного слова происходил на основании латинских риторик. Мерзляков внес в преподавание личный критический талант, выдвинул на первый план национальное содержание русских произведений и старые руководства заменил новыми. Но реформа дальше не пошла. У Мерзлякова не оказалось достаточно смелости и энергии, чтобы окончательно порвать с традициями педантизма. Он положил в основу своего преподавания сочинение немецкого эстетика Эшенбурга. Составленные им "Краткое начертание теории изящной словесности" и "Краткая риторика" представляли перевод или пересказ идей Эшенбурга; но переводчик нередко вставлял в текст такие мысли, которые мало соответствовали подлиннику: "Произведения изящных искусств, - писал, например, Мерзляков, - как предмет чувствования и вкуса, не подвержены строгим правилам и не могут, кажется, иметь постоянной системы или науки изящного". Несравненно важнее всяких правил - критика вкуса. Эта двойственность идей и приемов проходит через всю деятельность Мерзлякова. В теории он, например, согласно Горацию, делил всю поэзию на два рода - эпический и драматический, а лирическую поэзию включал в разряд эпической. Больше оригинальности и исторического значения представляют критические статьи Мерзлякова, появлявшиеся в "Трудах Общества Любителей Российской Словесности", в "Вестнике Европы" Каченовского и в журнале "Амфион", который издавал Мерзляков вместе с Ф.Ф. Ивановым и С.В. Смирновым. Встречающиеся здесь отзывы о важнейших писателях русской литературы часто отличаются большой критической проницательностью и художественным чутьем. В статье: "Рассуждение о российской словесности в нынешнем ее состоянии" ("Труды", 1812, I) Мерзляков характеризует деятельность Тредьяковского , Сумарокова, Ломоносова, Державина, Хераскова, Озерова , Крылова , совершенно независимо от теоретических пиитик. Значение "Телемахиды" Тредьяковского он старается определить с исторической точки зре
ния: по поводу Сумарокова и Озерова читает резкую отповедь подражанию французам, "умственному рабству" русских писателей; по поводу Ломоносова высказывает порицание пристрастию к торжественным одам, так как "человек всего занимательнее для человека"; с этой же точки зрения восхваляется Державин за употребление будничных, народных выражений. В "Вестнике Европы" Мерзляков напечатал пространные разборы сочинений Сумарокова, трагедий Озерова, "Мельника" Аблесимова (1817, части 91 - 94), в "Трудах" - статью о Державине (1820, XVIII) и "Письмо из Сибири" (1818, XI). Эти статьи следует считать наиболее полным отражением критического таланта Мерзлякова. В развенчивании произведений Сумарокова, в более точном и рассудительном определении поэтических заслуг Ломоносова и художественного таланта Державина Мерзляков явился предшественником Надеждина и Белинского . Ему недоставало, однако, цельности и последовательности руководящих принципов. "Вот где система", говорил он своим слушателям, указывая на сердце и сводя критику, таким образом, к впечатлениям, которым вдобавок предстояло мириться с неизменными толками профессора о "правилах". Отсюда противоречия и сбивчивость представлений, на что и указал современник Мерзлякова, Веневитинов . Молодой критик отметил еще и другой, едва ли не более существенный, недостаток эстетики Мерзлякова: профессор не следил за развитием своей науки, с течением времени даже совсем покинул изучение ее, лекции свои превратил в импровизации, в разборе произведений Ломоносова или Державина, случайно попадающихся на глаза при раскрытии книги на кафедре. Вновь возникавшие явления в области литературы заставали Мерзлякова врасплох: он или подвергал их суду с узкой схоластической точки зрения, или обнаруживал растерянность критической мысли. Так, в "Письме из Сибири" он напал на баллады и на "дух германских поэтов" на таком основании: "Что это за дух, который разрушает все правила пиитики, смешивает вместе все роды, комедии с трагедией, песни с сатирой, балладу с одной и пр. и пр.?" Появление Пушкина повергло Мерзлякова в смущение. Очевидцы рассказывают, что, читая "Кавказского пленника", Мерзляков плакал: "Он чувствовал, что это прекрасно, но не мог отдать себе отчета в этой красоте и - безмолвствовал".
Двойственность и недоконченность отмечают Мерзлякова и как поэта. Он - лирик, совместивший все жанры, от классической оды до простой песни, легко становившейся достоянием даже нелитературной публики. Упражняясь в торжественном жанре Ломоносова и Державина, Мерзляков выражает патриотические и религиозные чувства посредством самых изысканных риторических фигур и в "высоком стиле". Довольно обширен у Мерзлякова отдел стихотворений на академические торжества; здесь напыщенная форма искупается восторженной верой автора в науку. Гораздо большим поэтическим достоинством обладают песни и романсы Мерзлякова; многие из них положены на музыку. Иногда сентиментальный тон вредит глубине чувства; условные восклицания, шаблонные обороты встречаются часто - но некоторые песни Мерзлякова напоминают лучшие Кольцовские песни. Таковы, например, "Я не думала ни о чем в свете тужить", "Чернобровой, черноглазой молодец удалой", "Ожиданье" ("Тошно девице ждать мила друга"), знаменитое "Одиночество" ("Среди долины ровныя"). В стихотворениях для детей отразилась гуманная натура автора; особенной живостью отличается "хор детей маленькой Наташи". Мерзляков много переводил. Лучшие из его переводов - "Эклоги" Вергилия и Теокрита. Статьи и лекции Мерзлякова до сих пор не изданы. Поэтические произведения изданы Обществом любителей русской словесности в Москве в 1867 г., в двух частях, с примечаниями М.Н. Лонгинова . Биография Мерзлякова - в "Биографическом словаре профессоров и преподавателей Московского университета" (Москва, 1855, ч. II); сведения о нем в книге М. Дмитриева "Мелочи из запаса моей памяти" (2-е изд., М., 1869). Оценку Мерзлякова, как теоретика и критика, см. у И.М. Белоруссова "Зачатки русской литературной критики" (вып. 2-й, 1888). - Ср. П.Н. Сакулин "Князь В.Ф. Одоевский" (т. I, ч. 1, стр. 49 - 56). Новые архивные материалы - у В.М. Истрина , в статьях о Дружеском литературном обществе и младшем Тургеневском кружке ("Журнал Министерства Народного Просвещения", 1910, № 8, и 1913, № 3); "Архив братьев Тургеневых" (вып. 2-й, 1911).