Дэвид и Клаудиа Копперфилд и Шиффер

Содержание

1. Псевдобрачный контракт
2. Детство Додика
3. Искусственный заяц в лжецилиндре
4. Сам себе каскадер
5. Марафон длиною в жизнь

Пожилая Ребекка, услышав сквозь треск слова «первый канал», включила телевизор. На экране возник ее сын Дэвид в обнимку с самой известной в мире топ-моделью Клаудией Шиффер. Блондинка демонстрировала в камеру 32 ослепительно-белых зуба, а молодой человек бросал на нее застенчивый взгляд из-под длинной смоляной челки.

«Мы планируем пожениться на Рождество, мне кажется, это будет так мило. Дэвид уже подарил мне кольцо на помолвку. Вот, смотрите, — Клаудиа протянула руку в объектив камеры, — в нем очень редкий бриллиант в пять карат. Дэвид выложил за него четыре с лишним миллиона долларов. Мой муж непременно должен быть щедрым!»

— Додик, мальчик мой, — трагично прошептала Ребекка в трубку, — что все это значит?

— Ничего, — рассмеялся великий фокусник, — это моя самая удачная шутка. Смейся, мама, и не верь никому на слово: твой Доди навсегда останется твоим маленьким сынишкой!

Псевдобрачный контракт

ВПЕРВЫЕ Дэвид Копперфилд увидел Клаудию Шиффер на своем шоу: он, выступая в Берлине, наобум вызвал девушку из толпы, а ею совершенно случайно оказалась самая успешная супермодель с мировой славой — редкостная удача! Между молодыми пробежала искорка, которую многие называют любовью с первого взгляда, и уже через пару месяцев Дэвид сделал девушке предложение.

Такой гениальный сценарий родился в голове Венди Лейстер, директора по пиару и одновременно совладелицы известного рекламного агентства «Лейстер-Диксон», занимающегося разработкой имиджа Копперфилда. Как только в рейтингах его популярности наметился спад, предприимчивая Венди предложила беспроигрышный ход: у самого загадочного мужчины планеты должен быть роман с самой красивой женщиной. Тем более брюнету Дэвиду очень подойдет блондинка. Агенты заключили с пиар-службой супермодели контракт: Дэвид будет выплачивать модели по 250 тысяч долларов ежегодно, если она согласится играть роль его невесты. Клаудии по договору запрещалось показываться на людях с каким-либо другим мужчиной. Зато в качестве бонуса к контракту она регулярно получала от Дэвида подарки, которые нужно было светить в прессе. Билеты на его шоу в разных концах света и ужины в ресторанах, за которыми подглядывали нанятые папарацци, Дэвид тоже оплачивал из своего кармана: все по-честному.

Детство Додика

КОГДА Ребекка увидела по ТВ своего ненаглядного сорокалетнего сына, которого все эти годы она берегла как зеницу ока, рядом с девушкой, сердце женщины сжалось. Она предполагала, что такое рано или поздно может произойти, но… Столько лет отдано ему одному, а тут появляется та, которая наверняка отберет его. Ребекка очень хорошо знала цену успеха сына: поставив его на ноги, она все равно продолжала ездить с великим магом и фокусником в каждое турне, останавливаясь в номере по соседству и ежевечерне интересуясь, как у Додика обстоят дела с настроением и пищеварением.

Маленький Дэвид Сет Коткин родился 16 января 1956 года. Он стал единственным ребенком в семье благовоспитанных евреев, переехавших еще до рождения мальчика из Одессы в американский штат Нью-Джерси. Ребекка, кстати, считала, что уехали они с мужем Хаимом из затхлой Одессы в капиталистический рай исключительно ради будущего своих детей.

Додик — так ласково называли будущую знаменитость домашние — практически не дружил со сверстниками. Он рос замкнутым и необщительным мальчиком, своих одноклассников и презирал и боялся одновременно. Вместе с этим всяческие комплексы породили в нем недюжинную амбициозность: Додик знал наверняка, что просто обязан прославиться любым способом, чтобы утереть носы всем тем, кто так игнорировал его.

А пока Дэвид предпочитал общество взрослых. Его мама работала страховым агентом, а отец держал в Нью-Джерси свой магазинчик одежды: у них как у людей зажиточных была масса полезных знакомых, и те часто собирались в доме Коткиных.

Когда ребенку только исполнилось четыре года, кто-то из гостей показал ему простенький карточный фокус. Дэвид смотрел серьезно и сосредоточенно, а потом взял колоду и повторил все действия.

«Да он у вас фокусник!» — одобрительно засмеялись гости, и Ребекка потрепала по щеке сына: «Он очень талантлив — даже может повторить стишок, который я ему прочитала всего один раз. Невероятно одаренный мальчик!»

К своему шестому дню рождения Дэвид с помощью дедушки, который в отсутствие родителей приглядывал за ребенком, выучил семь фокусов — с картами, кубиками и лентами — и показал их перед прихожанами синагоги, в которую Коткины ходили всей семьей. Ребекка, уверенная, что у нее подрастает гениальный ребенок, даже наняла рабочих, чтобы те выстроили на лужайке для Дэвида специальную сцену.

Искусственный заяц в лжецилиндре

ОДНАЖДЫ после школы, когда все его сверстники гоняли мяч и соревновались, кто дальше закинет одноразовую коробку из-под школьного завтрака, Дэвид с дедушкой отправились гулять по городку. Старик подслеповато щурился на глянцевые витрины модных магазинов и заходил в каждый из них поглазеть на разные невиданные в Одессе вещицы. Одним из таких магазинчиков оказалась лавка фирмы «Тонет». В ней вдоль всех четырех стен расположились диковинные подставочки, лампочки, шляпы с искусственными кроликами, пилы, свечи, непонятного назначения спирали, ножички, прищепки… Фирма «Тонет» специализировалась на производстве оборудования для цирковых номеров. Младший Коткин провел там все время до закрытия: с немым восторгом он трогал каждую вещь, представляя себе, как все это работает.

— Дедушка, — серьезно спросил Дэвид, когда они вышли из магазина, — можно я, когда вырасту, буду не страховым агентом, как мама, и не продавцом, как папа, а фокусником?

Дедушка легкомысленно кивнул. После чего Додик каждый день торопился из школы домой, не обращая внимания на колкости одноклассников: ведь его ждали замысловатые приборчики из «Набора юного иллюзиониста», три колоды истрепанных карт, ленточки, старательно собранные в одну папку вырезки из журналов с описаниями примитивных фокусов. Ребекка и Хаим, отнесясь к занятию единственного сына как к безобидному детскому хобби, послушно выступали первыми зрителями всех фокусов, а по выходным и праздникам даже водили ребенка в «Тонет», где позволяли ему выбрать себе любой подарочек.

К 12 годам у будущего мага уже был весь арсенал, который полагается иметь каждому профессиональному фокуснику. Руководствуясь вырезками из журналов и собственной интуицией, Дэвид научился демонстрировать два десятка разнообразных фокусов — и его стали приглашать на утренники в школы и на благотворительные сборные концерты: практически каждые выходные Доди показывал что-то из своей программы и за год объездил весь родной городок Метачен. Одноклассники по-прежнему недолюбливали Коткина, зато их родители были от ребенка в восторге: слухи о юном волшебнике в небольшом городке распространились со скоростью света. «В то время как вы с друзьями занимаетесь какой-то ерундой, гуляете после школы и гоняете на велосипедах, Дэвид Коткин уже стал известным! Он не сидит просто так и не валяет дурака. Должно быть, он далеко пойдет. А ведь он твой ровесник!» — примерно такими словами после каждого выступления маленького Доди отчитывали каждого из его одноклассников родители. Понятное дело, что после очередной подобной реплики будущего Копперфилда начинали ненавидеть еще сильнее: в родном городе у него так никогда и не появится ни одного друга.

Должно быть, поэтому каждый вечер, засыпая, маленький Додик представлял себе не полные залы, овации и выкрики «браво!», а свой отъезд из Нью-Джерси с тремя большими чемоданами, «как у настоящих фокусников».

Когда Дэвиду исполнилось 15 лет, его приняли в Американское общество магов — Коткин стал не только самым юным его членом, но и самым упертым: с коллегами-магами юноша общался исключительно на «производственные» темы, обсуждая последние разработки в сфере «лжеполетов», исчезновений и распиливаний. Через год еще даже не окончившего школу Дэвида пригласили прочитать несколько лекций на курсе магов и иллюзионистов в Нью-Йоркском университете.

Сам себе каскадер

«НЕ ПИШИТЕ на афишах «Коткин», я придумал себе звучный псевдоним, под которым когда-нибудь стану всемирно знаменитым», — попросил Дэвид режиссера университетского театра. В 18 лет юный маг поступает на обучение «волшебству как науки» и там же, при университете, начинает играть в мюзикле «Волшебник» — конечно же, волшебника. «Напишите так, — расправив плечи, произнес он, — «В главной роли — Дэвид Копперфилд!»

Но, учась в университете, играя на сцене, Копперфилд ни на день не оставит своих тренировок: повторение старых фокусов, разработка новых… С людьми же он общается только по необходимости. Ребекка с Хаимом однажды заикнулись сыну о том, что все его сверстники хоть изредка выбираются в кино, на прогулки или дискотеки, встречаются и рассказывают друг другу забавные истории, но Дэвид холодно отрезал: «А я вместо этого занимаюсь делом. Потом вы увидите, кем будут они и кем — я!» Одиночество кажется ему вполне органичным состоянием, а общение с кем-то заставляет напрягаться и думать над каждой фразой. Родителям, конечно же, покажется странным, что у Доди никогда не было девушки, но спросить его об этом они уже не посмеют.

Дэвид окончил университет, уже будучи широко известным, под новой звучной фамилией Копперфилд: его шоу собирало залы, а сам волшебник в свободное время подрабатывал телеведущим — за программу «Волшебство ABC» Дэвид получил 5 наград «Эмми». Но телевидение и простенькие фокусы, эффект которым придавал по большей части видеомонтаж, не были смыслом его жизни.

В этот период Дэвид познакомился с человеком по имени Дон Вейн — его тоже интересовали фокусы, но с другой, технической стороны. Копперфилд, несколько раз пообщавшись с Доном, предложил юноше по тем временам баснословные гонорары за то, что тот будет писать Дэвиду сценарии трюков, — и не прогадал. Именно Дон, всегда оставаясь в тени, обеспечил Копперфилду мировую славу: ему принадлежат идеи и подробные схемы таких фокусов, как полет над Гранд- Каньоном, проход через Великую китайскую стену, исчезновение «по мановению волшебной палочки» статуи Свободы и вагона Восточного экспресса.

«Световых эффектов существует всего тридцать, — объяснял Дон Дэвиду, — каждый фокусник основывает свои трюки всего на двух-трех из них. Я включу в твою программу все тридцать, и ты будешь неподражаем».

Копперфилд, всю жизнь стремившийся к статусу «неподражаемого», за несколько месяцев сотрудничества с Вейном сделал его своей правой рукой. Они набрали в команду 300 человек: на каждом шоу должно будет присутствовать по 80 человек постоянного штата, включая механиков, пиротехников, лучших светорежиссеров. Общий вес всего «магического оборудования», необходимого для каждого выступления Копперфилда, превысил 30 тонн.

Месяцы подготовки «шоу, которое потрясет весь мир», дались Дэвиду нелегко: несколько раз он в состоянии крайнего истощения засыпал прямо на репетиционной базе и просыпался от того, что спазмами сводило желудок, тогда Дэвид вспоминал, что уже два дня ничего не ел и не ездил домой, чтобы переодеться или побриться. От участия каскадеров в программе Копперфилд категорически отказывался. «Я сам себе каскадер!» — утверждал он даже после неудачного трюка с поджиганием. Тогда всего Дэвида охватило пламя, и труппа с трудом смогла его потушить — мага увезли на «скорой» и отпустили из ожогового центра только через неделю.

Когда представители его пиар-компании заявили о том, что на образ мага № 1 отрицательно влияет его нелюдимость, Дэвид всерьез удивился. «Мистер Копперфилд, поймите меня правильно, — говорила рекламщица Венди Лейстер, — у вас романтический имидж, но к сорока годам вы так и не дали ни малейшего повода подумать о том, что у вас в принципе может быть женщина! Скажите мне честно, у вас есть какой-то комплекс?»

Дэвид лишь пожал плечами. У него не было комплекса. Просто во всей этой чехарде волшебник забыл, что люди обычно тяготятся одиночеством — для него оно было абсолютно нормальным состоянием. И тогда Венди выложила свой план относительно Клаудии Шиффер.

«Это поднимет ваш рейтинг на 20–40% да и вас самого развлечет», — резюмировала Лейстер. Дэвид поставил свою подпись на контракте. Все было решено.

Марафон длиною в жизнь

— ДЭЙВ, привет, — в голосе Клаудии, когда та разбудила Копперфилда рано утром, слышались истеричные нотки.

Странно, она была ангажирована на завтрашний вечер на грандиозный концерт, куда должна была идти вместе с магом, и созваниваться до этого момента они не собирались.

— Ты спишь? — Клаудиа практически сорвалась на крик, но тут же взяла себя в руки. Немедленно вставай, я тебе говорю. У тебя есть свежий номер «Пари-матч»? Так открой его на середине. Быстрее! Видишь? Ты погубил мою карьеру! Ты испортил мое имя! Из-за тебя, фокусник-обманщик, все, что я сделала до этого, летит псу под хвост! Я видеть не хочу больше ни тебя, ни твоих агентов. Прикажи им убраться. А я пришлю к тебе своих адвокатов!

Дэвид потер глаза руками и уставился на указанные мисс Шиффер страницы. На газетном развороте качественно и крупно был напечатан текст контракта — договора между Клаудией и Дэвидом об их псевдоромане. Юристы Копперфилда, конечно, подали в суд на «Пари-матч» и выплатили Клаудии солидную сумму за молчание, но всем, даже приближенным Дэвида Венди Лейстер и Дону Вейну, стало ясно, что все кончено. Звездный час прошел, и все искусственное так или иначе стало заметно. А уж чего-чего, а искусственного у Дэвида было много — начиная от волшебства и заканчивая загаром.

После этого позорного разоблачения маг закрылся в своем доме на неделю. Тот факт, что он уже добился всего, ставил мужчину в тупик. По всем раскладам выходило, что жизнь кончена. И Дэвид позвонил маме — чтобы она приехала и пожила с ним: «Пус ть месяц или парочку»…

Сегодняшний день Копперфилда расписан по минутам: с утра он пьет крепкий кофе в библиотеке, дописывая главу новой книги о секретах мастерства мага. Позже встречает стилиста — раз в две недели Дэвид с параноидальной пунктуальностью закрашивает появляющиеся седые волосы. Во второй половине дня посещает собственный Музей магии — в тысячный раз осматривает по-прежнему восхищающие его экспонаты: инструменты великих фокусников, видеотеку с самыми громкими номерами, пилы, трости, карты, побывавшие в руках волшебников. С особой тщательностью маг проверяет защиту своего музея. О ее исправности Дэвид осведомляется регулярно, даже находясь на другом континенте.

Вечер же для великого мага и волшебника всегда заканчивается одинаково: он остается один, набирает знакомый номер и улыбается, услышав знакомые нотки: «Привет, Додик, сынок!» — и в мельчайших подробностях и деталях рассказывает, как прошел его день.