В строгом смысле Честнякова, прошедшего профессиональную школу, нельзя считать самоучкой. Однако его «наивное искусство» ближе всего к манере тех самодеятельных мастеров, которые не следовали классико-академическому канону, поскольку просто (подобно Н.Пиросманашвили) не ведали его. Честняков этот канон знал, но в итоге отверг. Его живопись формировалась как непрерывное фольклорное действо из отдельных сцен-картин (впечатлению сценического единства способствует и тот факт, что мастер не датировал свои работы, тем самым затруднив их хронологическую оценку). Отдельные «посиделки», «свадьбы», «коляды» подчинены лейтмотиву Города всеобщего благоденствия, существующего и в виде отдельной композиции. По сути, это народный спектакль о рае, творимом средствами искусства.
Художник стремился развернуть свои поэтические утопии в пространстве, добавляя к картинам раскрашенные керамические фигурки и организуя представления с актерами-детьми. В 1920-е годы ему удавалось устраивать такого рода театральные акции в Шаблове и Кологриве, позднее официальное равнодушие все чаще обрекало его на уединение в «шалашке» (как он называл свою избу). Фольклорно по своему духу и его литературное творчество: сказки, поэмы и роман Марко Бессчастный, сохранившийся лишь в отрывках. Лишь малая часть его текстов с картинками была издана в виде сборника для детей (Чудесное яблоко…, СПб, 1914).