Евгений Киндинов

- Если бы в 70-е годы это определение существовало, то вас называли бы "секс-символом".

- Да хоть горшком назови, только в печку не ставь. Я редко беседую с вашими коллегами. Это вы, журналисты, учреждаете "звезд" и "секс-символов".

- Не любите нашего брата?

- Не в этом дело... Сегодня происходит девальвация слова. Оно теряет глубину, объем и вес. Нынче все "звезды" и все "секс-символы" - и Буйнов, и Машков... Не думаю, что Смоктуновскому и Баталову подошла бы эта терминология.

- Тем не менее после выхода на экраны "Городского романса" и "Романса о влюбленных" половина женского населения страны была влюблена в Евгения Киндинова.

- Популярность неизбежна для актеров. Позже понимаешь, что на самом деле это испытание, которое тебе посылается. А испытание "медными трубами" во сто крат тяжелее, чем испытание огнем и водой. Любовь зрителей бывает разной. Бывает похлопывание по плечу: "давай, иди сюда, выпьем", "пришлите фотографию и адрес"... Но были в моей жизни и другие, более приятные проявления симпатии - письма-рецензии на фильмы, письма-исповеди, в которых молодые люди рассказывали о своей первой любви и об ее крахе. Я понял, что не зря отдал полтора года жизни съемкам в "Романсе о влюбленных".

- Но за вами прочно утвердилось амплуа "молодого героя-современника".

- Слава Богу, что, несмотря на схематизм социального заказа, мои герои были лирическими персонажами. Может быть, поэтому они западали в душу.

- Евгений Арсеньевич, как вы думаете, кто сейчас может претендовать на роль молодого героя-современника в кино? Рабочие парни и врачи-рентгенологи у кинематографа нынче не в чести. Все больше про бандюков снимают.

- Не знаю. Зеркала мутные, лица размыты. Все и вся подвергаются иронии и усмешке. Декаданс, разрушение. Все смешно. И это отражает душевное состояние части современной творческой интеллигенции. Вот такая планида нам досталась.

- Вас тянули в социальные герои, а вы мечтали о Сирано, Тиле Уленшпигеле... Отчасти это осуществилось?

- Но не в кинематографе - в театре. В 70-е годы такие сценарии были редкостью. Я должен был сниматься в "Сирано де Бержераке" у Эльдара Рязанова. Но фильм закрыли... Я одного рабочего сыграл, второго, третьего и почувствовал, что задыхаюсь. Жить с этим штампом становилось невмоготу - душа просила классики, костюмных ролей! Но многое сбылось для меня в театре: играл Медведенко в "Чайке", Соленого в "Трех сестрах", Мастера в "Мастере и Маргарите". Хорошо, что я остался во МХАТе, хотя невероятно трудно было совмещать театр и съемки в кино. Сейчас с огромным удовольствием играю и во МХАТе, и в "Табакерке" - Крутицкого в спектакле "На всякого мудреца довольно простоты".

- Ныне уже не считается грехом играть "на стороне". А в 1977 году, когда вы сыграли Стенли в "Трамвае "Желание" на сцене Ижевского драматического театра, в одной из центральных газет появилась "доносная" статья, где вас с усмешкой называли "благородным артистом", приводились суммы "баснословных" гонораров и - о, ужас! - билеты на спектакль продавались аж на 50 копеек дороже, чем следовало. Впрочем, ваше имя в той достопамятной статье упоминается всего лишь один раз.

- И этого было достаточно, чтобы меня чуть не погнали из МХАТа. А в 1982 году я играл в спектакле по произведениям Василия Макаровича Шукшина "Там, вдали" в театре "Сфера". Получал три концертные ставки за спектакль - 39 рублей. Но я не за заработками гонялся - был жаден до работы, мне не хватало тех ролей, которые я грал во МХАТе. В "Моссовете" играл Митю в "Братьях Карамазовых" - сто аншлагов! Тогда все было легко, все было "в кайф", говоря сегодняшним языком.

- Вы когда-то сказали: "Талант - это сначала бремя, а потом только дар".

- А что, неплохо сказано. Ты обязан отслужить то, что тебе даровано природой. Вот только понимаешь это не сразу. Как только актер начинает думать, что он главнее собственного таланта, то сразу начинаются проблемы. Крыша едет, гордыня заедает: "Мне недодано! Мне предлагают не то, на что я способен!" Истинно талантливый человек скромнее.

- Вы не снимаетесь с 1986 года. Что произошло? Диктат режиссеров, ваше нежелание или звезды так трагически сошлись?

- Почему трагически? Я благодарен судьбе. Воспринимаю как подарок работу с Петром Тодоровским и Андроном Кончаловским. Андрону пришлось побороться, чтобы утвердить меня на роль Сергея Никитина, учитывая шлейф ролей моих правильных социальных героев. К тому же я был на десять лет старше моего персонажа.

Конечно же, я совершал ошибки (голова кружилась) - в молодости был менее разборчив, соглашался сниматься в фильмах, в которых не стоило сниматься. Сейчас уже нахожу в себе силы отказываться от предложенных сценариев "мелодрам с криминальным уклоном". После 86-го года изменилась конъюнктура, я не очень-то подходил режиссерам, которые считали себя нонконформистами. Не хотел больше рабочих играть, а "левым" бунтарем никогда не был.

- Значит, вам пришлось выбирать между непыльной жизнью и весьма скромным существованием?

- Вы о чем?

- О денежках. О металле презренном. На зарплату театрального актера не пошикуешь.

- А у меня никогда не было перспективы богатой жизни. При советской власти, честно работая, нельзя было стать богатым или даже состоятельным человеком. Нельзя! Гонорара от "Романса..." мне не хватило, чтобы купить "Москвич". Я еще занимал половину суммы. А ведь фильм только в нашей стране посмотрели 15 миллионов зрителей. Вот, к примеру, Ширли Маклейн тоже сейчас не особенно снимается. Но она обеспечила себе безбедную старость. А Таня Самойлова (актриса не менее яркая), как я слышал, живет трудно. Государство всех нас держало в узде.

- Вы расстались с кинематографом без особых сожалений?

- Надеюсь, окончательного расставания не произошло. А вдруг предложат что-то интересное. Я смог, мне кажется, реализовать себя в театре. Наверное, поэтому легче было пережить крутые изменения в кино, я мог со спокойной душой отказываться от полного фуфла. А вот "чистым" кинематографическим актерам пришлось туго. Володя Ивашов последние годы жизни работал на стройке, тачки таскал.

- И никто ему руку помощи не протянул. Был человек, нет человека...

- Я когда-то уговаривал Володю прийти во МХАТ... Но он не захотел. Может быть, он боялся оказаться в театре не на столь высоком уровне, как в кино. Много разбитых судеб, потухших глаз... А я последние годы повсюду ищу спокойные глаза. Не равнодушные, не "пофигистские", а спокойные. Светящиеся внутренней гармонией. Разделение граждан по толщине кошелька относительно, потому что такие глаза я чаще встречал у людей небогатых...

- Естественно. Что им беспокоиться? Терять-то нечего, кроме своих цепей. Да и те давно в ломбард снесли.