Иван Чернобаев

Родился в 1906 году. Подполковник в отставке. Участник боевых действий против японских милитаристов на реке Халкин - Гол летом 1939 года. Награждён монгольским орденом "Полярная звезда", тремя медалями. Зимой 1939 - 1940 годов принимал участие в Советско - Финляндской войне.

На фронтах Великой Отечественной войны с первого дня. Командуя эскадрильей 215-го истребительного авиационного полка, защищал небо Москвы.

31 Декабря 1941 года был переведён в 163-й авиаполк ( 7-я смешанная авиационная дивизия, 3-я ударная армия ) и направлен на Северо - Западный фронт.

Вскоре получил назначение в 495-й истребительный авиаполк ( 125-я авиационная дивизия ), ранее также сражавшийся под Москвой. Спустя некоторое время стал его командиром.

В 1944 году Подполковник И. В. Чернобаев был назначен заместителем командира 148-й истребительной авиационной дивизии. К концу войны имел на счету 14 сбитых самолётов противника. Награждён орденами Ленина ( дважды ), Красного Знамени, медалями.

После окончания войны продолжал службу в ВВС. Автор статьи "Охраняя небо над Москвой".

* * *

В самую тяжёлую пору битвы за Москву, в Ноябре 1941 года, когда враг, подтянув резервы и произведя перегруппировку своих сил, возобновил наступление на столицу, наш 215-й истребительный авиационный полк был переброшен в Подмосковье - сначала в район южнее Клина, а потом в район Дмитрова. Лётчики нашего полка в большинстве своем имели опыт боевых действий. Я также уже воевал на Халхин - Голе против японских милитаристов, за что правительство МНР наградило меня орденом "Полярная звезда" и тремя медалями.

В своих кратких заметках расскажу лишь о наиболее памятных эпизодах.

Столица тогда охранялась средствами ПВО. Их поддерживали истребители, которые базировались на подмосковных аэродромах и встречали вражеские бомбардировщики на подступах к Москве. Препятствием вражеским самолётам служили аэростаты воздушного заграждения, парящие над городом на разных высотах. Бомбардировщики нередко гибли, налетев на аэростат или его фала - трос. Но и нам надо было остерегаться своих аэростатов - не зная их высот, мы тоже могли столкнуться с ними, особенно ночью и в неблагоприятную погоду.

Запомнился эпизод, происшедший 18 Ноября в районе деревни Дорино. Вместе со своими товарищами Большаковым и Никулиным я вылетел на задание. Наши боевые машины Як-1 были вооружены пушкой, пулемётом, 6 реактивными снарядами ( по 3 под каждой плоскостью ). Летели на малой высоте, чтобы подойти к противнику незаметно. Увидев цель - мотомехколонну противника, - атаковали её с ходу. Более 10 машин были подожжены, несколько десятков солдат и офицеров уничтожены.

В этот момент над нами появились 2 немецких самолёта. Бой был коротким. Обе неприятельские машины, оставляя за собой чёрные шлейфы дыма, упали на землю.

Второй эпизод произошёл 7 Декабря. Я получил приказ вылететь на перехват самолёта противника "Дорнье-217" и сбить его. Когда приказ был выполнен, я услышал по радио голос начальника штаба полка: "Всем ! Всем ! Идите в квадрат ( назвал номер квадрата ), там идет большой воздушный бой !"

Юго - восточнее деревни Теряево на высоте 3000 метров разгорелся ожесточённый бой. Трудно было разобраться, где свои, где чужие. Перед глазами молниеносно проносились силуэты машин. Дело в том, что наши истребители Як-1 и немецкие Me-109 издали имели сходство, и в большом воздушном бою, когда самолёты "ходят" группами и в одиночку на разных высотах вследствие вертикального маневра, их можно перепутать. Наконец мне удалось разобраться в обстановке и пристроиться к своим "Якам". В горячей схватке было сбито 4 самолёта противника. Два из них, сильно повреждённые, на малой высоте ушли на запад. Мы их не преследовали, так как бой продолжался.

Во время очередной атаки один из наших самолётов оторвался от группы и стал заходить в хвост противника. Неожиданно над ним оказались 2 неприятельских самолёта. Я заметил это, направил свою машину на первый атакующий самолёт противника и меткой очередью сбил его. Наш лётчик был спасён и в свою очередь уничтожил преследуемого им врага. Но в атаку ведь шли 2 немецких самолёта. Где же второй ? Оказывается, он успел развернуться и через мгновение дал очередь по моей машине. Вертикальным маневром мне удалось выйти из боя. Плоскости и стабилизатор самолёта были пробиты во многих местах, но управление и мотор, к счастью, не были повреждены.

В ходе этого боя моя машина оказалась ближе к московскому центральному аэродрому Тушино, чем к своему. Кое - как дотянул до него. Самолёт сразу окружили техники, осмотрели его, поздравили с благополучным приземлением. Они насчитали на машине более 30 пробоин. На следующий день я перегнал свой "Як" в авиамастерские для основательного ремонта.

Я часто вспоминаю тот хмурый Декабрьский день и очень сожалею, что не удалось узнать имён лётчиков, вместе с которыми я сражался в этом тяжёлом и сложном воздушном бою.

В последний день 1941 года я был переведён в 163-й истребительный авиационный полк 7-й смешанной авиационной дивизии 3-й ударной армии Калининского фронта и вскоре направлен на Северо - Западный фронт.

4 Февраля 1942 года командир полка Майор В. В. Сухорябов получил приказ - взять под контроль полевой аэродром, расположенный в Новгородской области севернее города Холм. На этот аэродром немцы доставляли по воздуху живую силу, технику, продовольствие, медикаменты... Выполнить этот приказ было поручено моей группе на самолётах Як-1.

Вылетели мы рано утром. Чтобы создать у противника впечатление, что мы не интересуемся их объектом, решили обойти его стороной и свернули на северо - восток. Выбранный маршрут был удобен тем, что с него хорошо просматривался аэродром врага. Самолётов на нём не было. Тогда мы повернули на запад - сторону, откуда обычно прилетали самолёты противника в Холм. Линию фронта удачно пересекли на бреющем полёте, чему способствовала лесистая местность.

Пролетев минут 15 - 20 на высоте 1500 метров, заметили 6 немецких транспортных самолётов Ju-52, которые, снизившись над лесом до высоты 30 - 50 метров, шли курсом на Холм. Верхние плоскости машин были покрашены зелёной краской и сливались с лесом.

В бой решили не вступать. При малой высоте полёта противника и маскирующей окраске плоскостей удалось бы сбить 2 - 3 самолёта, остальные бы упустили. Выгоднее было бить врага на аэродроме.

Трудно сказать, видели ли нас вражеские лётчики, но если даже и видели, то, вероятно, подумали, что мы их не заметили, поскольку летели мы курсом на запад.

...Несколько минут "шли" прежним курсом. Я вёл расчёт времени, вычисляя, когда противник прибудет на аэродром. И вот мы развернулись на 180° и перешли на бреющий полёт. При подходе к аэродрому увидели 2 самолёта, которые только что сели. Подрулив к лесу, немцы стали выгружать оружие и солдат. Приближались ещё 4 самолёта. По радио я дал команду - атаковать противника, указав каждому цель, а сам спикировал на самолёты, идущие на посадку. Зенитчики открыли огонь, но он не причинил нам вреда. Все 6 самолётов противника были уничтожены. После этого мы обнаружили в лесу человек 200 - 250 вражеских солдат и атаковали их.

За выполнение этого задания нас представили к правительственным наградам.

Вспоминаю приказ командира 7-й смешанной авиадивизии, посвящённый 24-й годовщине Красной Армии, который был зачитан в полку 22 Февраля 1942 года. В приказе говорилось: "В боях за Родину личный состав дивизии проявил исключительное мужество, храбрость, геройство... За образцовое выполнение боевых заданий в борьбе с германскими захватчиками и обеспечение боевой работы объявляю благодарность..." Её получили многие лётчики и техники нашего полка, в том числе и мои боевые товарищи по эскадрилье.

Вскоре я получил новое назначение - в 495-й истребительный авиаполк 125-й истребительной авиадивизии, также сражавшейся под Москвой.

Полк этот прибыл под Калугу вскоре после её освобождения от гитлеровской оккупации и должен был охранять с воздуха город и военные объекты. Спустя некоторое время мне было поручено командование полком. А дивизией командовал Герой Советского Союза Полковник, впоследствии Генерал - Майор авиации Н. С. Торопчин.

Дивизия прикрывала от воздушного противника объекты Тульского промышленного комплекса, железнодорожные станции Калуга, Горбачёво, Сталиногорск, Белев, Козельск и железнодорожные мосты через Угру и Оку, а также другие военные и хозяйственные объекты Калужской области.

Спустя много лет я с чувством большой благодарности вспоминаю исключительную добросовестность и патриотизм всего личного состава: лётчиков, механиков, оружейников, укладчиков парашютов, диспетчеров, наблюдателей. Полк был усиленного состава, в него входили 3 эскадрильи, оснащённые самолётами Як-1, И-16, Ла-5. Лётчики дежурили круглосуточно и постоянно находились в состоянии боевой готовности.

Перехватывать врага в воздухе нам помогала станция оповещения и наведения - СОН-2. Она обнаруживала самолёт противника на расстоянии 100 - 120 километров в зависимости от высоты полёта. Так, если самолёт шёл на малой высоте ( 30 - 100 метров ), то обнаружить его было чрезвычайно трудно, а иногда и невозможно.

Все попытки противника бомбить охраняемые нами объекты, как правило, терпели неудачу. По сигналу воздушной тревоги лётчики мгновенно взлетали и встречали противника на дальних подступах. В этих случаях вражеские бомбардировщики сбрасывали бомбы, где придётся, и поворачивали назад. Но не всем удавалось уйти.

Хорошую тактическую грамотность показывали командиры эскадрилий Старший лейтенант Мещеряков, Лейтенант Круглов, Капитан Соколов, Лейтенанты Сотников, Чернявский и другие авиаторы.

Аэродром наш находился между станцией Воротынск и деревней Орешково, одна эскадрилья базировалась у деревни Шопино.

Когда противнику стало ясно, что бомбить охраняемые нами объекты бесполезно, они решили совершить ночной налёт на наш аэродром. Однажды тёмной осенней ночью со стороны станции Воротынск немецкий самолёт Ju-88 на бреющем полёте направился к нашему аэродрому. Станция СОН-2 не могла его обнаружить, так как высота полёта была 10 - 15 метров. Но шум самолёта услышала дежурная наблюдательного поста Пылаева и подняла по тревоге зенитный взвод. Как только самолёт показался из - за станции Воротынск, зенитчики открыли по нему огонь. Вражеский самолёт успел сбросить бомбы на аэродром, но был подбит и упал недалеко от аэродрома.

Сброшенные бомбы не взорвались, хотя прошли все сроки, если предположить, что они замедленного действия. Нужно было как - то извлечь их из земли и взорвать. Я обратился к воинам полка:

- Товарищи ! Прошло 40 минут, но бомбы не взрываются. Причина неясна. Бомбы надо обезвредить. Я обращаюсь ко всем: кто желает добровольно выполнить это задание, три шага вперёд !

Весь полк, как один человек, сделал три шага вперед. Я был молод, здоров, казалось бы, железные нервы, но и у меня выступили слёзы гордости за своих товарищей.

Два добровольца - оружейника, приняв все меры предосторожности, приступили к обезвреживанию бомб. Оказалось, что бомбы не взорвались потому, что их взрыватели были специально забиты песком при сборке. Все поняли, что это дело рук антифашистов. Пожалуй, мы тогда в первый раз почувствовали, что там, за линией фронта, на вражеской территории, тоже идёт невидимая тайная война с фашизмом. Потом мы нередко сталкивались с подобными случаями.

Через несколько дней после этого над аэродромом Шопино, где базировалась эскадрилья, появился вражеский самолёт - разведчик Ju-88. Он сбросил листовки с двумя текстами: в одной излагался способ, как вызвать у себя внутреннее кровотечение, чтобы был повод уйти из армии по болезни. Другая листовка должна была служить пропуском в плен к гитлеровцам. В ней нашим лётчикам предлагалось перелететь на аэродром противника, находящийся недалеко от Брянска. "Прилетайте к нам в Брянск, - говорилось в ней. - Мы встретим вас гостеприимно, и вы будете жить счастливо. Высота полёта к аэродрому 3000 метров, перевалом с крыла на крыло с выпущенными шасси". Тогда мы очень сожалели, что запаса горючего на истребителях недостаточно, чтобы долететь до Брянска и нанести штурмовой удар по вражескому аэродрому. Позже, когда мы перебазировались ближе к Брянску, мы вспомнили про эти листовки и наносили сильные удары по врагу.

Наши лётчики почти ежедневно вылетали на боевые задания. Так, 18 Августа 1942 года группа самолётов 495-го истребительного авиационного полка, ведомая Лейтенантом И. К. Чернявским, вступила в бой с 24 вражескими бомбардировщиками "Хейнкель-111" и не допустила прицельного бомбометания на наши наземные войска. Один самолёт был сбит, другие повернули назад.

Летом 1943 года Лейтенант Сотников по тревоге вылетел на перехват вражеского самолёта, который шёл на высоте 6000 метров. Противник заметил наш истребитель и стал уходить на запад. Сотников продолжал погоню и сбил врага восточнее Козельска. Однако, когда он возвращался к своему аэродрому, мы заметили, что самолёт понемногу отклоняется от курса. Затем машина перешла в отвесное пикирование с работающим мотором и на большой скорости ( 650 километров в час ) врезалась в землю между деревнями Шопино и Чижовка. Лейтенант Сотников погиб. Причину установить не удалось. Вероятно, лётчик во время боя был ранен и, подходя к аэродрому, потерял сознание. Возможно и другое: могло быть сильно повреждено управление руля глубины, а потом произошел обрыв крепления.

Это было огромное горе для всех воинов полка. Мы с почестями похоронили лётчика на кладбище деревни Чижовка и поклялись отомстить врагу за своего боевого друга.

После войны останки лётчика Сотникова были перенесены в братскую могилу у деревни Шопино. Мы, его однополчане, приезжаем к этому святому для нас месту, чтобы почтить память товарищей, не доживших до победы.

...В Марте 1943 года при выполнении сложного ночного задания мой самолёт был подбит, но мне всё же удалось приземлиться в поле вблизи деревни. В э то же мгновение от большой потери крови я потерял сознание. Меня подобрали местные жители, оказали первую помощь, а утром на лошади отвезли в Калужский фронтовой госпиталь.

Я благодарен калужанам за душевное тепло, с которым относились они к нам, лётчикам, за то, что спасли мне жизнь, помогли выздороветь и вернуться в строй. Не порываю связи с калужской землей, где за боевые действия я получил первый орден Ленина.

...После госпиталя вернулся обратно в полк. В конце 1943 года мы покинули калужскую землю и улетели на запад.

В 1944 году меня назначили заместителем командира 148-й истребительной авиадивизии. Всего за время войны я сбил 14 боевых самолётов противника. Воспоминания о том, что и мне со своими товарищами довелось оставить на поверженном рейхстаге свои подписи, согревает сердце и даёт уверенность в дне сегодняшнем и нашем будущем, которое мне, старому солдату, участнику трёх войн, хочется видеть мирным.