Михаил Кичев

- Михаил Владимирович, какова предыстория вашего отъезда во Францию?

- Начну с того, что я коренной помор, родом из Архангельска. В Северодвинске оказался в 1976 году вместе с женой, куда ее послали по распределению как молодого специалиста-филолога. Я тоже окончил Архангельский пединститут, только спортфак. Приехав в Северодвинск, в школу не пошел принципиально. Образ физрука со свистком и мячом в руках, который в то время пропагандировал наш кинематограф, был изначально не по мне.

- Вспоминается неплохой, в сущности, фильм Доживем до понедельника.

- Вот-вот. Там такой физрук не вылезал из учительской со своим вечным мячиком в руках. Словом, посоветовали мне как-то зайти в бассейн Дельфин и справиться насчет тренерской работы. Зашел на минуту, а остался на долгих 25 лет. Так с 1977 года вместе с Виктором Садардымовым мы начали развивать в Северодвинске скоростное подводное плавание. Обошел в городе всех тренеров: сидел, смотрел, учился и приглашал к себе. Надо было, допустим, для выработки взрывной энергии показать прыжковые упражнения - приходил Слава Рубцов, который работал с волейболистами. К каждому своему воспитаннику подходил строго индивидуально, всегда был против стандартов. Ведь искусство тренера состоит в том, чтобы создать программу для развития возможностей каждого человека.

- И каждого подопечного вы изучили?

- А как же иначе работать с ними? Для меня, например, первый признак физического и психологического состояния спортсмена - его глаза. Глаза человека мне говорят о многом, прежде всего о том, чем он занимался накануне тренировки.

- Михаил Владимирович, слышал, что вы сами конструировали ласты?

- Так у меня же мама модельер-закройщик. То, что стал конструировать моноласты, это и от нее. Между прочим, северодвинцам скоростное подводное плавание понравилось сразу, но особенно после появления моноласт. Пошли высокие результаты, появился первый мастер спорта Николай Лаптев, ребят стали вызывать в сборную страны. Достижений у наших подводников было в те годы предостаточно.

- И о Франции тогда, естественно, не думалось?

- Конечно, нет. Хотя в 1987 году произошло событие, которое во многом

предопределило мою дальнейшую судьбу. Я тогда первый раз выехал на чемпионат Европы среди юниоров в Цюрих. Выступили мы в Швейцарии здорово, и там же одну из дистанций выиграл французский пловец. Через некоторое время мне вдруг приходит из Франции предложение подготовить его к чемпионату мира. Согласился и три недели занимался с ним.

- После закрытия бассейна Дельфин положение с подводным плаванием в городе стало удручающим. Как же вы выходили из положения?

- Первое время выручали спортклуб Север, один из школьных бассейнов, где приходилось заниматься с 6 часов утра. Однако вскоре и это исчезло. Последний год перед отъездом во Францию поработал на администраторской должности в Строителе, но сразу понял, что это не мое.

- А что же ваше, Михаил Владимирович?

- Мне нужна свобода творчества, постоянный поиск.

- Во Франции у вас все это есть?

- Во-первых, там работать, как в России, нельзя. У людей совсем другой менталитет. Они могут приходить на тренировки, а могут не приходить. По этой причине первый год в Тулузе, куда меня пригласил президент клуба подводного плавания "ТОП", выдался нелегким. Потом помимо непривычного тренировочного процесса были, конечно же, проблемы с языком.

- Вероятно, приглашение в этот клуб подразумевало и скорую отдачу от вашей работы?

- Конечно. Через год после моего приезда ТОП стал сильнейшим клубом во Франции, а восемь моих воспитанников попали в сборную страны, тренером которой я являюсь.

- Вы каждый год приезжаете в отпуск сюда, а не на Канары, к примеру. Так притягивает Север?

- Солнца мне хватает и во Франции, а Север - это то болото, которое засасывает в хорошем смысле этого слова.

- Михаил Владимирович, какие-то традиции здесь соблюдаете?

- Обязательно. Сначала всегда навещаю в Архангельске маму, а вечером с женой Леной идем в ресторан Волна, чтобы послушать нашего друга Сашу Дурнева и потанцевать. Мама и хорошая музыка - это святое.