Михаил Милорадович

Генерал Ермолов, сам никогда не кланявшийся пулям, как-то написал генералу Милорадовичу: "Чтобы быть везде при Вашем Превосходительстве, надобно иметь запасную жизнь!"

Очевидец так описывал действия нашего героя в сражении при Бассиньянах; дело было во время италийского похода Суворова:

"Тут, кроме общей от картечи и пуль опасности, которою генерал Милорадович пренебрегал, разъезжая всегда впереди под выстрелами, смерть угрожала собственно ему, когда французский стрелок нацелил по нём в трёх шагах из-за куста и неприятельский офицер, наскакав, взмахнул уже саблею, чтобы разрубить ему голову, но Провидение оказало ему в сей день явное покровительство своё. Три лошади убиты под ним, четвёртая ранена. В сём-то сражении, видя общее замешательство войск, он схватил знамя и, закричав: "Солдаты! Смотрите, как умрёт генерал ваш", - поскакал вперёд..."

Прекрасно известно суриковское полотно "Переход Суворова через Альпы". Головокружительный марш-бросок совершил и Милорадович. Его солдаты добрались до гребня одного из альпийских склонов и задумались: "Как же спуститься нам?" "А вот как", - показал генерал: опрокинулся на спину и покатился с горы. Солдаты вихрем слетели вслед за ним. Неприятель внизу опрокинут и смят. День за днём горячие схватки в тревожной тишине горной гряды, на камнях старинных узких мостов, вознесённых на сотни метров над горными реками.

Откуда же взялся этот блестЯщий офицер с русской удалью и такой нерусской русской фамилией - Милорадович?

Пора Петра. В 1711 году император, готовясь к войне с турками, искал среди турецких славян искусных агентов. Необходимо было возбудить их против мусульман. Зарубежным сподвижником Петра становится древний род сербских дворян Милорадовичей. Ещё за много лет до Петра это семейство отличалось деятельной преданностью России; один из Милорадовичей содержал на собственный, как тогда говорили, кошт 20-тысячное войско и успешно воевал с турками, помогая России.

Пётр Великий пожаловал приехавшего в Россию Михаила Милорадовича полковником. Внучатый племянник его, Андрей Степанович, отец генерала, участвовал в турецких войнах екатерининской поры. Сын его, Михаил Милорадович, по обычаям того времени, ещё в детстве был записан в лейб-гвардии Измайловский полк. Но прочие звания и регалии заслужил сам, собственным мужеством и отвагой. К слову сказать, запись младенцев в гвардейские полки производилась от точного расчёта. Власть стремилась таким образом обеспечить приток дворянской молодёжи в гвардию: можно было с уверенностью знать, что полки будут полностью укомплектованы младшим офицерским составом. Жалованье офицера было мизерным, а потому содержание лошадей и "построение" формы делалось на собственный кошт - с доходов от родительских усадеб.

В полном блеске воинский талант Михаила Милорадовича раскрылся в Отечественную войну 1812 года. Он командовал правым крылом русских войск при Бородине. Начальствовал над арьергардом: 29 августа генерал принял командование - и в тот же день одержал победу. Иному генералу этих подвигов хватило бы, чтобы гордиться до скончания века, но это - не для Милорадовича.

Чем труднее становилось положение Русской армии, тем азартнее, напористее, изобретательнее генерал. Подступает сентябрь. Войска покидают Москву. А Милорадовичу, благодаря недюжинным дипломатическим способностям, удаётся на целые три недели оттянуть вступление неприятеля в Первопрестольную. Заключив с королём неаполитанским перемирие, генерал даёт Русской армии самое драгоценное - время.

Удивительна быстрота передвижения солдат Милорадовича, внезапный натиск, единый взмах штыковых атак, ювелирная точность артиллерийских ударов, острые языки конных лав. И столь же велико обаяние генерала: к нему тянулись все. И грозные красавцы-гренадёры с поседевшими висками, в мундирах, отдающих тысячевёрстной пылью дорог и пороховым дымом, в высоких шапках-гренадёрках, подхваченных снизу под подбородки блестящим чёрным ремешком и надвинутых почти на самые глаза. И офицеры - тоненькие, юные, почти мальчики, взрослеющие не по годам, а по числу баталий, услужливо-почтительные, точно отмечающие каждый поворот головы любимого генерала. И исполнительные до самозабвения, виртуозно предприимчивые, лихие и изысканно-галантные адъютанты. И квартирьеры, беспокойные, вечно озабоченные люди, с горящими глазами, с цифрами, списками, с нередкими нареканиями на их головы суровых батальонных командиров. И полковники, несущие на своих плечах позументику и обилие наград, несущие с усталостью и почти что с безразличием, будто бремя; видевшие на своём долгом армейском веку множество самых разных генералов, а потому имеющие возможность сравнивать. И генералы - те, что под Милорадовичем, и те, из других войсковых соединений, что стояли с ним насмерть плечо к плечу в пору Бородина и потом - у западных границ России, генералы, такие же молодые, как Михаил Андреевич, даже несколько стесняющиеся своего не по годам вельможного мундира. И лощёные красавцы, в недавнем прошлом петербургские и московские щёголи уже не первой молодости, но кажущиеся значительно моложе в генеральских эполетах, и генералы загадочно-трагичных павловских времён - рассудительные, неторопливые и осторожные.

Боевая одиссея Михаила Андреевича не заканчивается с выдворением французов из России. Ногу в стремя! Теперь следуют названия, непривычные для русского уха: Глогау, Кульм, Люцен, Бауцен, Дрезден. Это имена сражений - несть им числа...

Милорадович с горсткой русской гвардии отражает 37-тысячный корпус дерзкого генерала Вандама. В так называемой Битве народов под Лейпцигом Милорадович, нев ольный свидетель тускнеющей славы "императора французов", командует Императорской российской гвардией, бросавшейся в самые жаркие места сражения. Заслуженным здесь орденом Андрея Первозванного, как ранее штыком, генерал укрепил намерение Петербурга отдать ему, словно маршальский жезл, почётное и боевое звание начальника гвардии.

Что ж, битвы позади, слава не отпускает, генерал живёт широко и счастливо, влюблён в актрису Катеньку Телешову и любим ею. Утром 14 декабря 1825 года он едет к Катеньке отведать её знаменитой кулебяки. Генерала мучат тревожные предчувствия. Он говорит адъютанту, что идёт к Катеньке в последний раз.

Днём на Сенатской площади встали воинские части, отказавшиеся присягать императору Николаю. В декабрьском воздухе пахнет кровью. Милорадович должен остановить это безумие. Солдаты помнят его. Они слушают своего боевого генерала, молчат, ничего не предпринимают.

И тогда сзади раздался выстрел.