Михаил Негин

Содержание

1. Вы в кино уже достаточно давно, многое повидали, что можете сказать о наших актерах?
2. Расскажите, почему вы решили стать актёром?
3. У вас было достаточно криминальное юношество, проблемы с законом были?
4. А так вас в армию не брали?
5. Как вы попали в кино?
6. В московские театральные ВУЗы вас так и не взяли?
7. Вот и перекантовались год...
8. Вы уже тогда начали сниматься?
9. Бондарчук человек суровый, сложный, какие трудности были на съемках?
10. После окончания учебы вы вернулись в Москву, тогда как раз рухнул Советский союз, как приходилось искать работу?
11. Как вы с ним познакомились?
12. В тот период не снимались?
13. А на ваших глазах у актеров случались романы?
14. Вы на площадке встречались со многими известными актерами, как работается с нашими звездами?
15. Вы несколько раз на площадке встречались с Алексеем Паниным...
16. Вы снимались в «Самом лучшем фильме 3», не осталось осадка, ведь картину сильно ругали?
17. А в театре как дела обстоят со звездной болезнью?

- Мой друг сценарист Евгений Ермаков написал сценарий специально под меня. Говорит, я на Георгия Степановича очень похож. Это для меня значимая работа, у меня в основном роли в одном ключе были, надоело играть бандитов.

Вы в кино уже достаточно давно, многое повидали, что можете сказать о наших актерах?

- С режиссерами всегда везло, безумцев мне не попадалось. А вот среди актеров есть разные люди. И я заметил, что чем «звезда» мельче, тем больше понтов. Иногда раздражает, что человек, еще не сделав ничего, не поигравши, чуть засветившись на экране, включает звезду. Кофе на площадку подайте, почему машину вовремя не подали, я переработал — доплатите, еще и гонорары требуют большие. Старшие так не позволяют себя вести. Может быть, это предвзятое мнение, просто я очень трепетно отношусь к этой профессии. Я очень долго шел к ней, причем самыми извилистыми путями.

Расскажите, почему вы решили стать актёром?

- Я с детства мечтал сниматься, хотя мои родители вообще никакого отношения не имели к этому. Отец - рабочий, мать - простая служащая, вырос я в обычной московской квартире в Сокольниках. В детстве постоянно терся около проходной «Мосфильма» и думал, как бы мне туда попасть. Хотя, конечно, понимал, что это практически невозможно. Я был очень картавый, у меня отсутствовало три звука, плюс прилично заикался, к тому же сильно косили глаза, а с таким набором, как говорится, в космонавты не берут. Ну, не берут и ладно, закончил восемь классов, пошел в ПТУ, учился на токаря-универсала.

У вас было достаточно криминальное юношество, проблемы с законом были?

- Я был достаточно «шпанистым» парнем, такой сокольнический пацан. В Сокольниках тогда чего только не творилось — грабежи на выставках, гоп-стоп, разбои, свои торговые порядки. И я в этом деле со своими друзьями участвовал. Нас ловили, прессовали, отпускали, но мы все равно продолжали. А когда понял, что эти друзья начинают потихоньку садиться в места не столь отдаленные и круг сужается вокруг меня, решил добровольно свалить в армию.

А так вас в армию не брали?

- Мне тогда было 17 лет. Я, недолго думая, взял паспорт, лезвие и исправил дату рождения. Вообще я родился 4 декабря, а исправил на 4 января, получилось 11 месяцев разницы и этого хватило для того, чтобы меня из ПТУ сразу завернули в армию.

Как вы попали в кино?

- В 1980 году вернулся из армии, год проработал на заводе и устроился в такси. Крутил баранку я лет пять, и вот однажды запрыгивает ко мне в машину пассажир, который оказался директором молодежного театра «На красной Пресне» (тогда еще это был театр-студия под руководством Вячеслава Спесивцева) Владимир Еремеев. У нас завязывается разговор, рассказываю ему, как пробовал поступить в детско-юношескую театральную студию, а меня завернули из-за всех моих физических недостатков. Он посоветовал мне шикарного логопеда, который помог поправить речь, позже сделал и операцию на глаза, и через полгода меня приняли в театр.

В московские театральные ВУЗы вас так и не взяли?

- Я для них был уже слишком старым. Мне тогда было 26, а это уже много, в театральные берут ну максимум до 24 лет. Я пробовался во все институты, но как дело доходило до документов, меня заворачивали. Тогда я решил вспомнить хулиганистое юношество, и опять подправил в паспорте год рождения. Только уже в обратную сторону - «помолодел» сразу на четыре года. Ну, думаю, уж на следующий-то год меня точно возьмут. Но этот год надо было как-то продержаться, а тогда за тунеядство припирали к стенке. А чтобы устроиться на работу, нужна трудовая, военный билет, я начал везде цифры подправлять, чтобы одинаковые во всех документах были, и нарвался на участкового. За подделку документов меня осудили на год работ, и я угодил не в театральный институт, а на стройку народного хозяйства, возить на самосвале помои.

Вот и перекантовались год...

- Да уж... Маленько не досидел, в 1987 году была амнистия, и меня освободили. Решил, что в московские вузы больше не сунусь, и поехал в Свердловск, там конкурс поменьше. Правда, там тоже чуть не завернули. Все туры прошел, а сочинение на два написал. Пришлось идти радикальными мерами. Поймал в коридоре профессора Вячеслава Анисимова, схватил за грудки и говорю: «Что хотите делайте, но домой не поеду!». С горем пополам поступил и ни разу не пожалел об этом.

Вы уже тогда начали сниматься?

- Моя первая роль была в фильме «Николай Вавилов», а позже попал в «Тихий Дон» Сергея Бондарчука. Так и мотался между Свердловском, Ростовом и Москвой. Фильм, я считаю, получился и по монтажу неудачный, и подбору актеров. Актеры снимались те, которых Бондарчуку навязали, особенно западные. Он очень хотел снимать этот фильм, но итальянская сторона, которая финансировала картину, поставила условия, что должны были сниматься их артисты. Руперт Эверетт играл Григория. Ну, какой он Григорий, если он голубой? Бондарчук это знал, и ему было очень неприятно, что такую роль играет человек, который на съемки приехал с любовником.

Сергей Федорович постоянно его подкалывал. Помню, разминались на лошадях, Щербаков был, Гостюхин, едем в седле, Бондарчук, глядя на Руперта, так поморщился и говорит: «Давай, давай, терпи, тебе привычно». Ему и Дельфин Форест, которая играла Аксинью, не нравилась. Говорил: «Ты здесь простая баба, а мне нужны сопли и слезы». Она, конечно, женщина красивая, утонченная, она кто угодно, только не Аксинья.

Бондарчук человек суровый, сложный, какие трудности были на съемках?

- Фильм снимали на английском языке, актерам приходилось заучивать текст. А кто-то ни слова не знает, я так вообще немецкий учил, так что все ходили с наушниками и просто зубрили. Снимали на Дону, в станице в Вешенская, жили мы на том же пароходе, где снимались «Они сражались за Родину», там даже каюта осталась, где Шукшин жил. Все было очень масштабно. Фильм потом надолго исчез и, честно говоря, лучше бы он так и остался легендой. Потому что то, что потом показали на экране перемонтированное, мягко говоря, было не айс.

После окончания учебы вы вернулись в Москву, тогда как раз рухнул Советский союз, как приходилось искать работу?

- Времена были очень тяжелые, надо было где-то работать, а я тогда был женат, поэтому приходилось вертеться. Кем только не работал: на стройках, разнорабочим, фуры разгружал, охранником. С друзьями Женей Серовым, который впоследствии стал режиссером, («Подкидной», «Боец», «Морской патруль») и Ильей Рубинштейном (сценарист фильмов «Папа», «Кавалеры морской звезды», «Май») стояли на Тверской около театра имени Ермоловой и ресторана «Ла Кантина», торговали пепси-колой. Стояли с этими стаканами, предлагали прохожим отведать заморского напитка. Господин режиссер, который тогда еще был простым актером, у нас за главного был. Причем такая работа в то время была за счастье.

Как вы с ним познакомились?

- Мы всегда шутим на эту тему: «А познакомились мы, когда занимались другими делами». С Женькой нас познакомил Рубинштей, он был моим приятелем. Они затеяли эту историю с торговлей, и им нужен был третий человек, взяли меня. В театре Ермоловой еще буфет был, мы стояли за стойкой.

В тот период не снимались?

- Негде было. На «Мосфильме» тогда ничего не происходило. По коридорам бегали огромные крысы, комнаты опечатаны, вздувшийся паркет, ломающееся здание, в павильонах склады. Если что-то и снималось изредка, то попасть туда было почти невозможно. Периодически находил халтуру — сериал «Сезон охоты», «Крестоносец», реклама, что-то озвучивал, но все это было очень скудно и мелко.

В 1993 году я определился в театр «Бенефис» параллельно, чтобы заработать, играл в антрепризах в театре «Планетарий». В семье начались проблемы, у нас уже такой гостевой брак был. Мы еще не развелись, но уже не жили вместе. Я тогда поставил на то, что я буду заниматься любимым делом, а оно прибыли не приносило, а актерская профессия все-таки требует жертвы — либо ты там, либо тут. Семью я так и не создал, хотя романы случались, сейчас живу с мамой. Да и мало у нас счастливых актерских семей - Лазарев-Немоляева, Певцов-Дроздова, по пальцам можно пересчитать.

А на ваших глазах у актеров случались романы?

- В 1994 году, когда я служил в «Бенефисе», приехал к нам из Свердловска такой мачо - Женя Барон его прозвали. Влюбился в актрису Ольгу Ковылину, а она дочь плотно сидевших на ответственных должностях родителей. Вышла за него замуж, он сразу с актерством завязал, сменил работу, стал преуспевающим бизнесменом, а жена - играй себе на здоровье. Живут счастливо до сих пор.

Вы на площадке встречались со многими известными актерами, как работается с нашими звездами?

- Мне всегда везло и с режиссерами и с партнерами, но были и неприятные случаи. С Александром Дедюшко было тяжеловато работать. Актер он неплохой, но слишком рано занял позицию звезды. После успеха «Оперативного псевдонима» немножко зазвездился. Прежде чем обратиться к нему с чем-нибудь, еще сто раз подумаешь. Было ощущение, что он заигрывался, изображал своих героев в жизни. А это уже опасный момент, когда люди включают того персонажа, которого играют. У Дедюшко все это присутствовало. А вот про Домогарова такого сказать не могу. По крайней мере, когда мы с ним работали, он еще не был таким известным и был обычным парнем. Он тогда был очень доброжелательным. Но годы идут, люди меняются. Так же и Федор Бондарчук, он тогда еще был просто Федей, а теперь звезда.

Вы несколько раз на площадке встречались с Алексеем Паниным...

- С Паниным пересеклись один раз в сериале «Однажды в милиции». Очень доброжелательный и профессиональный человек, быстро включается в работу, но и отдыхать умеет. Однажды в ресторане расслабился, охранник несколько раз замечания делал. А он парень горячий, реагирует резко: «Ты что, звезды не видел, не узнал что ли меня?». Но на моей памяти это было один раз, зря на него наговаривают.

Вы снимались в «Самом лучшем фильме 3», не осталось осадка, ведь картину сильно ругали?

- Что вы, от съемок остались самые приятные воспоминания, так же как и от Гарика Харламова. Каким его видят люди — это маска, некий имидж. В быту он человек очень адекватный и вменяемый. Они там вообще все работяги и профессионалы.

А в театре как дела обстоят со звездной болезнью?

- В театре все сложнее, там существует своя иерархия, где-то даже дедовщина. Я это очень сильно почувствовал в «Театре на Юго-Западе». Витя Авилов любил молодых актеров на место ставить. Говорил: «Я здесь звезда, а вы все вокруг меня». Бывало, пренебрежительно относился. «Старички» частенько упрекали вновь прибывших: «Мы здесь заслуженные студийцы, поднимали этот театр из самодеятельности, строили его», и чувствуют при этом себя полными хозяевами. Понятно, что у них статус, регалии, наверное, они могут себе такое позволить, но приятного мало. Радует, что не все такие. Помню, снимались в Крыму с Олегом Янковским, как-то зашел он в автобус и с порога так по-простому говорит: «Здравствуйте, давайте знакомиться, меня зовут Олег». Вот с такими людьми всегда приятно работать.