Нерон

Он грубо вошел в нее и, навалившись всей своей тяжестью, вжал еще не утратившее свежести и красоты тело в ложе носилок. Носилки прогнулись, рабы сделали по инерции несколько шагов и замерли, затаив дыхание...

Он взял ее как обычную блудницу. Она поняла это и содрогнулась, но не от душевной боли или отвращения (она сама провоцировала его на это), а от наконец-то свершившегося. Испустив звериный крик, он затих, прилег рядом и задремал. Носильщики, утерев пот с обожженных зноем и ветром лиц, медленно тронулись вперед. Мать и сын, мягко покачиваясь, как на средиземноморской волне, продолжили свой путь во дворец...

Связь с матерью замкнула цепь его непотребств. Он был неуемен в своей разнузданности и не пресек попыток Агриппины соблазнить его. Он уже давно пренебрегал всеми земными и божескими установлениями и, не сдерживая своих порочных наклонностей, все больше и больше погружался во зло. Однажды дошел до того, что изнасиловал приглянувшуюся ему весталку Рубрию, презрев древний обычай, согласно которому жрицы Весты, служа богине, должны были 30 лет блюсти непорочность. Но что значили какие-то обычаи для него - императора Рима! Жизнь сладостна не для того, кто их придерживается, а для того, кто их нарушает.

Первую свою жену, Октавию, он отправил в ссылку, а затем велел казнить по ложному обвинению в прелюбодеянии. Вторую жену, красавицу Поппею, он любил, но и ее, беременную, в помраченном от гнева сознании отправил на тот свет, сильно ударив ногой. Он жил со свободными мальчиками и замужними матронами, чуть было не вступил в законный брак с вольноотпущенницей Актой, утверждая, будто она из царского рода.

А еще он придумал такую забаву: к столбам привязывали обнаженных мужчин и женщин, рядом ставили железную клетку, и он, представляя зверя, покрытый шкурой убитого им животного, выскакивал из этой клетки и набрасывался на тех и других, удовлетворяя свою звериную похоть, а удовлетворив, начинал играть другую роль - истошно крича, изображая невинную насилуемую девушку, он отдавался вольноотпущеннику Дорифору, изрядно потешаясь над всеми втянутыми в его распутные игры.

Лицедейство было у него в крови. И все вокруг он воспринимал как некое театрализованное действо, в котором волею случая ему было суждено играть главную роль. Как-то ему приглянулся белокурый с мраморным личиком мальчик по имени Спор. Он, не раздумывая, сделал его евнухом и жил с ним как с законной женой, возил повсюду с собой, облаченного в одежды императрицы.

Его пороки стали притчей во языцех простых римлян, они отпускали на его счет много колкостей и язвительных шуток, но ни одного из острословов он не подверг наказанию. Он не считал их своими врагами, ведь никто из них не покушался на его власть.

На власть и могущество претендовала его мать Агриппина, женщина развратная, жестокая и лицемерная, и она мешала ему. Нерон понимал, что ради власти она не остановится ни перед чем и пойдет на любое преступление. Выйдя замуж за родного дядю, слабовольного императора Клавдия, мать вскоре забрала все дела в свои руки. Она заставила Клавдия усыновить Нерона, ее сына от первого брака, дабы он, а не Клавдиев отпрыск Британник наследовал трон. Так все и случилось: после смерти приемного отца он стал императором Рима - Нероном Клавдием Цезарем Германиком, но, став им, ни с кем - даже с матерью - не пожелал делить власть. Властолюбивая Агриппина не могла с этим смириться и соблазнила сына, полагая; что отныне он покорится ее воле. Но она ошиблась. Власть в Риме принадлежит ему, и только ему, и если ради ее сохранения надо будет избавиться от собственной матери... ну что ж, он готов пойти и на это.

Со временем их отношения настолько испортились, что они уже откровенно ненавидели друг друга. И когда однажды ослепленная яростью Агриппина напомнила, кому он обязан властью и что продолжает здравствовать родной сын Клавдия, 14-летний Британник, он решился.

Матери-императрице еще оказывались соответствующие почести, но участь ее была решена. Однако сначала он велел убрать брата. Британника отравили на одном из пиров на глазах у Агриппины, подмешав в питье яду. И лишь затем настал черед императрицы. Ни для кого при дворе не было секретом, что она принимает противоядия. Поэтому он остановился на способе убийства, предложенном командующим флотом Аникетом, страстно ненавидящем Агриппину. Хитроумный Аникет предложил устроить... кораблекрушение. "Виноватой" сочтут стихию, кто посмеет заподозрить в чем-то Нерона? Но план потерпел неудачу. Агриппина чудом спаслась от неминуемой гибели: как и было задумано, ее корабль, выйдя в море, развалился, однако императрицу подобрала одна из рыбачьих лодок и доставила к берегу.

Нерон в своих преступлениях никогда не останавливался на полпути. Вооруженные люди окружили виллу матери, где та приходила в себя от случившегося, нисколько не сомневаясь, чьих рук это дело. Ворота взломали, и Аникет, триерарх Геркулей и флотский центурион Обарит ворвались в покои императрицы... Через несколько минут все было кончено. Той же ночью тело сожгли, скромный погребальный обряд не соответствовал положению Агриппины.

Раскачиваясь, как безумный, Нерон встретил рассвет в полном одиночестве. Казалось, он постиг всю непомерность свершенного по его приказу злодеяния.

Но, оправившись и придя в себя, он направил послание сенату, в котором обвинял мать в преступном умысле - попытке захватить власть и покушении на его жизнь. Он также утверждал, что после провала всех своих козней она покончила с собой.

Сенат его объяснения принял.

Соревнуясь в угодливости и раболепии, высшие должностные лица государства постановили всего лишь вознести молебны во всех храмах империи.

Нерон с блеском играл роль скорбящего сына.

Освещенный багровыми всполохами, похожими на гигантские лепестки неведомого растения, он стоял в пышном театральном одеянии на Меценатовой башне и, наслаждаясь видом поверженного к его ногам Вечного города, пел "Крушение Трои". Это была песня, сочиненная им самим, и теперь она возносилась к черному бездонному небу, усыпанному яркими южными звездами. Единственное, о чем он жалел, что петь приходилось в отсутствие слушателей, которые копошились где-то там, внизу, стараясь спастись от смертоносного жара в каменных склепах и укрытиях.

Уже несколько дней и ночей полыхал его Рим. Сначала вспыхнули многочисленные лавки в районе Большого цирка. Затем пламя перебросилось на жилые дома и административные здания, дворцы и храмы богов. Некоторые кварталы выгорали дочиста, кто не сумел выбраться из этого ада, нашел свое последнее пристанище в кошмарном пекле.

Он стоял в развевающемся на ветру платье и пел. Рыжеватые волосы в свете озаряющего башню пламени отливали медью. Серые близорукие глаза сияли безумным блеском. Своим слабым и сиплым голосом он продолжал петь "Трою" и, как завороженный, не мог оторваться от ужасающего зрелища. Сейчас, в эти мгновения, он ощущал себя не только актером, но и режиссером гигантской феерии, разворачивавшейся перед его взором. Он любил и ненавидел Рим. Все стремились попасть в этот город, где хорошо оплачивались и добродетели, и пороки.

Теперь Рим погибал на его глазах.

В его царствование случалось много бед и несчастий, одна только чума выкосила за несколько месяцев 30 тыс. человек. Ураган, обрушившийся на Кампанию, опустошил ее поля и виноградники. Римляне потерпели сокрушительное поражение в Британии, потеряв 80-тысячное войско. Неважно шли дела и на восточных окраинах империи.

...Комета возникла в небе неожиданно и была видна три ночи подряд. Это был плохой признак: появление хвостатого чудовища всегда грозило гибелью верховным правителям.

Встревоженный Нерон обратился к астрологу Бальбилле. С богами нельзя бороться, от них можно откупиться, изрек Бальбилла. Беду можно отвести, если казнить нескольких влиятельных вельмож. И как раз представился случай: в Риме был раскрыт заговор Пизона, в Беневенте - Винициана. Заговорщиков заковали в тройные цепи и после признаний отправили в мир теней. Детей одного изгнали из столицы, детей другого отравили.

Он вошел во вкус и стал казнить даже за незначительные провинности. Сальвидиен Орфит был приговорен за то, что сдал в наем послам от вольных городов три комнаты под харчевню в своем доме возле форума. Слепой правовед Кассий Лонгин принял смерть за то, что случайно сохранил среди изображений предков образ Гая Кассия, убийцы Цезаря. А Фрасей Пет пострадал только за свой всегдашний мрачный вид. К нерешительным, которые медлили со вскрытием вен, он присылал врачей, оказывающих им необходимую "помощь". Чувство сострадания ему было неведомо.

Он продолжал преступать закон, непотребства его длились, а грехи множились. Рим был и остался для него площадной девкой, которую ничего не стоило лишний раз вывалять в грязи.

Его ненавидели и боялись, его ругали и проклинали, но... терпели.

Очередной заговор созрел в провинции. Первой поднялась Галлия во главе с пропретором Виндексом. Астрологи не раз и не два предсказывали ему, что рано или поздно он будет низвергнут. Нерон отшучивался - прокормимся ремеслишком, подразумевая под этим свое умение играть на кифаре. Однако многие полагали, что искусством кифареда он владел хуже, чем любым другим, а искусством управлять - еще хуже, чем игрой на кифаре. И сейчас Виндекс слал ему оскорбительные послания, в которых называл императора не иначе как "дрянным кифаредом" и Агенобарбом (буквально - меднобородый. Агенобарб - родовое имя Нерона).

Плохие новости поступали одна за другой. Он узнал, что против него выступил Гальба, правитель Испании. Начались восстания в Африке. В самом Риме бунтовщиков поддержали преторианцы - императорская гвардия. Последнее известие доконало его.

Он не мог поверить, что остался почти в полном одиночестве. Телохранители покинули его. Слуги разбежались. Он метался по дворцу, ища хоть одну живую душу, но дворец был пуст. Через некоторое время его нашел вольноотпущенник Феон, который предложил императору укрыться в своем доме неподалеку от Рима.

Трепеща в предчувствии неизбежного, босой, в одной тунике, Нерон вскочил на коня и в сопровождении нескольких оставшихся верными ему людей бросился в бегство. В небе вспыхнула молния, озарив покидаемый беглецами город, и на землю обрушился тяжелый ливень.

С превеликим трудом добрались они до виллы Феона. Надо было уходить из жизни, но он медлил - лицедействуя даже перед лицом смерти, непрестанно восклицал: "Какой великий артист погибает!"

В это время скороход доставил письмо, в котором сенат объявлял Нерона преступником и приговаривал к казни "по обычаю предков". Это значило, что преступника раздевают донага, голову зажимают колодкой, связывают руки, а затем засекают до смерти. Не успел он дочитать послание до конца, как послышался топот всадников, которым было приказано взять его живым. И тогда наконец он собрался с духом и при помощи своего советника Эпафродита вонзил себе меч в горло.

Он сыграл свою последнюю роль и ушел со сцены на 32-м году жизни.

Народ ликовал, римская знать торжествовала победу.

В тот же день испанскими и галльскими легионерами императором был провозглашен Гальба из рода Сульпициев.