Ольга Ростропович

Старшая дочь Мстислава Ростроповича и Галины Вишневской готовится к очередному фестивалю в честь своего отца, стартующему 27 марта в Большом зале Московской консерватории. Ольга Ростропович рассказала обозревателю «Известий», зачем она сажает березы и почему не ищет спонсоров.

На нынешний фестиваль Ростроповича вы снова привозите несколько первоклассных оркестров. Как вам удается их зазывать?

— Это тяжелая работа: надо звонить и договариваться. Графики у всех заполненные, а нам нужно уместиться в короткий срок, чтобы оркестры выступали один за другим. Ну, удается как-то. Уверена, что папа оттуда помогает. Главное — не отчаиваться, когда говорят «нет».

Мэрия выделила 54 млн рублей на этот фестиваль. Вы выиграли конкурс, снизив цену на 5%. 51,3 млн вам хватит?

— Нет, не хватит. Но некоторое снижение цены контракта — обычная практика конкурсных процедур.

А откуда возьмете недостающие средства?

— Самый сложный вопрос, конечно. Представьте, сколько людей нам нужно привезти, сколько музыкальных инструментов. Проживание, перелеты, залы, реклама. Если все сложить, получается очень круглая сумма. Планка качества поднята высоко, надо ее держать. Нам очень помогает Министерство культуры, за что ему огромное спасибо, и часть расходов мы, конечно, покрываем за счет продажи билетов.

А спонсоры?

— Спонсоров у нас нет. Поиск спонсоров — отдельное дело, которым нужно уметь заниматься. Я этим никогда не занималась и, честно говоря, неловко чувствую себя в таком качестве. Никогда не просила денег. Счастлива, что государство нас поддерживает. Главное для меня — оправдать это доверие и проводить фестиваль на самом высоком творческом и организационном уровне.

Не хотите ли вы проводить каждый фестиваль Ростроповича под знаком какой-либо темы?

— Например?

Ну, например, музыка, написанная специально для него.

— Она звучит у нас все время. Но если мы захотим исполнять только такую музыку, представьте: фестиваль идет неделю, значит, нужно найти как минимум семь виолончелистов. Мне трудно вот так навскидку назвать семерых, кто может первоклассно исполнить Лютославского, Пендерецкого, Шнитке, не говоря о Бриттене, Шостаковиче, Прокофьеве.

Недавно вы были назначены худруком Центра оперного пения Галины Вишневской. Уже сформировали план действий?

— Планы есть, и очень серьезные, но говорить о них вслух еще рано, потому как они находятся в стадии обсуждения. Когда примем решения — все расскажу.

За последние месяцы ушли из жизни два знаменитых педагога оперного центра — Галина Вишневская и Ирина Масленникова. Сейчас перед вами стоит кадровая проблема?

— Уже не стоит. Я пригласила выдающихся артистов и замечательных педагогов Маквалу Касрашвили, Елену Зарембу и Анатолия Лошака, все они приняли мое предложение и уже начали работу в нашем оперном центре. Очень важно то, что все эти люди были творчески и человечески близки Галине Павловне. Самое главное для нас — выпускать хороших певцов. Сейчас после тех потерь, которые мы понесли, нужно полностью сконцентрироваться на учебном процессе. Его качество было главным требованием мамы.

Глава департамента культуры Москвы Сергей Капков сказал «Известиям», что выбрал вас из нескольких кандидатов. Вы знаете своих соперников?

— Не знаю, но для меня большая честь, что выбор пал на меня. Таково было желание Галины Павловны, поэтому я уверена, что решение Сергея Александровича она поддержала бы полностью. Ведь суть в том, чтобы продолжать ее дело. Выпустить все это из рук, позволить, чтобы здесь проводились совершенно другие мероприятия — это просто невозможно. Перед своим уходом Галина Павловна дала мне четкие указания — что делать и чего не делать ни в коем случае. У меня есть эта аудиозапись.

Как движется работа над созданием культурного центра Ростроповича и Вишневской?

— Мы находимся на стадии серьезной подготовки. Сейчас ведется большая работа по усовершенствованию концепции центра, выработке модели его функционирования.

Центр все-таки будет размещен в отдельном здании, не в доме Чайковского на Кудринской площади?

— Скорее всего, это будет новое здание рядом с Культурным центром Чайковского.

Та часть коллекции ваших родителей, которая хранится в Константиновском дворце в Стрельне, переместится в новый культурный центр?

— Нет. Эта коллекция была куплена бизнесменом Алишером Усмановым, который передал ее государству. Коллекция уже нам не принадлежит. А семейный архив, часть которого была представлена на выставке в прошлом году в Музее имени Глинки, мы разместим в культурном центре. Принадлежать архив по-прежнему будет семье.

Решение поставить памятник Галине Вишневской уже принято?

— Да. Памятник будет установлен на Остоженке, перед Центром оперного пения, к 90-летию Галины Павловны в 2016 году. На создание памятника будет объявлен творческий конкурс. Задача очень сложная — передать масштаб личности Вишневской в границах небольшого пятачка перед центром.

Вы мне рассказывали, как папа уговаривал вас переехать в Москву. Сейчас вы окончательно решили остаться здесь?

— Моя жизнь всегда была связана с Москвой, даже когда я тут не находилась физически. Более того, около каждого дома, где я когда-либо жила, я всегда сажала березку. Сейчас провожу в Москве почти все свое время, хотя у меня за океаном дом и дети.

На каком языке вам лучше думается?

— Зависит от обстоятельств. Здесь, конечно, по-русски. Когда читаю английский контракт, начинаю думать по-английски. Ведя переписку по-французски, размышляю по-французски — не перевожу с языка на я зык.

Вас в детстве учили трем языкам?

— Нет, конечно. Меня вообще никогда языкам не учили. Из-за безвыходных ситуаций пришлось выучить. Когда вокруг тебя все говорят, а ты ни слова не понимаешь, тут и начинаешь учить язык.

Ваши дети не хотят жить в России?

— Наверное, к этому все придет. Старший сын приедет на все лето в Россию, будет улучшать свой русский язык на летних курсах. В конце декабря мы ездили с сыновьями в Петербург, они очень заинтересовались нашими архивами, историей. У обоих тяга к славянской красоте: не сговариваясь, влюбляются в русских девушек. Сейчас на Западе, по крайней мере, в Америке, женщины и мужчины совершенно уравнялись. Мальчики похожи на девочек и наоборот. А у нас еще сохранилась женская природа. Борщ сварят, рубашку погладят, квартиру уберут, на работу сходят — и все это добровольно. Конечно, для западного мужчины русская женщина — это находка.