Виталий Ячменев

— Виталий, при упоминании вашей фамилии большинство болельщиков сразу вспомнят ваш первый сезон в Лос-Анджелесе в одном звене с Грецки. Признайтесь, расспросы про Великого вам приятны или уже замучили?

— Конечно, я с большой радостью вспоминаю о том времени. Я получал огромное удовольствие от игры и, находясь рядом с таким мастером, быстро прогрессировал. Но это было очень давно, в 1995 году.

— А почему вы вернулись в Россию на год раньше большинства энхаэловцев?

— Полтора года назад, когда я перешел из Нешвелла в хабаровский Амур, было уже ясно, что НХЛ идет к локауту. В предзабастовочных условиях получить хороший контракт было довольно затруднительно. А предложение из Хабаровска меня устроило.

— Насколько возрос уровень российского чемпионата по сравнению с прошлым сезоном, после того как к нам приехали шесть десятков энхаэловцев?

— Качество игры заметно возросло, но накал борьбы и в прошлом сезоне был на очень высоком уровне. Прошлый сезон получился очень интересным, особенно плей-офф и внушительный скачок омского Авангарда с двенадцатого места до золотых медалей.

И в прошлом сезоне, и в этом ни один матч не выглядит легкой прогулкой, даже для Ак Барса. Выкладываться приходится в каждой игре. С появлением почти в каждой команде по три-пять (а у нас — еще больше) игроков сильнейшей лиги мира уровень хоккея стал действительно очень высок. К тому же энхаэловцы помогают расти молодым ребятам. С другой стороны, некоторые из-за приезда заокеанских хоккеистов лишились своих рабочих мест.

— Похоже, сезон в НХЛ не состоится. Но если руководители НХЛ и профсоюза игроков все-таки вдруг договорятся и все звезды уедут, что ждет российское первенство?

— Ничего хорошего. Это станет для чемпионата большой потерей. Ведь тогда почти все команды потеряют ключевых игроков. А до начала плей-офф меньше месяца — времени на комплектацию и наигрывание новых связей уже не будет.

— Почему большинство энхаэловцев подписали с российскими клубами всего лишь страховочные контракты, ведь в российской Суперлиге платят больше, чем в НХЛ?

— Страховочные контракты в основном заключают те ребята, которые связаны с клубами НХЛ контрактами действующими. Соответственно, поступить по-другому они просто не могут. А например, Леша Морозов и Фрэд Брэтуэйт, игравшие в прошлом сезоне в НХЛ, заключили летом с Ак Барсом полноценные (двухлетние.) контракты, потому что сроки их прежних договоренностей в НХЛ завершились.

— Почему, на ваш взгляд, в России, в отличие от НХЛ, не афишируются суммы контрактов?

— Я сам был очень удивлен этим фактом. В Америке все знают, кто сколько получает в клубе, а тут даже внутри одной команды такие разговоры не приняты.

— Не задавались вопросом: почему в России при невысоком уровне жизни столько денег вкладывается в хоккей?

— В России любят спорт и поддерживают его, что очень приятно. Думаю, это идет на пользу как футболу с хоккеем, так и всей стране в целом. Ни для кого не секрет, что в России самая высокооплачиваемая лига Европы. Соответственно, и хоккеистов высокого уровня в российских командах столько, что и остальные хоккеисты хотят выступать в такой хорошей лиге.

— Оправданы ли такие траты?

— В отношении Ак Барса это выяснится по окончании плей-офф.

— Но если в Америке хоккейный клуб — отлаженный в финансовом плане механизм, то в России благосостояние клубов зачастую зависит от одного человека, и никаких гарантий на будущее.

— Мое дело — выходить на площадку и делать свою работу. Больше добавить на эту тему нечего.

— Можете сравнить Ак Барс с Лос-Анджелесом и Нэшвиллом?

— Я думаю, что клубы Суперлиги и НХЛ не стоит сравнивать. Это совсем другой хоккей: другие размеры площадок, другой стиль игры — все другое. Чтобы перестроиться от энхаэловского хоккея к российскому, нужно провести пять-семь матчей. Особенно сложно привыкнуть к большим площадкам. В России хоккей техничный и комбинационный, а в НХЛ — более жесткий, силовой и быстрый. Но в Ак Барс» мне приятно играть, потому что мы выигрываем большинство игр. Когда после побед идешь на тренировку с отличным настроением, это здорово! А в НХЛ мои команды ни разу не выходили в плей-офф.

— Оригинальный у вас предстоит дебют в плей-офф — в тридцать лет…

— В канадских юниорских лигах я играл в плей-офф, но, конечно, это был не тот уровень. Уверен: плей-офф будет очень интересным. Задачи перед Ак Барсом поставлены очень высокие — к тысячелетию Казани от нас ждут только золотых медалей. Будем бороться.

— В Америке бывали случаи наподобие казанского, когда команда ставила задачу победить именно к юбилею города?

— До Казани про подобное никогда не слышал.

— Принимая во внимание платежную ведомость, Ак Барс выглядит безоговорочным фаворитом чемпионата. Это довлеет над командой?

— Конечно, все об этом думают. Но когда начинается игра, ты уже не думаешь о тысячелетии Казани, а только о том, как максимально помочь команде победить в конкретной игре. Ты уходишь в игру и целиком концентрируешься только на ней. Не существует ни прошлого, ни будущего.

— На сколько процентов своих возможностей сейчас играет Ак Барс?

— Думаю, процентов на 75. Можем добавить: нам есть над чем работать, и до плей-офф еще есть время.

— Насколько часто английская речь звучит в раздевалке Ак Барса?

— Она проскальзывает довольно часто. Причем не только в разговорах с Фрэдом Брэтуэйтом и Венсаном Лекавалье — россияне между собой тоже нередко говорят на английском.

— Легионерам Ак Барса адаптироваться в новой стране легче, чем вам двенадцать лет назад?

— Гораздо. Мне тогда было 18 лет, а эти ребята взрослые, много поездили, многое повидали. И в нашей команде им несложно — почти все россияне разговаривают на английском и стараются им помогать как на льду, так и в быту.

Меня же в городе Норт-Бэй сначала поселили в обычную семью, глава которой был кубинцем, а супруга — украинкой. Скорее всего, она была единственным русскоговорящим человеком в городе и очень здорово мне помогла, потому что после школьного курса английского я знал всего пару слов. Прожил у них два-три месяца. А когда чуть-чуть уже стал понимать английский, меня переселили в семью канадцев. В той же кубинско-украинской семье я и познакомился со своей будущей женой, канадкой. Она учила испанский язык, а вдобавок к нему захотела выучить русский. Пришла к украинке договариваться, та и посоветовала нам учить языки вместе. Сначала сидели, общались со словарями, а через пять лет поженились.

— Какой нашли страну после двенадцатилетнего перерыва?

— Меня здесь все устраивает.

— Но ведь гостиницы, самолеты, хоккейные арены в России гораздо хуже, не так ли?

— Конечно. В этом есть какие-то неудобства, но… Как сказать-т о по-русски? Все не может быть идеальным. В Америке тоже чего-то не хватало. Родного, русского.

— Казань внимательно изучили?

— Не до этого. Постоянно матчи, тренировки и перелеты по стране. Так что когда появляется хоть какое-то время, провожу его с семьей. У меня двое маленьких детей — Томас и Полина. Сын, кстати, начал заниматься хоккеем, вожу его на тренировки. Ему все очень интересно, а больше всего — заходить в раздевалку Ак Барса после матчей. Здоровается со всеми ребятами. Больше всего ему нравится говорить на английском с Фрэди (Брэтуэйтом — темнокожим вратарем Ак Барса.).

— А по заокеанской жизни ностальгии нет?

— Нет, потому что в Канаде у нас остался дом на берегу озера, где отдыхаем каждое лето.

В принципе и в России, и в Америке чувствую себя одинаково комфортно. Сейчас все мысли заняты предстоящим плей-офф. А летом буду думать, возвращаться ли в Канаду.