— А с появлением «Панорамы» осели на месте?
— Не хочу цитировать фильм Филиппа Янковского, но я постоянно живу «в движении». При этом ведь не обязательно пересаживаться с велосипеда на самолет, а с самолета на подводную лодку. Вся ответственность за процесс сконцентрирована на мне. Я лично смотрю весь рабочий материал. Когда человек так работает, по 16 часов в сутки, его жизнь нельзя назвать оседлой.
— И как женщина выдерживает такой ритм?
— На самом деле — легко. Главное — чтобы я ощущала себя в форме: если мне не нравится моя прическа, я знаю, что не смогу нормально и спокойно работать. Я очень мало отдыхаю. В позапрошлом году впервые за двенадцать лет оказалась в настоящем отпуске. Но на отдыхе я не «человек-матрас». Люблю активность.
— Вы еще и спортсменка?
— Ну, это с натяжкой. А в юности была кандидатом в мастера по легкой атлетике и стала бы профессиональной спортсменкой, но в семнадцать лет попала под троллейбус — пять переломов, — и со спортом пришлось завязать. Все случилось накануне ответственных соревнований, восстановиться оказалось невозможно. Но, к счастью, у меня было много гуманитарных интересов: книги, искусство, театр, кино.
— Вы закончили юридический факультет ЛГУ дипломной работой «Авторские права на киносценарий», почему?
— Мне безумно нравилось работать в прокуратуре Петроградского района во время преддипломной практики, я там дневала и ночевала, но прекрасно понимала, что из-за еврейской национальности меня тут не оставят, это исключено. Тогда же случайно увидела, как снимается кино, очень понравилось, ну я и выбрала эту тему для защиты. На кафедре все были страшно удивлены, поскольку никто этим аспектом не занимался. Я отправилась к юристу на «Ленфильм» и по интересующему меня вопросу нашла только три худенькие папочки с судебными прецедентами. Это все, что я могла включить в диплом. Диплом у меня, разумеется, не приняли, здорово недотягивал по количеству страниц. Тогда пришлось самой по аналогии, прецеденту, сочинять дела, придумывать имена режиссеров, названия сценариев, ведь я рисковала не защититься и потерять год. Обо всем этом, разумеется, никто не знал, даже научный руководитель.
— Слышала, что вам удалось раскрыть настоящее убийство.
— Было такое. За четыре года до моей учебной практики из окна общежития Первого медицинского института выпал самый многообещающий студент, будущее светило. Очень громкое дело, мальчик был из известной петербургской семьи, в общежитии не жил, попал туда случайно. Родственники были уверены, что это убийство, но поскольку состава преступления следователи не нашли, то квалифицировали как несчастный случай и дело закрыли. Тут на практику пришла я. А как поступают студенты? Открывается шкаф, и из кипы дел наугад берется папка. Так это дело попало ко мне. Я обошла все общежитие, нашла людей, которые тогда учились, и обнаружила явные признаки убийства. Следователь, руководитель практики, это подтвердил. Не знаю, правда, чем все закончилось.
— И после этого вы скажете, что при выборе сюжетов для сериалов не руководствуетесь профессией юриста?
— Нет. Другое дело, что я многое про это знаю, хотя сейчас назвать себя полноценным юристом уже не могу. Вот в области авторского права разбираюсь, как продюсер вне авторского права просто не смогу работать.
— Где вы находите сценарии?
— Везде. Приносят, присылают. В книжных магазинах покупаю стопки книг, читаю, выискиваю. «Тайны следствия», например, нарисовались безумно смешно: я ехала на работу, просматривала «Известия», где вдруг прочла, что состоялась презентация документальной книги петербургского юриста Елены Топильской, следователя по особо важным делам, заместителя прокурора области, «Записки сумасшедшего следователя». Я влетела на работу как ненормальная, с воплями: «Телефоны областной прокуратуры!» Не читая, просто из одного названия я сразу поняла, что это далеко не ординарный человек, тем более пишущий. Так и оказалось.
— Почему у вас всегда снимаются малознакомые артисты?
— В моем понимании в серийном продукте не должно быть известных актерских лиц. Мой принцип — так не было, но так могло бы быть. На пятьдесят минут люди должны поверить в то, что происходит на экране. Серийный продукт — это «чайно-кофейное» кино, когда зритель смотрит телевизор за чашкой чая и ему кажется, что люди на экране могли бы сидеть с ним за столом. Необходим элемент достоверности, а для этого нужны неизвестные лица. Известное лицо сразу все разрушает.
— Получается, что ни один артист не имеет шанса попасть к вам в следующий проект, — Амалия Мордвинова-Гольданская например?
— Она очень ярко сыграла в «Охоте на Золушку». И для того, чтобы актриса Мордвинова появилась в следующем серийном продукте, нужно придумать для нее что-то такое, что не разрушило бы, а, наоборот, приподняло ее образ. Так же и Анна Ковальчук. Пришла сниматься к нам в «Тайны следствия» совсем молоденькой. И потрясающе — сейчас она для всех следователь Швецова. Если Аня будет дальше сниматься в сериалах, уровень драматургии должен быть таким, чтобы «следователь Швецова» уже не возникала.
— Собираетесь снимать большое кино с известными артистами?
— Уже пригласила Инну Михайловну Чурикову участвовать в проекте из восьми серий с рабочим названием «Винтовая лестница». И очень рада, что она согласилась. Но это не сериал, а телекино. Ретро. Русский детектив. Инна Михайловна будет играть безумно любопытную вдову-генеральшу. Время и место действия — 1912 год, Петербург. Там все достаточно иронично и серьезно одновременно, ведь события происходят нешуточные.
— В ваших работах читается питер-ский стиль.
— Было бы странно, если бы у петербургского продюсера Ставиской в картинах считывалась французская гламурность. Откуда ей взяться — я родилась, выросла, училась в этом городе. Мой прадед — профессор Петербургской консерватории, где до сих пор есть мемориальный класс, табличка. И я могу только порадоваться, если в том, чем я занимаюсь, чувствуется петербургская взыскательность.