Альберт Асадуллин

– Альберт Нарулович, для вас день рождения – грустный праздник?

– Разве здесь есть повод для грусти? По-моему, этот праздник благословенный, ведь именно в этот день Господь послал тебя сюда! Почему же его не отметить? Первого сентября я всегда встаю с утра и говорю: «Боже, спасибо, что ты дал мне жизнь...» И нечего здесь бояться, правда? Для меня день рождения с самого детства радостное событие. Начинается новый учебный год, идешь в школу, солнышко светит, люди вокруг нарядные, музыка. И ты представляешь, что все это в твою честь. Разве не прекрасно? Хотя у нас этот праздник не отмечался с таким размахом. Сегодня это целая промышленная индустрия: смотришь, ребенок маленький еще, не понимает толком, что происходит, а в его честь уже, боже мой «сейшены», вечеринки в клубах.

– А правда, что у вас целых два дня рождения?

– Да, меня раньше спрашивали: «Где вы родились?». Я всегда уточнял в каком смысле? Потому что второе рождение это рок-опера «Орфей и Эвридика» в Ленинграде.

– Пробовали подсчитать, сколько раз за 30 лет выходили на сцену в образе Орфея?

– Нет, это сложно. Первоначально я был занят практически во всех постановках открывал гастроли и закрывал их. Работал иногда до полного истощения: занавес закрывался – я падал, и меня увозила «скорая помощь». Опыта еще не было, а на сцене просто сжигал себя. Потом начались занятия по актерскому мастерству, которые научили беречь голос.

– А свой первый музыкальный опыт помните?

– О, да. Вообще-то, у меня в школе была двойка по пению. Но не потому, что пел плохо, а просто очень стеснялся выступать. Помню, мне нравилась девочка в классе она была меня выше на голову, но в моих глазах это, наверное, было только достоинством. Вызывает учитель, а я забьюсь в угол нет, думаю, ни за что не выйду. Вдруг она подумает, что я выпендриваюсь? Однажды к нам пришли гости, и дядя Гусман попросил меня спеть. Знал, что у меня голос хороший. Я ни в какую! Тогда он достал три рубля и говорит: «А за деньги?». Три рубля! Боже, это же мороженое, да еще и стакан газировки с сиропом! Целое состояние. И я залез на табуретку, стою красный, как рак, а отец посмеивается и деньгами помахивает. Ну, тут я набрался смелости и выдал: «Жулики, бандиты, ограбили меня. Было три копейки, стало три рубля…» Вот так и заработал свои первые деньги. А вообще мой путь был определен с детства. Я четко знал, что стану художником. Слом произошел на 3-м курсе Академии в Ленинграде. Тогда в Советский Союз пришла рок-музыка, и мы с друзьями организовали свою группу. Выступали на сцене и даже были признаны лучшим рок-коллективом города.

– Как народ реагировал на «буржуазную музыку»?

– Феерически! Помню наше первое выступление в Военмехе. Выходим на сцену в безумно модных костюмах, берем гитары и … «уэуууу…уэууу…ба-ба-бам». Джимми Хэндрикс. И вдруг, в разгар выступления, в зрительном зале начинаются метания. Кого-то успокаивают, кого-то выводят. Оказалось, что задние кресла вырваны с корнем, народ танцует, девчонки вытаскивают лифчики из-под свитеров и вовсю размахивают ими. После этого у нас начались гонения на рок. Эта музыка опять попала в «черный список», ее запретили играть в городе, и наша группа «Невская волна» оказалась в Пушкине. Это и были мои первые университеты вокала. В 1975 году по приглашению художественного руководителя ансамбля «Поющие гитары» Анатолия Васильева стал исполнять главную партию Орфея в первой советской рок-опере «Орфей и Эвридика» Журбина.

– Чем занимаетесь сейчас?

– Меня пригласили в мюзикл московского композитора. Пока он никому не известен. Также поступило предложение сняться в художественном фильме, н о, скорее всего, я откажусь из-за нехватки времени. В честь 60-летия у меня намечен ряд юбилейных шоу в Казани, Петербурге, Москве. Так что сейчас все время уходит на подготовку. Это будет представление с моими друзьями, где прозвучат песни прежних лет, фрагменты из национальной фолк-рок-оперы «Магди», рок-оперы «Орфей и Эвридика» и новые песни. Уверен, что с Божьей помощью это получится шоу европейского уровня.

– Скажите честно вам кто-нибудь дает 60 лет?

– Недавно разговаривал с Людмилой Нарусовой, с которой у меня давно сложились добрые отношения, так вот она все допытывалась: «Альберт, сколько же тебе лет? 50? 45?».

Нет, 60. Но я полон сил и нахожусь в прекрасной физической форме, хотя ничего для этого не делаю. Ну, разве что иногда играю в большой теннис. Когда бегаешь с ракеткой по полю за мячиком, ни о чем больше не думаешь. Это самый хороший отдых, когда человек освобождается от мыслей…