Андрей Матвеев

В каждой легенде есть доля истины. Хотя и не бывал Петр в Новгороде в годы отрочества Матвеева, однако город этот упомянут не случайно. Из старых новгородских земель, возвращенных России в ходе Северной войны, из Кексгольмского уезда, ставшего вотчиной Екатерины, прибыл в Петербург на службу ко двору отец художника, подьячий Матвеев. Дарования Андрея привлекли внимание государыни, решившей отправить его для обучения в Голландию. Так зимой 1717 года шестнадцатилетний Андрей Матвеев оказался в амстердамской мастерской Арнольда Боонена, художника, только что написавшего портреты царской четы и попросившего за обучение царского протеже 100 гульденов в год. Ученик был усердным и прилежным. Нужда, вечный бич российских пенсионеров и в петровские и в последующие времена, не касалась его - стипендия Екатерины поступала регулярно. С такой же регулярностью слал Матвеев отчеты: "Посылается до Вашего царского величества для объявления нечто от учения моего. А именно - портреты Вашего величества, которые я, нижепоименованный раб Ваш, списывал от мастера моего. При сем же портрет господина агента Фанденбурга. Амстердам, октябрь 1720 г.". Это - свидетельство завершения одного из этапов учения: пройдено рисование с оригиналов, штудия натуры, копирование и началась самостоятельная работа. Первый шаг по новому пути - портрет Иоганна Ван дер Вурха, опекавшего русских пенсионеров - живописцев, граверов, столяров, фонтанных и корабельных мастеров. Матвеев покинул Амстердам и переехал в Роттердам, затем Саардам, Гаагу, где некоторое время обучался у Карла Моора, подтверждением чему служит исполненная Матвеевым копия мооровского портрета Петра 1, и, наконец, в Антверпен. Уже на второй год пребывания в атверпенской Академии художеств он отмечен наградой. Успехи художника вполне удовлетворяли его высокую покровительницу, которая произвела Матвеева в свои гофмалеры. На протяжении всего XVIII века из русских художников еще один лишь Иван Никитин носил звание придворного художника. Петровское желание показать, "что естьи из нашево народа добрые мастеры", не разделяли его наследники.

Благополучная жизнь в Голландии окончилась со смертью императрицы Екатерины. Летом 1727 года все "российской нации ученики" вернулись в Петербург. В России сменилась власть, и некому было продолжить начатые Петром преобразования. За два года, прошедшие со смерти царя, многое пришло в упадок; Екатерина была игрушкой в руках придворных партий, а малолетнему Петру II ревнителям старины легко было внушить ненависть ко всему, связанному с предыдущим правлением.

Матвеев не готов был к своей полной ненужности. Правда, его радушно встретил Меншиков, но падение могущественного ранее временщика наступило уже через месяц после матвеевского приезда. Все же Меншиков успел дать ему рекомендацию в Канцелярию от строений. Живописец Луи Каравакк, к которому Матвеев был направлен для "освидетельствования", признал, что хотя Матвеев "не худо" справился с картиной на заданную тему, но имеет "большую силу в красках, а не в рисунках", а в целом, не желая соперничества со стороны талантливого и образованного художника, клонил к тому, чтобы Матвеев попал в положение ученика и подмастерья самого Каравакка. Только после дополнительного свидетельства архитекторов Трезини и Земцова, признавших, что Матвеев "и в рисунках гораздо искусен", тот в 1731 году получил звание "живописного мастера".

Руководство живописной командой Канцелярии от строений, в обязанность которой входило выполнение разнообразнейших живописных, декоративных и реставрационных работ, было нелегким делом. Матвеев "сочинял инвенции" - выполнял эскизы, образцы, по которым члены команды, живописцы и ученики, писали законченные композиции. Матвеевская команда успешно работала над росписями Летнего дворца и Петропавловского собора, в церкви Симеона и Анны и над украшением Триумфальных ворот, воздвигнутых в 1731 году на Невском проспекте по случаю возвращения императрицы Анны Иоанновны после коронации в Москве.

Но жанром, наиболее отвечающим складу дарования и художественному темпераменту Матвеева, оставался портрет. В 1728 году им были написаны портреты четы Голицыных, по силе характеристики и мастерству принадлежащие к ярчайшим достижениям своего времени. Портрет князя Ивана Алексеевича сделан с оглядкой на приемы Карла Моора и по построению несколько напоминает портрет Петра 1, исполненный голландцем. Композиция умело уравновешена; блеск лат, складки мантии, легкость кружев не заслоняют живописной лепки сухого лица с тонкими губами. Художник не польстил и старухе Анастасии Петровне Голицыной, не скрыв глупость и брюзгливость бывшей "шутихи" и статс-дамы Петра, битой батогами по делу царевича Алексея. Годы, ближайшие по возвращении, были временем относительного благополучия, когда положение художника становилось более прочным и поступали заказы на портреты и на росписи, когда складывался дружеский круг, состоящий в основном из художников и архитекторов, учившихся в Европе, - Михаила Земцова, Ивана Никитина, Ивана Коробова, когда Матвеев женился на юной Ирине Антроповой, двоюродной сестре своего ученика Алексея Антропова. Тогда и была создана лучшая, известнейшая и вызывающая множество споров работа художника - "Автопортрет с женой". Это первый автопортрет в русской живописи, свидетельство самосознания и высокой самооценки своей роли художника, творца в стране и среде, где художник практически ничем не отличался от ремесленника. Это первое произведение камерной лирической живописи, говорящее о любви с небывалой пылкостью, трепетностью и целомудренностью. Оно настолько стоит особняком в русской живописи, что невольно появляется желание ввести его в рамки традиционных жанров. В нем усматривали, например, парадный свадебный портрет принцессы Анны Леопольдовны. Однако широкое, слегка скуластое лицо молодого человека на портрете ничем не напоминает узколицого принца Антона-Ульриха Брауншвейгского. А женщина на портрете, хотя и выглядит несколько старше, чем должна была бы быть невеста Матвеева, все же не столь схожа с принцессой, известной нам по портретам И. Вишнякова, да и по неоконченному полотну самого Матвеева. А прежде всего вся открытость чувства, интонация портрета неуместны в официальной работе. К тому же, в таком случае время его написания отодвигается на десятилетие - в 1739 год, когда состоялась свадьба племянницы императрицы Анны Иоанновны, время, для художника отмеченное совсем иным настроением и состоянием духа. Поэтому поверим старой надписи на обороте портрета: "Матвеев Андрей, первый русский живописец и его супруга. Писал сам художник". Для него, "птенца гнезда Петрова", еще не миновала тогда пора надежд и веры в свои силы; для него, ученика голландцев, особую привлекательность имел жанр семейных портретов.

Со временем живописная команда Матвеева приобретала все больший авторитет, а его удивительная благожелательность к молодым художникам превращала ее в своеобразную художественную школу. Но жизнь становилась все труднее: строительство в Петербурге сокращалось, редкие заказы на живописные работы вытеснялись мелкими и утомительными реставрациями, писанием декораций и "литорических штук"; все чаще художникам задерживали жалованье. "При неслыханной роскоши двора, - сообщали иностранные послы в своих донесениях, - в казне нет ни гроша, а потому никому ничего не платят". Все тяжелее и невыносимее становилась атмосфера бироновщины - после пыток сослан в Сибирь Иван Никитин, отправлен в подмосковную Татищев, казнен архитектор Еропкин.

В 1730-е годы Матвеев почти не пишет портретов. Как и многим другим талантливым людям, нет ему применения. И нам, вместе с первым биографом Матвеева, Якобом Штелином, остается сожалеть о том, "какие великие мастера погибли в лице этих первых воспитанников Петра Великого" .

В апреле 1739 года вдова художника "прошением своим объявляет, что она осталась после мужа своего Матвеева с малолетними ево детьми и оного мужа ее тело погрести в чем не имеет"...