Антон Ряхов

– Антон, в России вас не застать. Сборы, соревнования длятся почти круглый год. Когда отдыхать-то?

– Пока не время. Сейчас находимся на базовом сборе в Малайзии. Пробудем в этой солнечной стране два месяца. Азиаты пригласили сами, и условия здесь, конечно, шикарные. Затем – вояж в Краснодар на Кубок России. Сложно будет акклиматизироваться. На юге России весной три раза был и постоянно заставал холод и ветер. И вообще дома выступать тяжело. Приезжаешь и живешь на релаксе, стараешься сбросить груз поездок, накопившуюся усталость. За рубежом проще. Но я отвлекся… После Краснодара нас ждут этапы Кубка мира, чемпионат страны в Москве. Вот, собственно, и все.

– А как же чемпионаты Европы и мира?

– Это отдельная история. Сейчас о них стараюсь не думать. Во-первых, на эти соревнования еще предстоит отобраться. Во-вторых, в предолимпийском году лучше не загружать мозги мыслями о том, что непременно нужно быть везде первым. Обязательно перегоришь. Лучше успокоиться и просто работать, как будто идет обычный сезон. Шанс завоевать лицензию в Пекин будет даже в олимпийский год.

– Перестраховываетесь?

– Почему? Просто сосредотачиваюсь на другом… В Афины, как сейчас помню, ехал главным фаворитом, героем Узбекистана. Снаряжали, как Юрия Гагарина, сумку под медали выдали. Неспроста, конечно. Перед Играми я два года на чемпионатах мира был в призерах. Начальство потирало руки. Спало и видело, как Ряхов завоевывает медаль. Ладно бы просто спало и не вмешивалось в тренировочный процесс. Так нет! В Греции измучили тренеров «своевременными» подсказками. Нашли время для экспериментов. Приходили на гребной канал и советовали: делайте так, легкоатлеты по данной методике готовятся. На следующий день все менялось: делайте иначе, штангисты точно так же тренируются. Чиновнику не откажешь. Тренеры кивали головой. Нервы обострились до предела, силы кончились.

– Не было желания по-мужски поговорить с горе-начальниками? Сказать им пару «ласковых» фраз?

– Было, конечно. В знак протеста уходил с тренировок. Придумывал причины: это болит, то болит. Терпеть произвол было невозможно. В итоге на «пятисотке» в одиночке не попал даже в финал, а в четверке мы заняли десятое место.

– Наверное, именно этот случай повлиял на ваше решение переехать в Россию?

– Так и есть. После Олимпиады появились предложения. Звали англичане, бельгийцы. В принципе мне и в Узбекистане было комфортно, но «присиделся» я там. Меня, кстати, сильно не держали. Встретились с тренерами, руководством. Я честно сказал: «Гоняюсь последний год». Естественно, спросили: «Почему?» Назвал причины, выдвинул свои условия. Они подумали, подумали и махнули рукой: «Езжай в свою Россию». К тому времени меня активно сватал в Омск Александр Брониславович Шишкин, с которым был хорошо знаком.

– Вещи в Сибирь долго собирали?

– Нет. Тренер сказал: «Бери весла, садись в машину. Поехали». Помню, прибыли в город, а на улице минус 28. В шоке ходил. Не привык к такому морозу.

– В Узбекистане предателем не считают?

– Вроде нет. С тренерами и спортсменами нормально здороваемся. Больше проблем с паспортно-визовой службой. Я сейчас гражданин России, но и в Узбекистане до сих пор не отказался от гражданства. Процедура длинная, занимает три месяца. Времени на юридические вопросы нет.

– В Ташкент тянет?

– Честно? Нет. Люди и в Омске хорошие. Приветливые, отзывчивые, без столичных замашек. Даже в Екатеринбурге совсем все по-другому. Про Москву я вообще молчу. Сплошная суета. Мне нравится Омск. Хотел бы здесь жить. Поэтому, кстати, купил квартиру на левом берегу Иртыша.

– У вас в карьере была еще Олимпиада в Сиднее…

– Веселое время… Четыре года прозанимался греблей и отобрался на Игры. Один со всей Азии. Выступил достойно: занял двенадцатое место на «пятисотке» и тринадцатое на «тысяче». Что еще можно было ожидать от 20-летнего пацана? Зато Австралию посмотрел. Чудная страна. Когда солнце – жарко, только стоит ему скрыться за тучи – резко холодает. Совершенно другое движение на дорогах. Австралийцы ездят только на своих машинах, а их всего две марки.

– В греблю вы пришли поздно, в 16 лет. До этого чем занимались?

– Велоспортом. Катался в свое удовольствие. В секцию гребли совершено случайно попал. Она рядом находилась. Велосипед сломался, пошел к соседям чинить. Так и остался…

– В гребле расцвет наступает ближе к 30 годам…

– Может, даже чуть позже – в 32–33 года. Мой расцвет, надеюсь, придется на Олимпиаду в Лондоне (пройдет в 2012 году. – «НИ»). Кстати, за последние десять лет на крупных международных соревнованиях молодежь пару раз на пьедестал прорывалась. Но в основном на гребных каналах заправляют ветераны.

– Чувствуете, что гребля с каждым годом становится все популярнее?

– Да. Я оперирую цифрами. В 2001 году в чемпионате мира участвовало 48 стран, а год назад – почти 100. Полагаю, комментировать ничего не нужно.

– Уровень конкуренции растет, велик соблазн использовать запрещенные препараты. Недавно в академической гребле строго наказали российскую спортсменку Ольгу Самуленкову…

– Что я могу сказать? Допинг существует. И нет смысла скрывать, что якобы все чисто. Есть спортсмены, которые «балуются» добавками к основному рациону. В прошлом году дисквалифицировали даже двукратного чемпиона мира австралийца Нотана Бегли.