Екатерина Коновалова

– Как вы решились создать театральную премию в 1995 году – не самое простое время и для театра, и для больших финансовых проектов?

– Тогда, двенадцать лет назад, на ТВ-6 выходил «Театральный понедельник», программа, освещавшая театральные мероприятия, ведь канала «Культура» тогда не было. Руководитель ТВ-6 Иван Демидов считал, что моя миссия – нести просветительскую нагрузку, и надо сказать, что он недалеко ушел от моих собственных ощущений: кому, как не мне, закончившей театроведческий факультет РАТИ, заниматься чем-то подобным? Вдруг Демидов, посмотрев материал, отснятый нами на премии Станиславского, в свойственной ему манере, без всяких околичностей, сказал: «Интересно вам ходить снимать чужие премии? Придумали бы свое что-нибудь! Пришли бы артисты, нарядились бы, спели, сплясали!» Ответ надо было дать быстро: предполагалось провести премию перед Новым годом, а разговор был в конце октября, на все про все оставалось два месяца. Размышляя над форматом, я смотрела MTV Movie Awards. И нам тоже хотелось сделать что-то не похожее на чопорный «Оскар». В тот год мы украли половину номинаций из «эмтивишной» церемонии. А что нам было делать?.. Как говорил Петр Первый – что продадут, то купите, что не продадут – украсть надо, вот это наш был случай. Потом, конечно, мы стали придумывать свое.

– И как прошла первая церемония?

– Как анекдот или страшный сон. Сейчас, когда у нас что-то не получается, мы вспоминаем запись, оставленную возмущенным зрителем на автоответчике в офисе «Останкино», ее финальную фразу, ставшая сакраментальной: «Позор «Чайке» ТВ-6!» В то время мы не думали, что премия окажется востребованной. Но случилась поразительная вещь, которой мы сразу не осознали: процентов семьдесят в номинантах было молодых, да и премий вообще маловато, тем более таких, где отмечают молодежь. Я помню свое счастье, когда Витя Раков, получавший приз в номинации «Злодей», и Саша Лазарев, сидевший впереди, обменялись не рукопожатием, а хлопком ладонь о ладонь – такое новое театральное братство, совершенно голливудский жест. И еще: в течение уже двенадцати лет я наблюдаю, как на нашей премии люди радуются друг за друга.

– Почему церемония вручения всегда театрализована?

– Как говорится – «Чем будем удивлять?» Церемония – это примитивная схема: вышел – объявил – получил – сел. Если бы не было элемента игры, близкого и понятного русскому артисту, мы бы очень быстро себя изжили. Первое время премии вручали пары: представитель театрального мира и телевизионного. Но на пятый год мы решили отказаться от услуг милых товарищей по ТВ-цеху, подумав на этот маленький юбилей позвать только лауреатов прошлых лет. И тогда Гриша Сиятвинда и Константин Аркадьевич Райкин положили начало соревнованиям во вручении. Они вышли и произнесли блистательный диалог: «Про нас говорят, что мы похожи, но это только на первый взгляд», при том что Райкин был вымазан морилкой, чтоб уж совсем не отличаться от Сиятвинды. И заканчивалось это все блестяще: «Артист – он и в Африке артист! Нормально, Григорий? – Отлично, Константин!» И в зале была такая истерика, что казалось, зрители все сошли с ума. И после этого, когда мы предлагаем кому-то что-то вручить, начинается: «Мы что, хуже Райкина с Сиятвиндой?! Мы тоже придумаем!»

– «Номера вручантов» – сюрприз для вас или принимаете участие в их репетициях?

– Мы встречаемся с каждой парой за какое-то время до премии и обсуждаем общую тему церемонии, номинации, порядок выходов. Мы что-то вместе набрасываем, а потом они работают сами. У нас ведь одна репетиция – перед днем церемонии.

– Как придумывается ежегодная тема церемонии?

– Она складывается из времени и событий сезона, как правило, это довольно легко вычленить. В первую голову мы рассматриваем важные события для театрального мира, но если это перекликается с социально-политической жизнью города – то это вообще идеально. У нас есть автор сценария Елена Гремина, и его написание – это наше ноу-хау: мы садимся и пишем его втроем в течение месяца: я, Лена и мой соведущий, артист МХТ Игорь Золотовицкий. У Игоря фантастический контакт с залом и огромный опыт ведения – он много лет вел вечера в Доме актера. Не могу сказать, что у нас интерактивное общение, но иногда бывает до такой степени домашняя обстановка, что мы начинаем общаться с залом, а зал с нами. Но ведущие в выигрышном положении: ведь у нас есть микрофоны.

– Ведение премии для вас – это актерское занятие?

– Я всячески стараюсь уходить от игры, ведь на этом контрасте мы с Игорем сумели завоевать себе зрительское приятие. А потом я настолько ненавижу непрофессионализм! Никто ж не идет печь хлеб для народа, если он не умеет этого делать. Дома все мы кулинары, но профессионалов учат! Меня убивает обилие непрофессионалов, выходящих на сцену. И для меня уважение к некоторым людям, асам в своей области, закончилось в тот момент, когда я увидела этих людей на сцене. Я никогда не берусь за то, что противоречит моей собственной декларации своих возможностей – и существую на сцене в рамках очень жесткой самоиронии. Играть принцессу Турандот я не буду никогда.

– Волнуетесь перед выходом на сцену?

– Всегда. Я всегда прошу стилистов оформить меня задолго до начала, чтоб у меня было время полностью поддаться этой милой моему сердцу истерике, которая начинается за полчаса до начала. Меня все раздражает. В это время ко мне никто не подходит, потому что все уже знают, что я нахожусь в состоянии жестокой невменяемости. И в салфетке поверх дорогого платья, взятого напрокат, я нервно курю с рабочими сцены, чтоб хоть чем-то себя занять. Именно в это время Игорь любит подойти ко мне со своими шутками. «Что ты, – говорю ему, – мне рассказываешь, я сейчас ничего не понимаю!» Он отвечает: «Я ж тебя, наоборот, стараюсь развеселить». А это бесполезно! Хотя должна сказать, что он тоже волнуется, даже если делает вид, что порхает с легкостью звезды оперетты. Но это нормально, потому что выходить на зал актерский – самое страшное, что можно себе представить. Тысяча человек сидит в зале артистов, и «чем мы будем их удивлять?!»

– Номинации в «Чайке» – не жестко регламентированы?

– Первые несколько лет мы старались следовать букве и притягивали «за уши» нужное количество номинантов. Но это всегда вопиюще видно, потому что три персонажа оказывались неравноценны. Сейчас мы отказываемся от номинации, или придумываем новую номинацию, если под нее набирается достаточное количество фрагментов спектаклей. Составляя номинации, стараемся, чтоб была здоровая конкуренция, а значит, порой все номинанты – высочайшего уровня. У нас был момент, когда в номинации «Прорыв» было три персонажа: Денис Суханов за «Шантеклера», Сережа Фролов за «Шут Балакирев» и Андрей Кузичев за «Пластилин». Нереально было выбрать! И мы… дали премию всем троим. Кстати, приз – это только статуэтка. Конверта с деньгами наши лауреаты не получают.