Глеб Кржижановский

Только в отличие от многих своих партийных коллег-функционеров был он не разрушителем, а созидателем. Инженером. Плановиком. Поэтом. В молодости, по интеллигентной моде конца XIX века, "болел" революционным нетерпением – потому вместе с Лениным и Мартовым входил в игрушечный "Союз борьбы за освобождение рабочего класса", за что и поплатился лёгкой ссылкой.

В ранние советские годы Глебася, как звали его в семье Ульяновых-Лениных, возглавлял Главэлектро и комиссию электрификации России (ГОЭЛРО). Правда, знающие люди поговаривали, что Кржижановский и его команда просто использовали наработки, сделанные ещё при проклятом царском режиме, и представили их VIII съезду Советов.

В начале двадцатых годов в квартире Ленина в Кремле собралось какое-то совещание хозяйственников, и Крупская с удивлением отметила, что Володя и Глеб обращаются друг к другу строго на "вы".

– Ты что, – спросила она потом Ленина, – с Глебом что ли поссорился?

– Нет, – ответил Владимир Ильич, – просто мы условились не говорить "ты" при товарищах. Неудобно выходит. Всем "вы", а Глебасе – "ты".

Что поделаешь: партийно-государственные отношения оказались влиятельнее старой дружбы.

В 1923 году в соловецком лагере ОГПУ восстали заключённые меньшевики и эсеры. Против чекистской охраны они шли с революционными песнями "Беснуйтесь, тираны" и "Вихри враждебные реют над нами". Восставшие вряд ли помнили, что слова этих песен принадлежат большевику Кржижановскому.

В "Вихрях враждебных..." есть строчка – "Нас ещё судьбы безвестные ждут". К автору она не относится. Одна из улиц Москвы до сих пор носит его имя.