«Малага», заедание стресса
Объясните, тем, кто этого еще не понимает: в чем интерес нынешнего чемпионата Испании – турнира, в котором интрига вьется только вокруг двух команд?
– Кто вам это сказал?
Статистика. Сейчас чемпионом может стать либо «Барселона», либо «Реал».
– Ну почему же, «Валенсия» становилась чемпионом.
Это было семь лет назад.
– Ну да. (после паузы) «Депортиво» становился чемпионом.
Это вообще было в 2000 году.
– Весь вопрос в том, что «Реал» и «Барселона» самые богатые, самые популярные, самые крутые, самые раскрученные и брендовые клубы испанского чемпионата. Это вызывает отторжение у нелюбителей испанского футбола. Зачем смотреть чемпионат, в котором разыгрывается свой отдельный турнир? Мы иногда шутим, что в этом турнире «Реал» в последние годы занимает последнее место – это шутка от Кирилла Дементьева.
Испанский чемпионат может быть интересен ненастоящему любителю футбола. Есть хорошие команды: «Валенсия», «Атлетико», они имеют хорошую финансовую базу, но никак не могут стабилизировать свою игру, чтобы ровно идти по дистанции. Есть эдакий испанский «Анжи» – «Малага», которая после прихода шейхов скупает футболистов со всего света, и футболистов хороших. В этом сезоне «Малага» представляется очень интересным проектом с отличными игроками и грамотным тренером.
Чем привлекателен чемпионат Испании? Каждая команда умеет играть в футбол. Безусловно, есть разделение на домашние и выездные встречи, но даже если отбросить «Реал» и «Барсу», то и без них там есть на что посмотреть.
Когда чемпионом станет кто-то, кроме «Барселоны» и «Реала»?
– Если «Малага» – это долгосрочный проект, то может она – года через три-четыре. Откровенно говоря, я в этом сомневаюсь. Я просто не знаю, насколько богаты катарские шейхи. Но предполагаю, что денег у них должно хватить.
Что должно произойти, чтобы «Реал» и «Барселона» сдали свои позиции? Это вообще возможно?
– Нет. У этих команд обособленное положение. Они никогда не будут бедствовать. Они могут уходить в минус по итогам сезона, но лидирующие позиции сдать они не могут в принципе. Очевидно, что Испании очень нужна третья сила.
Испанский матч, на котором вы работали и который вызвал у вас бешенный восторг?
– Это было на заре моей комментаторской карьеры по чемпионату Испании – 2008 год, матч «Атлетико» – «Альмерия». Тогда гостей тренировал Унаи Эмери и матч завершился со счетом 6:3 в пользу хозяев. Восторг вызвало то, что «Альмерия», оставшись вдевятером в первом тайме, ушла на перерыв при счете 3:3! Она сумела сравнять счет, с трудом переходя за центр поля – до сих пор не понимаю, как они умудрились это сделать! Во втором тайме «Альмерия», естественно, подсела, мадридцы загнали их за Можай и отгрузили им еще трешечку. Из аппаратной я вышел невероятно воодушевленным: такой жажды борьбы я еще никогда не видел! После этого я проникся симпатией и к «Альмерии», которая, к сожалению, вылетела. Ну и к Эмери, который сейчас отлично работает с «Валенсией».
Еще есть матч, который я для себя пометил как исторический. «Реал» не побеждал на «Риасоре» 18 лет. Уткин, Майоров, Батурин, Дементьев комментировали матчи «Депортиво» – «Реал», но на них серия не прерывалась. А пришел Генич, сел, отработал, увидел великий пас Гути пяткой на Бензема и все у «Реала» получилось.
Футболисты после матчей плохо спят. А комментаторы?
– Бывает, причем каждую неделю. Мне зачастую выпадают субботние матчи, которые начинаются в 12 часов ночи. С учетом неперевода времени они теперь будут начинаться в час ночи по Москве... Первым делом, когда я прихожу домой после матчей, у меня начинается заедание стресса, я точу буквально все, что есть в холодильнике. Выплеск адреналина мне надо заесть и делаю я это обычно перед компьютером. Читаю комментарии тренеров, смотрю, что написали на форуме, проверяю вопросы на своей конференции. У меня есть какая-то фишка: ненавижу, когда на конференции есть неотвеченные вопросы. Мне проще сначала потратить на это 30 минут своего времени и пойти заниматься бытовыми делами, помогать жене. Конференция это как наркотик.
Каждое утро начинаете с нее?
– Жена говорит, что у меня интернет-зависимость и это плохо. Прихожу домой в два-три часа ночи после ночной трансляции, она не спит, ждет меня. Встречает обычно так: «Ну что, сейчас к компьютеру пойдешь?» – «Подожди, 15 минут и все».
Порой складывается впечатление, что вас напрягает это занятие, потому что некоторым пользователям вы отвечаете достаточно резко. Некоторые читатели вообще считают, что Генич зазвездился и с народом общается «на отвали».
– Бывает такое, я не отрицаю. Связано это с тем, что сейчас расплодилось огромное количество тупейших вопросов. Маргинальная публика, которая сидит в интернете и считает, что ей все дозволено, может тебя просто так оскорбить. Раньше я отвечал на все вопросы, но более опытные коллеги подсказали, что если вопрос не нравится – лучше удали, не провоцируй ругань. Черный список пополняется, появилась своя «сборная идиотов», некоторых я выставляю на трансфер.
Пользователь Игорь Горюнов – живая легенда конференций на Sports.ru.
– О да! Три его последних вопроса я проигнорировал, потому что это были и не вопросы вовсе, а стенограмма дня. 9 августа Игорь пошел на стадион, встал в ворота, ловил мячи, получалось у него плохо, народ был недоволен. 10 августа было все то же самое, так еще и нога у Игоря разболелелась, руки не поднимались, мяч ловить он не мог. 11-го числа – та же история. А кроме того он мне написал «Можешь считать меня полным идиотом, но я буду писать тебе каждый день». 14 числа Игорь снова пошел на стадион, бла-бла-бла. Я даже до конца не дочитал, Игорь у меня сейчас капитан сборной идиотов.
Никакой надменности у меня нет, заявляю официально. Конференция мне очень нравится, просто иногда обижает то, что люди, которые задают вопрос, ленятся поискать ответ на него в архиве. На восемнадцать страниц назад уходить не стоит, но последние 5 прочитать бывает очень полезно. Да и превращать конференцию в справочное бюро не хочется, вопросы из серии «А будете ли вы это показывать?», «А кто поедет туда-то в командировку», «А кто будет комментировать эту встречу?» – реально раздражают. Но есть и интересные вопросы по теме, на которые я с удовольствием отвечаю.
Самый идиотский вопрос, который вам когда-либо задавали?
– «Константин, а вы гей?» Еще был вопрос про волосы, они у меня на макушке достаточно редко растут, спросили, как я борюсь с этой проблемой.
Хит прошедших выходных – зевок Георгия Черданцева во время трансляции матча «Волга» – «Локомотив». Было ли у вас что-то подобное в карьере?
– Нет, такого со мной не случалось, я стараюсь себя контролировать. Всякое может случиться, у коллеги Черданцева плотный рабочий график, маленький ребенок, он мог не выспаться, а, возможно, все это было инсцинировано как своеобразный анализ игры. На мой взгляд, это неуважение, это не очень красиво. Но вообще это личное дело каждого.
Карпин, ругаюсь матом
Как люди, которые в свое время выходили с вами на поле, относятся к тому, чем вы сейчас занимаетесь?
– Многие считают, что я несу ерунду. Некоторые считают, что я молодец, что смог найти себя в послефутбольной жизни. Определенная часть людей полагает, что я обижен на что-то, что судьба со мной несправедливо обошлась. Когда я встречаюсь с ребятами из «Амкара», с которыми я вместе играл, то глум идет полнейший. По поводу того, что я сказал в какой-то трансляции, по поводу того, что «Амкар» у меня всегда играет плохо, что я даю слишком категоричные оценки. А я вроде бы должен их поддерживать, они же мои друзья. И это не только игроков «Амкара» касается, у меня много знакомых в футбольной среде. Есть игроки, которые меня на дух не переносят.
Например.
– В то время когда я работал на программе «90 минут», я понял одну вещь: если ты кого-то критикуешь, то у тебя всегда будет больше сторонников. У нас в стране абсолютно все знают, как играть в футбол, советчиков много, и если ты кого-то поставишь на вид и скажешь, что здесь нужно было сыграть не так, а иначе, то найдется множество людей, которые поддержат тебя.
Были футболисты, по которым я проходился не то чтобы жестко, но высказывал свое мнение. Тот же Динияр Билялетдинов после моей критики в свой адрес говорил: «Да кто он такой, где он играл?» И это не только от Динияра было, футболисты постарше тоже высказывались. Это личное дело каждого. Если ты хочешь под кого-то подстроиться и прогибаться – ты будешь это делать.
А лично кто критиковал?
– Валерий Карпин.
Лично или звонил?
– Это был и звонок, и неприватный разговор в Тарасовке, состоявшийся при всех футболистах команды. Я в одной из трансляций не очень хорошо сказал про защитника Серхио Родригеса, и Валерий Георгиевич со своей позиции аргументированно и подробно попытался объяснить мне, где я не прав. Я его позицию принял.
Была ситуация с Денисовым, в которой я критиковал и Игоря, и Карпина. На эту критику Валерий Георгиевич мне резонно ответил, что мне бы лучше на себя посмотреть, когда я в футбол играю. Мы раньше действительно собирались играть в «Лужниках», и Карпин, еще в бытность только гендиректором, к нам присоединялся. Часто получалось так, что мы играли в одной команде. А когда я играю в футбол, я совсем другой человек. Играю жестко, давлю на судей, ору, кричу, ругаюсь матом. Не люблю проигрывать.
Если бы вы могли выбирать: быть одним из топ-комментаторов «НТВ-Плюс»...
– Стоп! Давайте без подобных формулировок обойдемся. Можете считать это кокетством, заигрыванием с публикой, но я понимаю, что в нынешней профессии мне еще далеко до топ-уровня. Есть определенные предубеждения относительно моей персоны у коллег, потому что я для них как был футболистом, так и остался.
Умных футболистов не бывает?
– Бывают, но это только их друзья. В большинстве своем, понятное дело, футболисты люди недалекие, книжек не читали, не получали образование, им все слишком легко достается. Конечно, я из немного другого поколения, но мозги-то у меня футбольные, не комментаторские, я не могу красиво построить какую-то завиральную фразу, я говорю тем языком, который понятен мне и, хочется верить, зрителю.
Одно дело прийти из футбольного мира, встать у бровки, давать какие-то комментарии. Но когда ты приходишь из спорта и тебе доверяют большие матчи, то есть становишься одним из них – отношение к тебе сразу же меняется. Чувство того, что что-то за моей спиной происходит, у меня есть.
Тем не менее. Что бы вы выбрали: быть одним из топ-комментаторов страны или играть в «Амкаре»? Если это вообще можно назвать игрой в футбол – героический матч с «Зенитом» мы, конечно, не считаем.
– Это можно назвать игрой в футбол, это и есть игра в футбол. Вы «Амкар» с какой командой сравниваете? С «Барселоной»?
С прошлогодней «Сибирью».
– А что, «Сибирь» играла в футбол лучше, чем «Амкар»?
Не лучше. Но веселее.
– Вот вам хочется веселья, а «Амкару» хочется заработать и играть в премьер-лиге.
Глупость, 30 подъемными
Вы осознаете, что комментатор «НТВ-Плюс» Генич публике в разы интереснее, чем любой игрок «Амкара»?
– Возможно, так и есть. Все люди тщеславны и если мерить по этой шкале, то я сейчас нахожусь на своем месте и должен радоваться тому, что имею. Но мне кажется, что недосказанность в моей футбольной карьере была. Мне очень обидно, что все так получилось. Чувство неудовлетворения и обиды на футбольную судьбу есть. Я так и не провел ни одного матча в премьер-лиге. Да, мой гол вывел «Амкар» в премьер-лигу, я несколько раз проходил просмотр в командах премьер-лиги и они готовы были меня взять, но не брали меня исключительно из-за моей тупости, глупости и инфантильности.
Примеры.
– В 2001 году я достаточно неплохо провел год в «Химках», во второй лиге. Сергей Павлов пригласил меня в раменский «Сатурн» – тот, где играли Наталушко, Грязин, Кураев, Ляпкин. Настоящая команда-крепыш. Я отработал с ними два сбора, еще не был готов на 100 процентов, и Павлов мне сказал, что у меня отличные данные, что за мной будут следить, что с таким ударом я должен по 18 мячей за сезон забивать. И на следующий год я остался в «Химках», сезон выдался очень удачный, мы заняли первое место в своей зоне, я стал лучшим бомбардиром, забив те самые 18 мячей. Предложений было очень много.
У меня в контракте была прописана сумма отступных – смеяться не надо – 30 тысяч долларов. Сейчас любой человек, имеющий миллион рублей, мог бы меня выкупить. У меня были хорошие отношения с руководством «Химок», меня приглашали в московский клуб с богатой историей, хорошим финансовым положением. В том году «Торпедо» заняло третье место, я присутствовал на том самом бронзовом матче уже в качестве потенциального новичка команды. Меня посадили на трибуну, сказали «сиди, смотри».
А до истории с «Торпедо» у меня было предложение от «Шинника», по деньгам более выгодное, чем торпедовское, контракт были готовы подписать сразу, Побегалов приглашал. Я как сейчас помню, мы встречались в гостинице «Юность» у метро «Спортивная». Первым пошел Денис Бояринцев, потом я. Когда он выходил, мы встретились взглядом. Бояра сразу сказал: «Я – в «Рубин». А я сказал, что мне 22 года, я хочу себя попробовать в премьер-лиге. Мне сказали: «Хорошо, но, на наш взгляд, ты совершаешь ошибку, потому что я тебя вижу в составе, на такой-то позиции». Но и Виталий Шевченко, который в то время работал в «Торпедо», говорил мне те же самые слова и туда я шел с мыслью о том, что смогу закрепиться. А в то время там на моей позиции играли Кормильцев, Шкапенко, молодой Семшов на замене сидел. Вот, кстати, еще один футболист, который считает, что я говорю много лишнего. Глядя на него, молодого, своего ровесника, я думал, что он станет тем, кто на первых порах поможет мне освоиться. Первый подкат, который был против меня на тренировке, был от Игоря, главного моего конкурента за место в составе. Когда мы играли в «квадрат», то я практически всегда бегал без мяча, мне его просто не давали. Я сразу понял, что мне здесь будет тяжело.
И когда уже встал вопрос о заключении со мной контракта, руководство «Химок» попросило меня не озвучивать сумму отступных, про которую я говорил выше. Чтобы меня могли продать за 100 тысяч. Я развесил уши, на все согласился, решил стать хорошим для всех. А по тем временам 100 тысяч долларов считались серьезной суммой трансфера. И в итоге торпедовское руководство сказало, что платить за меня столько не будут, потому что на моей позиции играет Семшов, который уже давно в клубе. Вот если бы 30 000 – тогда, конечно бы, взяли!
Надо отдать должное Виталию Шевченко, который меня порекомендовал в краснодарскую «Кубань», с представителями которой у меня состоялся самый интересный разговор о контракте за всю мою карьеру. Все это происходило на стадионе, в каком-то сарае, в кромешной темноте стояла куча таких же потенциальных новичков, которых по одному запускали в комнату на беседу. Хорошо, что я там не один был, один бы испугался, наверное. А в такой компании – нормально, всех обманывать не будут.
Захожу в комнату, там свет, между прочим, был. Меня спрашивают: «Хочешь за «Кубань» играть?» – «Хочу, я специально к вам приехал» – «У тебя отличные рекомендации от Виталия Шевченко, мы готовы с тобой подписать контракт прямо сейчас. Подпишем сейчас, а деньги потом». Это реалии российского футбола того времени. А что делать? С «Торпедо» я по своей вине пролетел, в «Химки» новый тренер пришел, я сижу без команды. Спрашивают: «Какие условия хочешь?» По тем временам 2-3 тысячи долларов – хорошая зарплата. Я говорю: «3 и 15 подъемные». А он мне: «А 4 и 20 не хочешь?» – «Хочу» – «Хорошо, договорились». Наверное, это был тот случай когда можно было ляпнуть «5 и 30» и на мои условия пошли бы. Подписал какие-то документы, на руки ничего не получил, поехал на сборы.
Сборы провел ударно. Понимаю, что в команде я осел, закрепился, все нормально. А потом узнал, что руководство клуба следило за товарищескими матчами на сборах, из которых мы проиграли три и выиграли только одну. И по итогам этих матчей в верхах решили уволить тренера Александра Ирхина. На его место пришел Олег Долматов, который мне сразу сказал, что он меня вообще не знает, но про мои голы в товарищеских матчах слышал и на условия, на которых я подписался, они согласны. Но контракт недействителен, потому что не зарегистрирован, поэтому мне надо еще на один сбор поехать, чтобы новый тренер на меня посмотрел. Я отказался, потому что мне позвонили из «Химок» и предложили вернуться, пообещали наконец-то выписать квартиру, которую я у руководства два года выбивал.
Меня вызвал мэр города, пообещал квартиру, мы записали это в контракт. Это оказался тот случай, когда агента рядом не было, а он бы пригодился. Договор был составлен юридически неграмотно, а точнее – конкретная запись о передаче мне прав на квартиру. В общем, квартиру я так и не получил. Да и в «Химках» с Петрушиным мы не сработались.
Виски, слезы
Сколько вы получили за гол, который вывел «Амкар» в премьер-лигу?
– А я не помню. Премиальные были такие же, как и всегда, мы в тот год очень прилично заработали, я купил квартиру в Перми, купил машину.
Как таковых премиальных за гол нет. Могут тебе, конечно, выписать премию за забитый мяч, но это с барского плеча, от президента. Если у тебя в контракте прописан бонус за определенное количество голов в сезоне – тогда да, ты его получишь. Но за тот конкретный гол я ничего не получил.
Вы сильно напились в тот вечер?
– Да. Очень.
Пили водку?
– Виски. Всей командой пошли в японский ресторан.
В Перми тогда были японские рестораны?
– В Перми много чего есть. Смачно мы тогда отметили победу, это ведь была игра с «Факелом», последняя в чемпионате. Но за ней еще шел матч на Кубок, против «Торпедо-Металлург», в Москве. И мы такие, фантики расписные, на нее вышли... Оборин, конечно, предпологал, что все именно так и будет, чисто физически было тяжеловато. Но мы бились, старались, бодались. Проиграли, конечно. Я как сейчас помню: получил приз лучшему игроку матча в нашей команде – купон на три тысячи рублей в какой-то магазин одежды.
Использовали его?
– Нет, я маме отдал. Она там себе что-то купила.
Вы помните тот день когда вы поняли, что карьера футболиста окончена?
– Скажу, что до того дня когда я решил, что пора заканчивать, я был на очередном восстановлении в Германии и приехало то ли английское, то ли немецкое телевидение, снимавшее материал про футболиста, восстанавливающегося после травмы. Но не про меня. И я со своим школьным-институтским английским начал им какие-то вопросы задавать. Они спросили, что со мной. Я им рассказал про свои восемь операций, про то, что два года не играю. И они мне говорят: а ты бы не хотел на телевидении себя попробовать? Я сказал, что еще поиграю. Но мысль такая в голову залезла.
Мне всегда казалось, что телевидение это особенная структура, куда попасть можно только избранным, с самым высоким IQ и при этом переспать с нужными людьми – неважно, парень ты или девушка. Я очень хорошо помню разговор со своим физиотерапевтом, который видел, как мне тяжело даются упражнения, как плохо колено реагирует на нагрузки. Он мне сказал, что на уровень, который у меня был пару лет назад, я никогда не вернусь. И что если я созрел для новой жизни, лучше завязать с мыслями о футболе прямо сейчас.
Вы плакали, когда пришлось заканчивать?
– После пятой операции я приехал домой и пошел на футбол, «Амкар» играл с ЦСКА. Выходить из дома мне было нельзя, но так хотелось посмотреть на ребят в этом матче. Это вызвало осложнение, у меня резко стало опухать колено. Немцы сказали, что это была не инфекция (хотя я думаю, что именно инфекция, которую мне врачи занесли в Германии), а неправильная реакция организма на препарат. Врач, который меня оперировал, сказал, что он сделал более 10 тысяч операций и что мой случай – первый в его карьере.
После этого осложенения мне пришлось ехать в Германию, я еле-еле на костылях до них добрался. Меня положили в больницу, сделали одну операцию, через день еще одну. И после седьмой операции, лежа в больнице, я уже не мог сдержать слез. Потому что я не мог ни есть, ни пить, похудел килограмм на восемь. Врачи мне говорили, что цвет моего лица мало отличается от цвета белых стен палаты.
Договорняки, ночные бабочки
Ваши команды наверняка играли договорные матчи. Вы понимали это?
– На входе – нет. На выходе – догадывался.
Догдывались о чем? Что кто-то из игроков сдал матч?
– Подозрения были, причем зачастую не в нашей команде, а у соперника. Были матчи, о которых я слышал, что соперник особо не упирался. Но случаев, когда мы сидим перед игрой и нам говорят, что сегодня мы матч сдаем или нам сдают, такого не было. Многие могут не поверить, но я предельно честен. Но то, что такие матчи в моей карьере были, и что догадаться об этом можно было уже по ходу матча, признаюсь. Было.
Говорят, есть тусовка футболистов, к которой надо по этому поводу обращаться.
– Да и судьи есть. Бывало такое, что все становилось понятно по одному взгляду арбитра. Играем дома, только взглянешь на него – он подмигивает, говорит: «Падай в штрафной». Иногда судьи подходили и спрашивали: «Вы что, упасть нормально не можете?»
В молодежном составе одного из клубов премьер-лиги есть парень, которого все подозревают в том, что он гомосексуалист. В ваше время кого-то в этом подозревали?
– Если мы с ребятами гуляли, то ходили по девочкам, а не по мальчикам.
Один южноамериканский легионер удивлял всех тем, что по раздевалке ходил в стрингах. В Перми такое, наверное, невозможно?
– Ну какие стринги могли быть у мужиков в начале 2000-х? Я вас умоляю! Это сейчас не то что стрингами, а и слоником из секс-шопа никого не удивишь.
- Самое меньшее время, которое проходило у вас между сексом и футбольным матчем?
Нет, ну девиц нам в раздевалку не загоняли, это точно.
- Но в день матча было?
Слушайте, я не помню. Возможно и было.
Самое жесткое время было в «Химках»: я жил один, мне клуб снимал квартиру. Мой дом находился на Ленинградском шоссе, и во дворе у меня была штаб-квартира ночных бабочек. Я с ними не зажигал, вы не подумайте. Просто когда приезжал домой с тренировки, они мне постоянно кричали, приглашали с ними вечерок скоротать.
Бесплатно?
– А я не ходил.
Ага.
– Да я не ходил, серьезно. У меня были предубеждения, я был молод, хорош собой, денег хватало, волос было побольше. Кайф был в том, чтобы поговорить, пообщаться с девушкой. Дальше если чего получится – хорошо. Нет – и нет.
Лахтер, связка с Бенаюном
Потрясающую историю про то, как Денис Лахтер возил вас в Израиль, вы рассказывали. Там был разговор про то, что вы сможете сыграть за сборную Израиля, но вас такая перспектива не очень радовала. Почему?
– У меня есть еврейские корни, и само приглашение в Израиль подразумевало возможность сыграть за сборную этой страны. Лахтер брал меня туда именно с этой перспективой, говорил что тренер уже в курсе, что к нему едет игрок якобы из «Спартака», выступающего в Лиге чемпионов. Мне тогда было 23 года, я перфекционист, порой я живу иллюзиями и не скрываю этого. Мне казалось, что я здесь немного попылю, покажу себя, а потом раз! – и сборная России. Лахтер оказался в нужный момент в нужном месте, тогда я был подавлен ситуацией в «Химках», которая была связана с Равилем Сабитовым и Анатолием Бышовцом. Я просто не знал что делать, а он предложил мне интересный вариант. Но я ему сразу сказал, что за сборную Израиля выступать у меня особого желания нет. Он сразу начал мне про Бенаюна плести, про то, какая у нас шикарная связка получится.
Смогли бы в Израиле жить?
– Нет. Там очень много русскоговорящих, но мой дом там, где мой дом. В Израиле было неплохо, но определенный дискомфорт присутствовал.
«Спартак» – по-прежнему команда вашего сердца?
– У меня нет такой команды. Многие уверены в том, что я «мясной» из-за того, что я их воспитанник, что если ты прошел школу «Спартака», то ты будешь спартаковцем всю жизнь.
Я был фанатом «Спартака», в конце 80-х я посещал многие матчи, проходившие в Москве. Легендарный гол Шмарова я видел с трибуны. Мне было 11 лет, я испытал невероятный кайф.
Но первая школа в которую я пошел устраиваться была динамовская. Там я в шесть лет получил серьезнейшую травму – двойной перелом ноги. Страшнее в жизни я ничего не видел. Кости еще не сформированы и перелом привел к тому, что нога у меня гармошкой ушла вниз к голеностопу. Страшный стресс у родителей был, после того как кости срослись, я ходил как инвалид. У меня одна нога была короче другой, пришлось здорово потрудится, чтобы она пришла в норму. После этого, в 9 лет я пошел в школу «Спартака». Самое интересное, что это был не набор, а добор мальчишек. Идти я не собирался, позвал за компанию парень, который футболом просто грезил, очень хотел им заниматься. В итоге меня взяли, а его – нет, при том что я забил в свои ворота. Мы сыграли 2:2. Бегали какие-то карапеты девятилетние, но Евгений Викторович Воробьев, мой первый детский тренер, очень внимательно на нас смотрел и в итоге сказал, чтобы я тоже приходил.
То есть когда вы видите «Спартак» на восьмом месте, сердце у вас не сжимается?
– Симпатия к «Спартаку» у меня есть, этого не отнять, но фанатом я себя не могу назвать. Не скажу, что желаю ей победы в каждом матче, такого нет. И вообще любимой команды у меня нет. Многие меня упрекают в болении за «Барселону», но я просто получаю истинное удовольствие от ее игры. Матчи становятся скучными, «Барса» всех разрывает в первом тайме, но не восторгаться этим нельзя. То же самое и с «Реалом», я люблю смотреть его матчи и кайфую от этого футбола.
Когда вы дрались в последний раз?
– Давным-давно. Зато хорошо помню последний раз, когда мне очень здорово наваляли.
Расскажите.
– Меня и еще шестерых ребят пригласили на просмотр в рижскую «Даугаву». Они проводили сбор в Эстонии, мы с трудом и в последний момент сумели взять билеты на поезд, куда-то на третью полку. А один парень – Витя Воронков, который играл за «Динамо» и «Химки» – поехал с женой. Да-да, с женой. У них очень нежные отношения, он никуда без нее не ездил, они отличная пара.
Мы пошли в вагон-ресторан, заняли там два столика. А в вагоне-ресторане была еще одна компания, один из членов которой в тот вечер упился до полуобморочного состояния. И он весь вечер косился на жену нашего друга. В какой-то момент ему это занятие надоело, он подошел, сел к ним за столик. Как всегда бывает в таких ситуациях, они зацепились языками, началась перепалка, тот парень сжал в руке стакан и со всей силы кинул его в стену. Его увели, отправили спать, с ребятами из его компании мы мирно разобрались и успокоились.
Но этот персонаж пошел в свое купе по вагонам и нарвался на какую-то другую компанию, которая его прилично попортила. Но в памяти у него почему-то отложились мы! Сам он оказался каким-то крутым эстонским перцем, поэтому по приезду в Таллин на перроне нас уже ожидала группа его друзей. Он им просто пальцем показал в нашу сторону и началось. Я в этой группе был самый молодой, они решили именно меня выбрать в качестве жертвы. Били больно, челюсть ушла набок. Я помню, как поднимаю глаза, все плывет, но вижу, как мою сумку куда-то уносят, а полиция на перроне никак себя не проявляет, просто стоит.
Потом парню объяснили, что мы его не трогали, что мы его отправили спать, а попало ему от другой компании. Он сразу начал извиняться, очень сожалел. Не скажу, что мне от этого сильно легче стало, когда я на перроне кровью истекал. И вот представьте, приехал я на просмотр: челюсть сломана, говорить нормально не могу, питаюсь только через трубочку. Но в итоге клуб я нашел, правда подписался не с «Даугавой», а с «Вентспилсем».
ЧМ -2018
Что есть ваша комментаторская амбиция? Отработать финал чемпионата мира-2018?
– Финал чемпионата мира я уже отработал. Испания – Голландия в финале 3D, на широкую аудиторию – несколько кинотеатров Москвы – в паре с Михаилом Поленовым.
Слушайте, а ведь это даже в голове не укладывается. Я комментировал финал чемпионата мира! На чемпионате Европы комментировал матч Испания-Швеция, Вася Уткин мне предложил отработать в паре, после чего подарил мне футболку на память об этой игре. Были полуфиналы Лиги чемпионов, Лиги Европы. Сейчас меня отправляют на Суперкубок Европы, мне из Монте-Карло кроме матча «Барселона» – «Порту» надо будет отработать две жеребьевки...
Каких-то конкретных целей я перед собой не ставлю, просто хочу развиваться и чтобы те, кто ко мне относятся с каким-то недоверием, изменили свое мнение. И поняли: я занимаюсь тем, чем должен заниматься. Это моя самая главная цель.