Котэ Махарадзе

Содержание

1. К вопросу о минуте
2. Берия, футбол и Москва
3. Браво, Пфафф!
4. Тайна Махарадзе
5. Мяч, украденный из кармана

"ПОКА МЯЧ В ВОЗДУХЕ, КОРОТКО О СОСТАВАХ..." КОТЭ МАХАРАДЗЕ В БЕСЕДЕ С КОРРЕСПОНДЕНТОМ "НВ" ВАДИМОМ ДУБНОВЫМ УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО ЭТОЙ ФРАЗЫ ОН НЕ ПРОИЗНОСИЛ

Я немного сочувствую читателю. Слово написанное есть молчание, особенно когда это слово произносит Котэ Махарадзе. Тот, для кого футбол с детства неотделим от его голоса, меня поймет. У Махарадзе очень трудно брать интервью - он слишком интересен, чтобы перебивать его монологи вопросами, а его дом - это музей ненаписанной истории, и его не запишешь ни на какой диктофон. 'Это Верико, - показывает он на большую фотографию своей великой тещи Верико Анджапаридзе. - Параджанов как-то толкнул в бок своего фотографа и прошипел ему: 'Снимай скорее, посмотри же, Верико - босая!..'. Здесь - маленький театр, в котором очень давно не было зрителей, на стенах - Гудиашвили и Пиросмани, который, оказывается, писал пейзажи, Софико Чиаурели режет на кухне овощи, потому что в доме снова гости, а в гараже - подаренный кем-то 'роллс-ройс'. Только на маленький театр все никак не хватает денег. 'Будете спрашивать о политике?' - строго спросил Котэ Махарадзе. 'Ни в коем случае', - ответил я. Батоно Котэ почти обиделся: 'Это почему же?'

- Какая политика? Мы как были дружественной колонией, так ею и остались.

- А как жилось в этой колонии?

- Хорошо. Я вам скажу, гораздо лучше, чем теперь.

- Говорят, за это и приходится сегодня платить.

- Да. Ведь в чем было дело. Вот жили четыреста художников Грузии, и всем им в начале года выдавали по тридцать - сорок тысяч рублей, и они создавали полотна. О виноделах или о чаеводах. А если до конца года не успел, заболел или что-нибудь еще, то списывали эти деньги, и все. А сейчас художники - это безработные, которым остается намалевать на стене, скажем, 'Да здравствует партия лейбористов!'. И потом говорить серьезно о независимости Грузии немножко смешно. Какая независимость? Нас без визы в Россию не впускают. Только нас - почему? Почему пускают армян, азербайджанцев, украинцев, таджиков? На Грузию наложили запрет - почему? Какой-то Рогозин на нас обозлился? Может, он узнал о каких-то шашнях своей супруги с каким-то грузином? Что вдруг случилось?

К вопросу о минуте

- Вы как-то сказали, что вам стыдно за русскую интеллигенцию.

- Да. Почему она молчит, когда нас обливает грязью какой-то Леонтьев? Ведь мы уже другая страна, прошло то время, когда можно было считать нас своей частью. Что, Грузия армию не имеет права создать? Мы только петь можем, стрелять не умеем? И придумывают: мол, Грузия пропускает через свою границу террористов и что чуть ли не бен Ладен здесь живет. Объясните мне, как это так: с этой стороны границы стою я, на той стороне - вы. Не может же быть, чтобы я один пропускал? Если эта сволочь грузин пропускает, пусть русский его задержит! Где же русские?

Я не оправдываю своих. Меня очень удивило, когда выбрали Звиада президентом. Но выбрали. Что делать? Меня же не спрашивали. У каждого свой голос. У меня один голос, у Софико один голос: Я тогда отошел от политики - противно было.

- А сейчас?

- Поймите, я боюсь кого-то раскритиковать. Я не хочу наживать себе врагов - я грузин же хорошо знаю. Никто не хочет понять, что ты прав. Вот вы не найдете сегодня в Грузии человека, который бы сказал, что с футболом у нас все нормально. Пять тысяч из пяти тысяч скажут: в Грузии футбол умер. Но стоило мне намеком это сказать, тут же поднялся шум: как это он такое сказал! Теперь я стал умнее. Вот если хоть одного еще человека найдете, чтобы он сказал: футбол умер, тогда и я выступлю. А так - увольте.

- А чего же вы хотели? Вас же растащили на цитаты, как настоящего классика. Это же все до сих пор помнят: 'Пока мяч в воздухе, коротко о составах:'

- Но этого не было!

- Вы этого не говорили?

- Нет, я сказал вот что. Я говорил про тбилисский 'Локомотив' и вспомнил одного железнодорожного профсоюзного деятеля. Он футболистам говорил так: 'Я тоже сам играл в футбол, у меня был си-и-льный удар, я бил так, что пока мяч опустится:' Ну и получилось: пока мяч в воздухе, коротко о составах: И еще был случай. Это всем почему-то очень нравится, как я сказал: 'Заканчивается семнадцатая минута, и мгновенно пошла восемнадцатая'. Ну я не понимаю, что здесь смешного. Или вы меня идиотом считаете, который не знает, что после семнадцатой минуты обычно идет восемнадцатая, - тогда спасибо большое. Я не знаю, как вы об этом напишете, ведь дело в интонациях. Пока я так размеренно говорил, что заканчивается семнадцатая минута, она уже закончилась, и я так быстро-быстро продолжил: '...и-мгновенно-наступает-восемнадцатая'. Вот как было.

Берия, футбол и Москва

- Нынешние комментаторы, наверное, в футболе разбираются не хуже вас, но вами они восторгаются, как чем-то утерянным.

- Понимаете, я допускал вольности. Когда все на Центральном телевидении прекращалось без десяти девять, потому что в девять должна начаться программа 'Время', где выступает Брежнев: У нас как-то был концерт правительственный в честь Брежнева, так нам приказали: без десяти девять все надо закончить. Потом ведь никому не верили, всех записывали заранее, даже Брежнева, как будто Брежнев мог лягнуть ногой Советский Союз. А нас, комментаторов, как запишешь? И вот так получилось, что Озерова и меня от этого освободили. И я позволял себе и шутить, и поддевать немножко. Но не в обиду. Не существует спортсмена, о ком я сказал плохое слово. Обо мне как-то в 'Известиях' написал Гомельский. Обычный отчет: вчера состоялся очередной тур баскетбольного чемпионата. Эти выиграли у этих, те у этих и так далее. И дальше: '...не могу не отметить великолепный комментарий из Тбилиси:' Потом мы подружились, и я его как-то спросил: 'Почему вы так написали?' - 'У вас,- сказал он, - была одна замечательная фраза'. А дело было так. Мяч был у Белова, и он отдал его Едешко. Ужасный был пас, Едешко вообще метнулся в другую сторону, короче, мяч улетел неизвестно куда: И я сказал так: '...линии пересечения паса Белова и взлета Едешко разминулись'. А зачем ругать двух выдающихся баскетболистов, если они случайно ошиблись? Один раз Борис Соломонович Пайчадзе, легенда грузинского футбола, позвонил и сказал: приходи утром на стадион. Что случилось? Реваз Челебадзе не смог в пустые ворота забить в Ереване, и я сказал: 'Такому мастеру надо, наверное, в пустые ворота забивать в любой ситуации'. Ну я пошел на стадион. А там стоит Пайчадзе и вспоминает какой-то давний матч: вот я стоял когда-то здесь, оттуда Джеджелава подавал мяч, я подставил ногу - ну трехлетний мальчик здесь забьет. А мяч перелетел выше ворот. Я что, говорит, не хотел забить? Так знай: Челебадзе в ту минуту больше всех хотел забить.

Хотя я, конечно, и хулиганил. В 78-м г. я назначал свидания Софико из Аргентины во время репортажа. У нас были разные коды. Что-то обозначало час, что-то место. Скажем, 13-е - это было число, и, когда шла 32-я минута, я не говорил, что идет 32-я минута. Я говорил: 13 минут остается до конца первого тайма. А потом кто-то написал в газете: и что он пристал к этой 13-й минуте?

- Во всем полку комментаторов вы и Озеров стоите особняком. Это как-то связано с тем, что вы оба делили себя между сценой и комментаторской кабинкой?

- Это очень помогало. Актер Махарадзе тренировался в радиокабине импровизации, речевым скороговоркам, которые на втором курсе преподаются. Я уже не нуждался в распевках, спевках, экзерсисах. А, как комментатор, я знал цену пауз, знал, что для эмоционального воздействия гораздо важнее иногда не кричать, а, наоборот, говорить тихо.

- Но вы, кажется, довольно редко кричали.

- Редко, но кричал - когда, например, Дараселия гол в финале Кубка кубков забил.

- А что, кстати, происходило в Тбилиси, когда 'Динамо' выиграло Кубок кубков?

- Ну что было - это не то слово! Такого радостного дня у грузин, наверное, не было со времен царицы Тамары. Мы почувствовали вдруг, что мы сильнее всех. Мы почувствовали вдруг, что мы вправду свободны. Вы знаете, спорт дает это чувство. Ведь футбол для грузин был единственным способом что-то доказать. Золота в Грузии никогда не было. Не было алюминия, бриллиантов, нефти, газа этого воняющего не было. Вино было хорошее, это да. Футбол стал возможностью снова напомнить, что мы живы, что мы не только колония. Вы знаете, как отнесся Николай II, когда узнал, что из Китая привезли чай, и его хотят культивировать в Грузии, где климат именно для чая? Николай II сказал: что вы, господа, Грузию хотите превратить в колониальную страну? Это же колониальный труд! Это можно где-то в Африке, на юге Индии: А потом перестали так думать, несмотря на то, что во главе государства был Сталин. Ведь все было политикой. Знаете, как Берия вызвал к себе Пайчадзе и Джеджелаву? Все думали, что у грузин есть все, а у них даже базы не было тренировочной. Ну Берия обещал помочь, а потом ненароком как бы обронил: а на каком месте вы сейчас? Как будто не знал - министр безопасности и председатель 'Динамо'! Ну они отвечают: на втором месте, Лаврентий Павлович. И добавляют: а если бы было хорошее судейство, то были бы на первом. 'Вставайте, - сказал им Берия, - и идите отсюда. После Москвы вы на втором месте, опережаете Украину, и вы еще недовольны? Москва должна быть и всегда будет первой'. А когда Сталин умер и Берию расстреляли, наши футболисты играли под улюлюканье трибун: 'Бериевское отродье!' Несколько лет было играть невозможно. Об этом же нигде тоже ни слова не написано! Мы в 53-м году завоевали первое место, и его у нас отняли. Это не я говорю - это из книги Якушина! А то вы скажете: вот, мол, грузин: Нет, если я говорю, что судейство в матче 'Динамо' (Тбилиси) - 'Спартак' было ужасным, то ссылаюсь на Боброва, даже на 'Правду'.

- Есть несправедливости и более глобального свойства. Кажется, нигде не было в футболе такого количества нелепых трагедий, как у вас?

- Да. И вы, наверное, не обращали внимания, что большинство из тех, о ком вы говорите, - левые полусредние. Инсайды, десятые номера. Это сейчас ты можешь быть 23-м, если даже в воротах стоишь. Первым ушел Автандил Гогоберидзе. Левый полусредний первой олимпийской сборной СССР. Ярчайшая фигура, ему под сорок было, но еще играл. Попал в аварию около Мцхеты. Семнадцать лет еще жил, потеряв речь. Потом Шота Ямаридзе, капитан олимпийской сборной, капитан тбилисского 'Динамо', когда они чемпионами стали в 64-м году. Он, когда в Москве или Ленинграде был, всегда спрашивал: 'Ты когда пойдешь в театр, меня не возьмешь? И он попал в автомобильную катастрофу. Виталий Дараселия играл хавбека. На той же линии, но чуть оттянуто. Тоже автокатастрофа.

- Дальше - Кипиани. Я имею в виду его судьбу даже задолго до инфаркта. Он ведь в некотором смысле стал воплощением всего грузинского футбола, который бешено любил болельщик и недолюбливал чиновник.

- О да. 82-й год, испанский чемпионат мира - это действительно трагедия. Тбилисское 'Динамо' выиграло тогда все турниры. У 'Баварии' выиграли, а там же играли все великие: и Румменигге, и Брайтнер. Об этом молчали, как будто ничего не было. Кипиани попал в пятерку сильнейших в мире! А в состав 33 лучших в Советском Союзе не попал вообще.

Браво, Пфафф!

- 21 апреля юбилей Никиты Симоняна. В Ереване, насколько я знаю, знаменитый 'Арарат' 73-го года сыграет с тогдашней сборной СССР (мы беседовали незадолго до этого матча, который закончился вничью - 5:5. - В. Д.). А комментировать позвали вас. Соперничество 'Арарата' и тбилисского 'Динамо' - это же тоже целая история, порой, как все великое, доходившая до анекдотов:

- Да, даже я в этом поучаствовал. Я сказал так: у ереванских футболистов спрашивают - а они могут выиграть у Бразилии? Да, только надо одеть форму тбилисского 'Динамо'... 21 апреля я еду в Ереван, Софико - народная артистка Армении. Я не знаю почему, но я там - сверхсвой. Вы знаете, соседние страны всегда воюют, Франция и Германия грызутся веками. Грузия и Армения ни разу не воевали. Но что касается футбола, то до 70-го года Армения в этом смысле была как Молдавия, как Казахстан или даже хуже. Это ведь были команды, которые попали в высшую лигу по географическому представительству. Ташкентский 'Пахтакор', 'Кайрат' (Алма-Ата), 'Арарат' (Ереван) - это были команды без спортивных успехов.

- В Киеве, еще в одной футбольной столице СССР, вы тоже свой?

- О, я был сейчас в Киеве, мне устроили такую встречу! Одних подарков они мне подарили: Они мне подарили полотно Раша - это художник времен начала импрессионизма. До Моне, Ренуара и так далее. Президент поздравлял!

- А, собственно говоря, почему? Ну да, народный артист, известный комментатор:

- Не знаю, честное слово. Может быть, дело не во мне, а во времени. И потом: Как- то Юрий Озеров мне сказал: 'Тебя вот все хвалят за твой русский, несмотря на акцент'. А я говорю как умею. 'Нет, - говорит он, - все твои коллеги - Маслаченко, Перетурин - говорят на московском сленге. А вы, кавказцы, русский знаете по литературе. По Толстому, по Тургеневу'. Это правда, я именно этот русский знаю. И еще. Знаете, есть такое направление в литературе - оно появилось в Англии, а потом разошлось по свету - эрфуизм. Это - цветистый язык. Не скажешь 'дождь идет'. 'Небо плачет!' Это присуще грузинскому, особенно поэзии. А как я говорю по-русски? Я ведь мгновенно перевожу сконструированную по-грузински фразу.

Может быть, еще есть какие-то вещи. Вот, например, как-то вел Маслаченко из Киева один юбилейный матч, киевские ветераны против сборной мира. Жан-Мари Пфафф, замечательный бельгийский вратарь, начал балагурить, выскочил из ворот - решил забить гол. Маслаченко говорит: нет, не к лицу спортсмену совершать такие поступки: Я даже не знал, что он такое сказал. А месяцев через десять Блохин меня пригласил на свой прощальный матч. И снова в воротах сборной мира стоял Пфафф. И я когда увидел, что он снял вратарскую майку, надел на Блохина, а сам опять пошел вперед, сказал: 'Браво, Пфафф, вот это и есть праздник!' Вот вам разница. Я тут еще вспомнил. Помните Энцо Беарзота - был такой итальянский тренер, который после сорокачетырехлетней паузы сделал Италию в третий раз чемпионом мира. И вот во время игры показывают Беарзота, а он волнуется и курит. Маслаченко спрашивает: подобает ли тренеру на глазах у своих игроков и зрителей курить? Какое твое дело, слушай, он чемпионом мира стал, а твой не курит, и что?

Тайна Махарадзе

- Маслаченко вас, говорят, тоже не жалует...

- Маслаченко? Да он подлец. Так и напишите.

- Нас с вами засудят, если вы не объясните почему.

- В том, что Озеров раньше времени умер, большая доля вины именно Маслаченко. В Мексике на чемпионате мира Маслаченко был назначен телевизионным начальником. И он, ученик Николая Николаевича Озерова, сразу заявил: 'Финал буду вести я'. Озеров в обморок чуть не упал. Вы же понимаете, что такое финал чемпионата мира для комментатора! Мы с Перетуриным с лекарствами его в чувство приводили.

Маслаченко же теперь ходит и утверждает, что Яшин не лучший вратарь. И для убедительности добавляет: если Яшин был таким великим, то почему он ни разу не завоевал звание чемпиона мира? Вы догадываетесь, кто на самом деле лучший вратарь? Маслаченко сейчас так держится, как будто не был убийцей спортивного репортажа. Был такой период в жизни, когда он в числе прочих начальников всех учил: не эмоции главное в репортаже, а комментарий. То есть ты должен нудно объяснять, что система '4-3-3' была проработана еще 25 лет тому назад бразильцем Феолой - а тут уже забили гол, но на это не надо обращать внимания и дальше надо говорить, что теперь принято играть с тремя нападающими - а тут снова гол забили, но радоваться нельзя. Приходили циркуляры, помню, на юниорское первенство мира: не показывать радующегося футболиста. Четыре года парнишка готовится, мечтает и забивает - радуется! Нет, не показывать.

- А в грузинском футболе еще долго не будет поводов для радости? Что все-таки произошло? Вы ведь не будете говорить, что все дело в деньгах?

- Нет, почему вы обо мне такого плохого мнения? Есть какие-то другие причины...

- Не хотите говорить?

- Не знаю: Я не совсем убежден в том, что я прав. Они нарушают, простите за пафос, нормы поведения спортсмена и человека. Особенно спортсмена, на которого вся страна смотрит. В Грузии, кроме искусства и спорта, ничего ведь нет. У нас был лучший танцовщик Большого театра - Вахтанг Чабукиани. Лучшая балерина вселенская - Нина Ананиашвили. Мы уже давно лучшие теноры Большого театра. А что в футболе осталось?

- Арвеладзе достойно смотрелся в 'Аяксе':

- Но он же не был лучшим! Нет, что-то не так делается. Вот Кинкладзе появляется в Англии. Сводит с ума всех, и газеты пишут, что через года два все забудут о Диего Армандо Марадоне, потому что появился Кинки, а он через год начал так плохо играть, что его команда вылетела из премьер-лиги. Как вы думаете, что могло случиться? Не знаю: Нет, пусть это будет вашим журналистским ходом: эта тайна осталась в душе Котэ Махарадзе: У Толстого было 13 детей. И когда Софью Андреевну спросили, почему у такого гения не получилось ни одного хотя бы среднего писателя, она сказала: природа отдыхает. Сейчас в Грузии природа отдыхает. Новое поколение не придет завтра.

Мяч, украденный из кармана

- А грязи, кстати, всегда было много в футболе?

- Всегда она была. Бедного Симоняна обокрали просто. В карман к нему залезли и украли мяч. Он же был лучшим бомбардиром чемпионатов СССР, 34 гола забил когда-то. Котэ, говорил он мне в 1980-х, посмотри, взяли Протасова за уши и тянут всем скопом. И Протасов, вышло, забил аж 35.

- Мы говорим о футболе, но, поскольку речь о Грузии, получается, не только о нем. Тбилиси, который исчез, тоже проблема поколения?

- Нет, я думаю дело не только в поколении. Те, кто вырос сегодня, не могут смириться с тем, что мы, представители того века, были в рабском положении. Это не совсем так. Мы ведь тоже гуляли, улетали, три дня не появлялись в городе, пили, кутили. Мы ведь тоже чувствовали себя свободными. Знаете, я делал спектакль о Багратионах. И в конце сказал, что нельзя за два часа представить всю тысячелетнюю историю династии. Более 120 Багратионов за это время восседало на троне. Но были и не только цари - были и та кие, кто вообще не жил в Грузии. Пропустить генерала от инфантерии Петра Багратиона я не могу. А зал недоволен - ведь он для Грузии ничего не сделал. Это постановка вопроса? Он виноват в том, что родился на Северном Кавказе, там был князем, не знал грузинского языка. Почему я должен об этом думать? Неужели вы думаете, что Тбилиси может быть для меня хорошим, если я в нем не участвую? Мой Тбилиси здесь, где я его создаю: И ведь так сплелись факты, что Звиад всегда теперь будет прав, и будут говорить: не дали ему ничего сделать, сбросили его, дескать, хулиганы и бандиты:

- Тем более что сбросили его действительно хулиганы и бандиты...

- В том-то и дело! Мы часто говорим, что народ мудр. И забываем, что это народ предпочел освободить Варавву, а не Христа.

- Последний вопрос. Вам не грустно будет вести репортаж из Еревана?

- Вы знаете, это ведь будет прекрасно, если будет грустно!