Леонид Пантелеев

В конце жизни он успел завершить исповедь "Верую...". О детской вере, которую вдруг утратил после того, как отец пропал без вести, и еще о мерзких атеистических памфлетах, которые лились из-под его пера рекой. О новых идолах и божках, заменивших Бога: Коминтерн, революция, интернационал... О первой сатанинской краже в женском монастыре. О безотцовщине и беспризорном детстве в колонии трудового перевоспитания ШКИД - школа имени Достоевского.

"Республику ШКИД", написанную Пантелеевым вместе с другом Григорием Белых, все читали. В стране, где сотни беспризорников от убитых белых и красных родителей прошли через колонию, книга Леонида Пантелеева и Григория Белых была бестселлером. Но в 1938-м Григория Белых арестовали. А книгу запретили и, казалось, предали забвению навсегда. Тем более что против "Республики ШКИД" выступал сам Макаренко, сторонник строгой военной муштры и железной дисциплины. Либерально-демократический Виктор Николаевич Сорокин - Викниксор - прямой антипод автора "Педагогической поэмы".

Справедливости ради следует отметить, что и макаренковцы, и шкидовцы стали новым поколением если не интеллигентов, то по крайней мере высококлассных специалистов. Свидетельство тому - судьба самого Леонида Пантелеева. Атеистический фанатизм и революционную упертость как водой смыло во время ленинградской блокады. С неба сыпались немецкие бомбы. Одна разорвалась в нескольких метрах от его постели. Тяжело контуженный, чуть живой от голода, шепча неизвестно откуда всплывшие молитвы, выполз на лестничную площадку. И, словно откликнувшись на молитву, вышла женщина, склонилась над погибающим и спасла ему жизнь, влив в рот кипятка, чуть подслащенного сгущенкой. А ведь сама шаталась от голода.

Пантелеев был уверен, что от бомб, от голодной смерти, от расстрела спасли его внезапно вырвавшиеся из уст молитвы.

Для поколения 1960-х одним из признаков потепления стало издание, а затем и замечательная экранизация Геннадием Полокой "Республики ШКИД". Вся страна запомнила наизусть молитву беспризорника Мамочки: "У кошки четыре ноги, / позади у нее длинный хвост. / Но трогать ее не моги, не моги / за ее малый рост, малый рост". Трогали, еще как трогали. И сам Пантелеев с ужасом вспоминает, как силой срывал с груди беспризорника ладанку. Там был крест и горсточка родной земли. Все растоптал. А потом они подружились. Через много-много лет, в начале 50-х тот беспризорник стал директором карельского издательства и первым напечатал рассказ опального писателя, за что его долго потом топтали коллеги по родной партии. Этот же человек издал знаменитый роман Майю Лассилы "За спичками".

Говоря об этой судьбе, Пантелеев заметил, что многие атеисты и члены партии в душе так и остались христианами. По делам их надо оценивать, а не по вынужденным словам. Самого же Пантелеева любили прежде всего за его слова. За трогательную документальную повесть о дочери "Наша Маша", за покаянную книгу мемуаров "Верую...". И, конечно, за островок свободы в несвободном государстве - республику ШКИД. Давно умерли все герои этой документальной утопии, а сама республика остается. Кто ее создал? Викниксор, Мамочка, Белых, Пантелеев. Беспризорные дети осиротевшей страны.

У каждого есть страна детства. У Льва Кассиля - Швамбрания, у Пантелеева - христианская по сути республика ШКИД. Эта книга, как все творчество писателя, написана поверх барьеров. Политические системы приходят и уходят, а человек остается самим собой. Давно стали пословицей слова: "Если не будете как дети, не войдете в Царствие Небесное". Леонид Пантелеев вошел - вместе с целым поколением беспризорников ХХ века.