Михаил Туманишвили

Содержание

1. Глава 1. Война, детство.
2. Глава 2. Становление режиссера.
3. Глава 3. Тонкости профессии кинорежиссера.
4. Эпилог.

-Туманишвили: Вы знаете, как только человек оказывается на съемочной площадке и говорит «Мотор!», вот тут уже запал никуда не исчезает. Можно репетировать долго, но вот этот момент, когда адреналин у всех — и у актера, и у оператора, я надеюсь, и у режиссера — возникает одновременно, начинает тебя захлестывать, когда пошла камера… А уж тем более когда идет какая-то трюковая сцена, конечно, это запал.

Глава 1. Война, детство.

Михаил Туманишвили родился в Москве в 1935 году. Ему не исполнилось еще 10 лет, когда началась Великая Отечественная война. До столицы ее ужасы дошли не сразу, но однажды и Москва стала местом боевых действий. Михаил Иосифович до сих пор хорошо помнит это время. Тогда он смотрел на происходящее детским взглядом. Тяготы существования, а зачастую и просто выживания воспринимались им как данность.

-Туманишвили: Были, конечно, ночи трудные, когда были бомбежки, когда мы бежали ночевать с мамой то в бомбоубежище, то в метро. Когда мама была, она в Охотный ряд с сестрой таскала, мы там ночевали на платформах, когда электрички уже ночью не работали, и там были тысячи людей. И небо было все в прожекторах, трассирующих пулях. Это я помню. Я помню, как упала бомба и разрушила памятник Тимирязева у Никитских ворот. Но все равно, ну, это детство. Мы много читали, мы много играли в «Швамбранию», Кассиля читали «Кондуит и Швамбрания». Мы с моим товарищем играли на дровяных складах во дворе у нас в эту страну и, в общем, потом это была уже учеба. Так что я, когда учился в центральной музыкальной школе, я получал во время войны рабочую карточку, это вот нам полагалось.

Он помнит, что в их доме было очень много крыс, и однажды одна из них укусила его маленькую двоюродную сестренку. Однако, несмотря на все трудности военной жизни, Михаил Иосифович не считает свое детство несчастным.

-Туманишвили: Очереди, конечно, в магазинах, номера чернильным карандашом, которые писали на руках, и поскольку маме было некогда, она часто репетировала и готовила какие-то передачи для фронта, мне приходилось стоять в очередях за продуктами и по карточкам отовариваться. Но все равно это было какое-то достаточно романтичное время, потому что такого чувства страха и ответственности за свою жизнь, как у мальчика, я не испытывал. Очень было голодное время до 1943 года особенно. Это в 1943-м, когда началась американская помощь, когда стали получать тушенку, когда стали получать шоколад такой толстый, пористый, горький из Америки, там как-то уже было полегче. А вообще было голодно. И вот, скажем, у кого-то день рождения в подъезде. Практически собирался весь подъезд. Выходили во двор и приносили, кто что мог. Кто селедку, кто картошку. Потому что я помню, что мама пекла какие-то оладушки, это было очень большое такое лакомство из кожуры мороженого картофеля, они были синеватого цвета, ну, больше было есть нечего. Но это было действительно вкусно.

Большая Никитская улица меняла свое название дважды. В первый раз — в 1920 году в честь 50-летия со дня смерти известного писателя-революционера Александра Ивановича Герцена — ей дали название улица Герцена. А в 1994 году ей вернули историческое имя Большая Никитская, данное ей по Никитскому женскому монастырю, располагавшемуся в Большом Кисловском переулке. Долгое время этот район был родным для Михаила Туманишвили, он жил со своей семьей в доме, что в Гнездиковском переулке. Сегодня дом отдан на реконструкцию. Михаил Иосифович говорит, что все здесь стало по-другому. Ничего не узнать.

-Туманишвили: У нас была с мамой комната 8 метров, кухня была отдельная, туалеты были в конце коридора отдельные. Это был маленький предбанничек, вот была наша комната 8 метров, а 12 метров рядышком была комната, там жил такой милиционер Миша, я помню, со своей молодой женой. И он нам, пацанам, — во дворе у нас были дровяные сараи, каждой семье привозили дрова, отапливались печками голландскими, больше ничего же не было — в этих дровяных сараях он нам с моим другом Володькой Серковым давал пострелять из пистолета, когда никого не было. Так что вот это я помню.

А потом его семья переехала на Старый Арбат. Там же он закончил музыкальную школу по классу фортепиано. Михаил Туманишвили со светлой грустью вспоминает годы своего детства. Даже с некоторым сожалением, что теперь все по-другому в его любимых московских переулках. Да и жизнь стала не такой по-соседски открытой, как была тогда.

-Туманишвили: Все наши, мои в общем, друзья и однокашники и, скажем, все арбатские люди из центра, они все родились на Молчановке. Я тоже там родился. Вот мимо этого роддома часто хожу, вспоминаю, да, где-то вот здесь прошло мое детство, когда еще был Старый Арбат, когда были переулки арбатские, когда была собачья площадка. Я все это помню. Когда стояли бочки с керосином, когда мы керосин приносили домой, когда были какие-то москальтельные лавки, где можно было, я не знаю, купить там какие-то мочалки, еще что-то такое… И, действительно, была собачья площадка, где мы все знакомились друг с другом, потому что, у кого были животные, все ходили туда и там общались очень быстро. И вообще все было как-то, знаете, как вам сказать, все было по душе другое.

В связи с переездами Михаил Туманишвили сменил несколько школ. А из одной его просто исключили.

-Туманишвили: Ненависть к немцам была жуткая, а в школе учили немецкий язык с нулевки. И я категорически не хотел учить немецкий язык, единственно, что выучил Мартен Анна «Баден», больше я ничего не знал. И меня в конце концов за это из школы попросили уйти. Там было очень строго. Я ушел, не жалел ни капельки. И поступил уже с 4 класса в нормальную общеобразовательную школу в Гнездиковском переулке рядом с нами, и там учился до 7 класса. И потом мы уже переехали с улицы Герцена на Старый Арбат, и я перевелся в другую школу, и уже заканчивал третью школу.

После окончания школы пришло время задуматься о будущей профессии. Что выбрать и куда податься, Михаилу было понятно уже давно. Благодаря родителям он с детства знал, чем будет заниматься в жизни.

-Туманишвили: Вы знаете, у меня вся семья театральная. Отец мой, царствие ему небесное, он вообще был удивительным человеком. Очень талантливым, очень красивым, очень успешным. Он был учеником Станиславского, закончил студию Завадского в свое время в 20-х годах, когда приехали из Грузии сюда. А потом он был главным режиссером театра Оперетты. Во время войны, кстати, когда все театры были в эвакуации, он подменил Немировича-Данченко и стал главным режиссером театра Станиславского и Немировича-Данченко музыкального театра. И всю войну он был в Москве.

Отец Михаила Иосиф Туманишвили работал под псевдонимом Туманов и сделал блестящую карьеру в режиссуре. Он был главным режиссером театра Оперетты, затем на той же должности служил в театре им. Пушкина. Потом перевелся в Большой театр. Затем работал во Дворце съездов. Он был одним из режиссеров-постановщиков на Олимпиаде в 1980 году в Москве. Являлся профессором знаменитого ГИТИСа, получил звание народного артиста СССР, а в 1950 году стал лауреатом государственной премии СССР.

-Туманишвили: Так что я, так или иначе, никуда — ни вправо, ни влево — уже шагнуть не мог. Я хотел быть режиссером изначально. Но в театральное училище на режиссерский факультет, когда я закончил школу, без актерского образования или без актерской практики не принимали, поэтому я вынужден был пойти в Вахтанговское училище и закончить актерский факультет.

В 1957 году Михаил Туманишвили окончил Театральное училище при Государственном академическом театре им. Евгения Вахтангова. Кстати, его нынешнее название звучит теперь так: Театральный институт им. Бориса Щукина, знаменитая Щука, как называют ее студенты. Статус высшего учебного заведения был присвоен училищу в 1945 году. Получив образование, Михаил Туманишвили долгое время работал актером — как в театре, так и в кино. Он успел сняться в таких фильмах, как «Ленинградская симфония», «Жизнь сначала», «Армагеддон» и многих других.

Глава 2. Становление режиссера.

Несколько лет Михаил работал в театре Киноактера. Говорит, что пошел туда исключительно ради денег.

-Туманишвили: В театре Киноактера — потому что это была еще довольно вольная жизнь. Знаете, после Драматического театра, когда еще было много ролей, но зарплаты были мизерные, как всегда у актеров… А тут, в театре Киноактера, зарплата была сразу чуть ли не втрое больше, и ничего для этого не надо было особенно делать. Ну, один раз можно было в месяц сняться в эпизодике или прийти на дубляж и одну смену провести на дубляже, тебе платили полностью зарплату.

В те времена в театре Киноактера находился буфет, главным достоинством которого был дешевый коньяк. Как рассказывает Михаил Туманишвили, многие артисты загубили у стоек этого буфета свою жизнь. Работа в театре не требовала особых усилий, и это располагало к расслабленному состоянию. В результате вольготное существование и хорошая зарплата способствовали разгульному образу жизни. Михаил Иосифович вовремя почувствовал опасность. Он решил не терять времени — и продолжить путь к своей мечте стать режиссером. Михаил поступил на высшие режиссерские курсы при ГИТИСе, а после успешного их окончания работал в Кремлевском дворце съездов. Кремлевский дворец съездов был построен в 1961 году под руководством архитектора Михаила Посохина и при поддержке Никиты Хрущева. Здание проектировалось как площадка для проведения общественно-политических мероприятий. Над проектом здания работала целая группа архитекторов, многие из которых впоследствии были удостоены Ленинской премии. Строительство Дворца продолжалось 16 месяцев. Его открытие состоялось 17 октября 1961 года. Его фасад был облицован белым уральским мрамором и золотистым анодированным алюминием. Над главным входом был расположен золоченый герб СССР, который впоследствии был заменен на герб РФ. В 1992 году он был переименован в Государственный Кремлевский дворец. Все главные концерты, спектакли, съезды и фестивали проходили именно в нем. Работа режиссером-постановщиком во Дворце съездов дала Михаилу Туманишвили бесценный опыт. Однако он все равно мечтал о большом кинематографе.

-Туманишвили: А потом пришел в кино, потому что там у меня были все мои друзья, они меня притащили в кино. И в кино я 17 лет отработал сначала вторым режиссером, работал вот и с Таланкиным, и с Колосовым, и с Кеосаяном, и с Самсоновым, и с Аждаром Ибрагимовым, ну, с очень хорошими режиссерами. Потом уже получил право на дебют, и, сделав дебют, мне дали дорогу к большой режиссуре.

В кинорежиссуре Михаил Туманишвили дебютировал фильмом, который стал продолжением знаменитой картины Андрея Малюкова «В зоне особого внимания».

-Туманишвили: Был тогда зампред Госкино Борис Владимирович Павленок, он сказал — ну, мы тебя знаем, Миша, но поскольку у тебя нет специального кинематографического образования режиссерского, попробуй, сделай дебют вот на основании продолжения этой «Зоны особого внимания». Если получится, будешь делать картину на эту тему полнометражную. Я сделал, в общем, в комитете это приняли все и дали мне делать картину. Первая моя картина была «Ответный ход» в 1981 году.

Блестящий дебют молодого кинорежиссера Михаила Туманишвили — результат его долгой подготовительной работы. Ведь прежде, чем самостоятельно начать снимать кино, Михаил долгое время учился у своих коллег, работая вторым режиссером. Своими главными учителями он считает сценариста и режиссера Аждара Ибрагимова, а также знаменитого Эдмонда Кеосаяна, снявшего «Неуловимых мстителей». Михаил Иосифович проводил с ними как можно больше времени, наблюдал за их работой, набирался опыта и профессионализма.

-Туманишвили: Эдмонд Гаригенович Кеосаян, который делал «Неуловимых мстителей», потрясающий человек, чудный товарищ, профессионал до мозга костей, работоспособности совершенно фантастической, потому что он был очень светским человеком, очень богемным человеком. Он был в окружении всегда людей, которые любили застолья, которые любили, скажем… Он был… Вот у нас компания — Лева Качерян, Володя Высоцкий, Артур Макаров, не знаю, из актеров Олег Стриженов, потом у нас появились уже Виктор Суходрев с Ингой Окуневской, это всегда были такие… Это, знаете, вот есть понятие пьянки, а есть понятие творческих разговоров. Вот мы собирались для того, чтобы обсудить спектакль, какую-то новую картину. И причем это все шло на уровне выпивания, закусывания, тут, в общем, были и песни какие-то. Но это шли абсолютно творческие дискуссии.

Первая удача в режиссуре определила дальнейший характер работы Михаила Туманишвили. Начиная с 1981 года, его фильмы стали выходить с завидной регулярностью. Каждые два года на суд зрителям он представлял свою новую картину. Но настоящим откровением для российской публики стал выход его фильма «Авария — дочь мента», в 1989 году.

Глава 3. Тонкости профессии кинорежиссера.

Михаил Туманишвили очень серьезно относится к своей профессии. А потому его путь к настоящей режиссуре не был простым.

-Туманишвили: 18 лет я к этому и шел. Потому что мне все говорили мои друзья, которые окружают, и близкие — что ты дурака валяешь, сколько можно вообще горбатиться на чужого дядю, начинай делать сам! Но я не чувствовал в себе права для себя, потому что это совсем другая профессия, это умение организовать людей вокруг себя, сделать их сопричастными к твоей идее, сделать их соратниками, сделать их единомышленниками, заставить их раскрыться творчески, приносить свои предложения на съемочную площадку. Уметь работать с композитором, с художником, с оператором, с автором сценария. Довести это все… Это совсем другая область искусства. Основной творческий потенциал, конечно, несет в себе режиссер-постановщик, и это колоссальная ответственность, и к этому подойти надо было… какое-то время прожить вот в этом состоянии ожидания. И когда опыт накопился такой, что я… Я многому учился у тех людей, с которыми я работал. У каждого своему. И я понял, что да, наверное, теперь я уже могу, вот тогда я и на это дело пошел.

Михаил Туманишвили предпочитает работать с любимыми, проверенными актерами. Сейчас, конечно, поколение сменилось. Но уже среди молодых артистов у Михаила Иосифовича есть любимые. Однако те актеры, с кем он начинал свой творческий путь, ему особенно дороги.

-Туманишвили: Мы все с самого начала вроде как были одной компанией, компанией единомышленников. Дальше, конечно, было чуть уже проще, потому что картина получила какое-то признание, там ее одну посмотрели 20 млн, другую 50 млн. Так что это естественно. Вообще, я считаю себя — и актеры меня считают режиссером актерским. Хотя я начинал как режиссер такого, ну, что ли приключенческого жанра, военно-приключенческого и такого сильного, динамичного. С возрастом, конечно, захотелось сделать что-то более психологически тонкое и трепетное. Поэтому появились такие картины, как «Авария — дочь мента», потом «Волкодав», потом вот «Завещание Сталина», такая была картина довольно странная. Конечно, мне интересно делать про человека.

Человеческие отношения главное и на съемочной площадке. По крайней мере, для Михаила Туманишвили. Комфортная психологическая атмосфера — залог успешной работы, считает Михаил Иосифович.

-Туманишвили: Я не гонюсь за формой и не требую от актеров исполнения категорически своих представлений о жанре. Я всегда пытаюсь понять, что актеру мешает? Где ему будет более удобно, как построить его взаимоотношения с партнером на съемочной площадке. Сейчас я научился выстраивать взаимоотношения с артистами самыми разными, начиная с Невзорова, с Чиндяйкина, с Саши Домогарова, кончая просто приходящим на эпизоды актерам. И ставя их вместе в абсолютно равное положение. И это никого не задевает, потому что они понимают, что это нужно для того, чтобы эту сцену сыграть таким образом, а не по-другому.

Не со всеми актерами легко найти общий язык. Михаил Иосифович старается избегать конфликтов, работая с проверенными людьми. С теми, кто понимает и поддерживает его идею, кто чувствует и знает, что режиссер хочет сказать своим фильмом.

-Туманишвили: Я почему, скажем, взялся снимать сериал «Марш Турецкого». Понимая, что мы утеряли положительного героя. И пускай Турецкий у меня не такой, как раньше советская цензура причесывала, он может и выпить, он может ухлестнуть за красивой женщиной. Но в нем есть ощущение внутренней порядочности, в нем есть ощущение справедливости, в нем есть мужество, в нем есть достаточная доля иронии, в нем есть ум, в нем есть обаяние и в нем есть… он носитель нравственности. Я буду так вот говорить. Понимаете? Поэтому он для меня положительный герой. И, конечно, я хочу об этом снимать.

Недавно Михаил Туманишвили закончил картину «Второе дыхание — на рубеже атаки». Она про молодых 30-летних мужчин, ушедших служить в армию по контракту. У каждого героя свои причины для такого выбора в жизни. Михаил Иосифович уверяет, что фильм получился патриотичным и по-настоящему российским.

-Туманишвили: Мы забыли, что кино, кроме того, что это еще и искусство, это еще огромная и мощная идеологическая машина. Мне кажется, мы должны обязательно возродить тот кинематограф, который должен рождать еще в человеке ощущение гордости за то, что он рожден на этой земле, что он выращен этой страной, которая называется Россия. Вот так высоко я об этом говорю, но это то, что действительно наболело. Потому что я сейчас смотрю какие-то очень даже хорошие картины наших молодых режиссеров, я вижу — эта цитата из «Апокалипсиса», а вот здесь кусочек из «Взвода», а это кусочек из «Спасти рядового Райена». Ничего своего, российского, ну, то, что нам было присуще всегда, понимаете, начиная с «Баллады о солдате», я не знаю, с «Судьбы человека». Это все стало куда-то растворяться. И это для меня лично, для человека уже немолодого, которому не так много осталось в этой жизни, обидно, обидно очень. Я хочу, чтобы это восстановилось.

Критично Михаил Иосифович относится и к собственной работе. Пересматривая уже вышедшие фильмы, он часто хочет что-то в них исправить. Признается, что претензий возникает достаточно много. Однако есть картина, которую он считает в своем творчестве лучшей. Никаких исправлений в нее ему вносить не хочется.

-Туманишвили: Даже вот «Случай в квадрате» я считаю одной из своих самых удачных работ, потому что там были фантастические вещи, мы снимали в небе и на земле самолетами, когда не было компьютерной графики, и там нет вообще ни одного комбинированного кадра. Мы поднимали в воздух пять самолетов разных мощностей, разных классов, от реактивных до турбовинтовых, сочетали их вместе по высоте и снимали в воздухе и заправки, снимали и обгоны, попадали в путную струю. Т. е. это было очень опасно. Это было очень опасно, особенно финальная сцена, когда мы самолет огромный ТУ-16 сажали на аэродром, который н е приспособлен по длине взлетной полосы на посадку такого самолета, и еще строили по дороге препятствия, там и ангар, который должен был пробивать собой… И это мы снимали живьем.

Михаил Туманишвили настоящий перфекционист. Но в первую очередь он очень требователен именно к себе.

-Туманишвили: Я человек очень сомневающийся и самоедствующий. Мне все время кажется, что чего-то можно было бы и лучше, наверное. Так, без кокетства.

Эпилог.

«Я — счастливый человек», — говорит Михаил Туманишвили. И добавляет: «Я живу там, где хочу, и занимаюсь трудным, но любимым делом». Он настоящий патриот, его мечта — возродить в России патриотический кинематограф. Достойная цель для человека, который и так уже много сделал для российского кино.

-Туманишвили: Любимая работа пока, тьфу-тьфу-тьфу, есть. Семья — есть. Дочь выросла. Великолепно работает, и все у нее в порядке. Было бы здоровье, а все остальное нормально.