Николай Столяров

Николай Георгиевич Столяров родился в семье рабочего. По национальности русский. Член КПСС с 1944 года.

В апреле 1941 года добровольно вступил в ряды Советской Армии. В том же году окончил ускоренные курсы Свердловской военной авиационной школы летчиков. В годы Великой Отечественной войны воевал на Калининском, Воронежском, Степном, 2-м Украинском и 1-м Украинском фронтах. Был командиром звена, эскадрильи, штурманом полка. Произвел 185 успешных боевых вылетов на штурмовку и бомбежку боевой техники и войск противника.

После Великой Отечественной войны Николай Георгиевич Столяров окончил Краснознаменную Военно-воздушную академию, а затем продолжал службу в ВВС.

С 1956 года подполковник Н. Г. Столяров находится в запасе, живет в Москве.

Стоял июль, жаркий и душный. Для командира эскадрильи старшего лейтенанта Столярова, будь это не середина лета в Прикарпатье, а даже глубокая осень где-нибудь на севере, жара не была бы слабее. Летать приходилось днем и ночью, да еще по нескольку раз. А к тому же новые бои всегда кажутся горячее прежних.

Столяров вышел из самолета и никак не мог освободиться от пережитого: в ушах — гром пушечных залпов, рев «ила», перед глазами — мчащиеся горящие и перевернутые бронированные машины. И небо в огне. Атака... Еще и еще... И таких четыре вылета подряд, до самых сумерек.

Комэска окружили летчики.

— Ну и день сегодня...

— День как день, обыкновенный — суббота, 15 июля 1944 года.

— И немцы обыкновенные?

— Озверели... Чем больше бьешь, тем злее становятся...

— Дали им прикурить...

— Ну, видел, как танки переворачиваются?

— А когда смотреть — зевнешь и с землей поцелуешься...

— Завтра опять, пожалуй, полезут.

— Посмотрим...

Разгоряченные боем, летчики шумно делились впечатлениями о боевом вылете, курили, наслаждаясь минутами отдыха. Они были очень молоды — кому перевалило за двадцать, а кому и нет. Одни с опытом, а другие только начинают войну. Смотрит на них комэск, и память уводит его к тому времени, когда в сводках Совинформбюро назывались Вязьма, Сталинград, Белгород... Тогда ему тоже было двадцать.

Когда Николай Столяров получил пригнанный с заводского аэродрома ИЛ-2, он удивился совпадению: пошли с конвейера первые штурмовики, а он начал первые учебные полеты. Столяров спешил скорее закончить школу, надоедал начальству рапортами с просьбой отправить на фронт. И уже работая пилотом-инструктором, вырвался-таки в боевую часть.

Штурмовик называли летающим танком. Скорость, маневренность, броня, огонь восхищали молодого пилота. Особенно поражала живучесть. После иного боя десятки пробоин находили в стальном теле машины. Случалось возвращаться, как в песне поется, «на честном слове и на одном крыле». А взлетали с таких площадок, что на другом самолете ни за что бы не смогли.

После первых полетов на «иле» механик спрашивал:

— Какие замечания о работе техники, товарищ командир?

— Нет замечаний. Моторы работают, пушки стреляют... Кажется, пробоины есть... Подлатай.

Поставь механик вопрос несколько по-иному, Столяров, может, и сказал бы ему, что у него на душе, а тут уходил молча, не договаривая. Не чувствует од в руках летающего танка. Вот комэск, наверное, чувствует. А он — нет. Взлетает — хочется идти вверх, к облакам. Даже формула такая есть: «Хозяин высоты — хозяин боя». Так нет же, плети головокружительную карусель у самой земли. Бывает так тесно в небе — дыхание спирает. Глаз и так не успевает схватывать поле боя, а еще — огненная метель малокалиберных зениток и пулеметов. Только поспевай уворачиваться.

Боевые вылеты — один за другим. И каждый — школа для Николая Столярова. Он скоро убедился, что владеет боем тот, кто все видит и быстро действует. А быстрота и внезапность нередко заменяют число. Местность он должен знать как свои пять пальцев. Уметь разгадывать хитрости противника. Звериные повадки его узнал: не открывает огонь, молчит — это еще не значит, что его нет. Волков без зубов не бывает.

Раз на штурмовики напали «мессершмитты». Сперва они хотели взять внезапностью, но это им не удалось. Штурмовики держались плотно, и вражеские истребители не смогли расколоть строй. «Илы» смело приняли воздушный бой. Они все вернулись на свой аэродром, а «мессершмитты» своих недосчитались. Видать, вправду говорят: дружные чайки и ястреба забьют.

Однажды Столяров вернулся с боевого задания, а навстречу инженер:

— Как дела, летчик?

— Нормально, товарищ инженер.

— Пушки стреляют?

— Стреляют!

— А бомбы как?

— Броню рвут.

Всегда спокойный, уравновешенный, на этот раз Столяров не удержался от восторга:

— Вот это оружие!

На самолет были поставлены пушки повышенного калибра, а против танков появились специальные бомбы. Еще раньше на борту занял боевой пост воздушный стрелок — подберись теперь к штурмовику сзади!

В этом полете Столяров подбил два танка, поджег две автомашины и бензоцистерну.

К лету 1943 года Николай Столяров имел уже несколько десятков боевых вылетов. В каждый новый полет он уходил с желанием нанести немецко-фашистским захватчикам как можно больший урон. Он подавлял вражеские огневые точки, уничтожал опорные пункты, наносил меткие удары по хваленым немецким «тиграм», «пантерам» и «фердинандам». Рос и боевой счет сбитых самолетов. И Столяров уже чувствовал в своих руках летающий танк.

Как-то на рассвете сквозь редеющий туман он увидел широкую голубую ленту. С песчаными отмелями, зелеными островами. Днепр! Он напомнил ему реку детства — родную Волгу.

От Ягодной Слободы, что на окраине Казани, дороги вели к ее берегам. Исходил и избегал эти красивейшие места босоногий мальчик. В одну сторону далеко-далеко, к самому горизонту, уходили луга, а по другую — манящее, как небо, полноводье реки. Сколько ни смотри — не наглядишься. Весной плывут ледяные эскадры на юг, а навстречу слепящей синеве летят птицы. Летом Николай любил слушать перекличку пароходов и смотреть, как купаются в реке облака. Рассветы над Волгой всегда волновали мальчишеское сердце. Солнце будто поднималось из воды, река становилась розовой, и в эти минуты солнечным казался весь мир.

18 весен встретил здесь Николай Столяров. Для него все начиналось отсюда, от отчего дома. Первая учительница, первые друзья, первая любовь. Здесь рождалась и мечта о небе.

Теперь, отстаивая в боях самый главный отчий дом — Советскую Родину, Николай Столяров отстаивает и свой дивный Приволжский край. Спокойно, мужественно, с чувством сыновнего долга. И хоть молод годами, а хватке боевой могут позавидовать многие.

Вот он стоит среди своих пилотов. Снял шлемофон, подставил свежему ветру лицо. Волосы густые, темные. Под широкими бровями спокойные глаза. Взгляд прямой, добрый и чуточку застенчивый. От него отдавало какой-то простотой и той скрытой силой, которая вела его от одной боевой удачи к другой.

Сегодня Герой Советского Союза Николай Столяров, как всегда, привел группу без потерь. Опять благодарила пехота. Но самое главное — вражеская танковая дивизия, по которой и они наносили удар, так и не дошла до переднего края. Она была разгромлена прежде, чем могла сделать хоть один выстрел.

Столяров радовался боевой удаче вместе со своими летчиками. Но его все время не покидала мысль, что их ждут полеты не менее трудные. Буквально сейчас — ночью, утром, днем...

Обстановка была сложной. Вчера войска начали наступление на львовском направлении. А сегодня, начиная с полудня, авиация почти пять часов отражала контрудар сильного вражеского резерва в районе Золочева. Оборону противника наши войска прорвали на узком участке. Четыре — шесть километров. Еще раньше, летая на разведку, Столяров сам видел скопление вражеских войск у Колтува и Белого Камня. Теперь они угрожающе нависли оттуда. Ох и дел будет у матушки пехоты! Ну, а где пехота, там и штурмовики.

Столяров уточнил передний край по последним данным в штабе. Изучил местность, возможные цели, смотрел, как лучше зайти, если поведет группу к Белому Камню, Колтуву или опять к Золочеву, как сегодня. Этого же он требовал от летчиков своей эскадрильи.

Он думал о многом, но того, что случилось наутро, не мог даже предположить.

Через образовавшийся узкий «коридор» перед самым носом у немцев вводилась в сражение 3-я гвардейская танковая армия генерала П. С. Рыбалко. А это до невероятности обострило обстановку, накалило ее. Противник еще более ожесточился. Немецко-фашистские войска остервенело бросались в атаки. Мобилизовали все силы, чтобы перекрыть дорогу, закрыть образовавшуюся в их обороне брешь.

И вот сюда ведет свою эскадрилью Николай Столяров. Внизу тугие волны перезревших хлебов, вывернутые с корнем пирамидальные тополя, сгоревшие хаты. Впереди горизонт заплыл клубящимся дымом и пылью. Там наши танки острым клином вонзались в трещину вражеской обороны. Противник буквально под крылом — и справа, и слева. А танки двигались по одному маршруту. Дорога насквозь простреливалась.

Многое теперь зависело от летчиков-штурмовиков. Командир штурмового корпуса выдвинул свой командный пункт в самое узкое место «колтувского коридора» у деревни Нуще. Он хорошо видит противника и указывает летчикам цели, которые больше всего мешают движению танков.

Столяров быстро ориентируется на местности. С ходу пикирует на артиллерийские батареи врага. Самолет идет, как по ухабам. Снаряды рвутся справа и слева. Совсем рядом. Кажется, еще мгновение — и попадут в самолет. Он замечает, как огненные струи тянутся к нему откуда-то сбоку. Но внимание его приковано к вспышкам орудий, стреляющих по танкам, и он неудержимо идет к земле. Еще секунду... Вторую. Идет, чтобы точнее прицелиться и сбросить бомбы. Когда Столяров вышел из пикирования, орудие уже не стреляло.

Потом эскадрилья наносит удар из пушек. Столяров снова ведет свой штурмовик у самой земли.

Кажется, вот-вот врежется в откос, где засели гитлеровцы. Но нет, летчик отлично владеет «илом». Самолеты, штурмуя позиции врага, не дают ему подняться.

Третий заход... Четвертый... Пятый... Уже 20 минут эскадрилья на огненном рубеже, а Столяров заходит вновь и вновь, снижаясь все ниже и ниже. Стремительный бег земли утомляет глаза. Выручают безошибочный расчет, выдержка и хладнокровие. Летчики бьют по ожившим и новым огневым точкам, пехоте.

Еще заход... Еще. Нет, со своими пилотами он не оставит поле боя, ни .за что не уйдет, пока не придет смена.

Комэск доволен пилотами, которые хорошо его понимают, самолетом, который безукоризненно слушается его. Он уходит на аэродром, когда в воздухе, над полем боя, появляется новая группа штурмовиков.

Четыре-пять вылетов в день. И каждый — адское напряжение нервов. Вот Столяров снова приводит свою эскадрилью. Замелькали брустверы окопов, желтые воронки от снарядов и бомб, сгоревшие остовы танков и автомашин. Он не слышит железного урчания наших танков, но видит — они продолжают идти в тыл врага через узкий «колтувский коридор». Радостно бьется сердце. Прибавляется сил. Эскадрилья снова встает в боевой круг.

Гитлеровцы бросают в бой все новые и новые части. А советские танки идут! Утром следующего дня вслед за 3-й гвардейской в прорыв пошла 4-я танковая армия. «Коридор» надежно оставался в руках советских войск.

Потом, спустя годы, военные историки запишут: «Ввод в сражение двух танковых армий в такой узкой полосе при одновременном отражении сильных контратак противника на флангах является единственным примером в истории Великой Отечественной войны. Он свидетельствует о высоком искусстве советских генералов и офицеров, об их железной воле, их умении добиваться поставленной цели в самой сложной обстановке».

Танки прорвались на запад. Комэск уже собрал летчиков.

— Из штаба сообщили: бродская группировка окружена. Где вероятнее всего будем наносить удар?

— У Белого Камня.

— Почему?

— Вы говорили, что там у немцев много живой силы и техники.

— Что может предпринять противник?

— Будет вырываться из мышеловки.

— То-то же. Давайте-ка раскроем карты.

Цели и задачи могут быть разные. Но Столяров приучал летчиков самостоятельно мыслить, оценивать обстановку, знать район боевых действий так, будто здесь вырос. Враг хитер, а чтобы его побеждать, надо быть хитрее его, знать больше и уметь лучше.

Летчики заметили — чем сложнее обстановка, тем решительнее их командир. В воздухе слово скажет — как узлом завяжет. И все ясно, только действуй. Иногда журил за излишний риск. Летчики удивлялись. Да и как же не удивляться: идет в самое пекло, а называет это — отводить удар ударом. Порой предупреждает: не везде сила — где умение, где терпение, а где смекалка.

На другой день, когда обе танковые армии уже находились во вражеском тылу, испортилась погода. Тучи плыли низко. Пошел дождь, туманом заволокло низины. Взлететь почти невозможно.

Глядя на необычную летом сумеречность неба, Столяров вспомнил полет, который никогда не забудет. Тогда было не лучше. Непогода приковала авиацию к аэродрому. А надо было лететь.

Случилось это во время Корсунь-Шевченковской операции. Немецко-фашистские войска рвались из окружения. Кругом белым-бело, сыплет снег, ветер крутит метели, кажется, небо смешалось с землей. Вот и хотел противник использовать сложную метеорологическую обстановку и выскользнуть из кольца.

Командир полка внимательно посмотрел на Столярова, спросил:

— Сможешь пробиться?

— Все будет в порядке, — ответил командир звена.

Он надеялся на хорошее знание местности. И на погоду: исключена встреча с истребителями врага, а малая высота позволит внезапно появиться над целью.

И Столяров вылетел в паре с И. А. Антипиным. Косые снопы снежных зарядов вставали то там, то здесь. Внизу все сливалось в сплошную серую массу. Редко где просматривалась земля. Трудно вести ориентировку.

Скоро цель — вражеские танки. Напряжение растет. В воздухе прояснилось. Чутье подсказывает — где-то близко должна быть станция Киселевка. Но где она? Тревожные минуты и даже секунды кажутся вечностью. А земля бежит, как гигантский конвейер.

И вдруг мелькает станция. И вот уже видны танки. В мыслях одно — атака. Внезапность и решительность сделали свое дело. Штурмовики наносили удар за ударом до полного расхода боеприпасов. Врагу уйти не удалось.

На обратном пути погода стала еще хуже. Снег повалил еще сильнее. Видимость еще больше ухудшилась. Другие аэродромы и посадочные площадки совсем закрылись. А горючее на исходе. «Сможем ли вернуться домой?» — забеспокоились летчики. Но ведущий был следопытом. Он точно вышел на свой аэродром. И он и его ведомый благополучно приземлились. Позже в его боевой характеристике командир запишет:

«Тов. Столяров — замечательный летчик-штурмовик, проявляющий при каждом вылете мужество и героизм. Он наносит противнику огромный урон в живой силе и технике. Как самый опытный и бесстрашный летчик, каждый раз посылается на самые сложные и ответственные боевые задания».

Вспомнил Николай Столяров тот трудный полет и тут же сопоставил его с обстановкой, которая сложилась сейчас. Уж очень много схожего. Опять непогода. Опять враг окружен. Опять он будет хитрить, ловчить, а где и лезть напролом. Много схожего. Но только с той зимней поры выросло умение Николая Столярова побеждать врага: в проведенных боях у него не было потерь в людях и боевой технике.

И вот наконец вылет.

— Куда?

— К Белому Камню.

У немцев оставалась последняя надежда вырваться из котла. И бои приняли здесь особо ожесточенный характер. У Белого Камня действовали бомбардировщики, истребители и штурмовики. Столяров со своей эскадрильей опять сеял страх, панику и смятение в стане врага. Воодушевлял свою пехоту, огнем прокладывал ей путь. На третьи сутки сопротивление врага было сломлено.

— Какой сегодня день? — спрашивали летчики, смахивая пот с лица.

— Обыкновенный, суббота, 22 июля.

Позже, разбирая свои проигранные сражения, уцелевшие гитлеровские генералы не раз вспомнят в своих мемуарах «черную смерть», как они называли наши знаменитые штурмовики ИЛ-2.

Ущерб, нанесенный врагу, можно измерить. Николай Столяров уничтожил лично 8 гитлеровских самолетов, 52 танка, 24 артиллерийские батареи, более 200 автомашин и много фашистских солдат и офицеров.

Еще шли бои за Львов, а Николая Столярова уже звали огненные рубежи Сандомирского плацдарма.

Наши передовые части, форсировав Вислу, закреплялись на ее левом берегу. Противник сосредоточил против них крупные силы пехоты. При поддержке танков гитлеровцы остервенело бросались в контратаки, чтобы не дать закрепиться нашим войскам, хотели сбросить их в Вислу. Упорные бои разгорелись не только на земле, но и в небе. На помощь сражавшимся на плацдарме советским пехотинцам, артиллеристам и танкистам пришли летчики.

Николай Столяров со своей эскадрильей снова штурмовал вражеские позиции. Днем и ночью он увеличивал счет подбитых, сожженных и уничтоженных танков, бронемашин и живой силы противника. Плацдарм был закреплен, небо над ним было завоевано.

Отсюда, от берегов Вислы, освобождая братскую Польшу, советские войска устремились к границам фашистской Германии. Меткими бомбовыми ударами, пулеметно-пушечным огнем им прокладывал путь и Николай Столяров со своими боевыми друзьями.

Свое мастерство он особенно проявил в берлинском сражении. Капитан Столяров был назначен штурманом полка, он водил в бой 44 самолета. А когда стало известно о восстании в Праге, он полетел на помощь чехословацким братьям.

Николай Столяров воевал до того дня, когда небо расцветили салютные залпы.

— Какой сегодня день?

— Необыкновенный, 9 мая 1945 года. День Победы.

Всему миру известна скульптура в Москве «Рабочий и колхозница». Она — у входа на ВДНХ и является творением знаменитого советского скульптора В. И. Мухиной. После войны скульптор создала бюст воина, отважного сокола, коммуниста. Дважды Героя Советского Союза Николая Столярова. Он установлен в Казани, на виду у Волги, реки его детства.