Олег Погудин

Содержание

1. — ОЛЕГ, работа почти без рекламы и какого бы то ни было промоушна — ваша принципиальная позиция или просто сказывается недостаток средств?
2. — Почему же всякие «децлы» могут найти себе спонсоров, а вы нет?
3. — Жанр романса сегодня далеко не самый модный и коммерчески успешный. Не боитесь, что он уйдет в историю вместе с тем поколением слушателей, которое на нем выросло?
4. — ВАМ не обидно, что Николая Баскова называют «золотым голосом России», а вас — всего лишь «серебряным»?
5. — Насколько я знаю, вы в острой форме не приемлете рок-музыки. С чем это связано?
6. — В своих интервью вы очень много говорите о Боге, на сцене исполняете духовные произведения — все это заставляет подозревать вас в религиозном фанатизме.

К СВОИМ 35 годам Олег Погудин выпустил около 20 сольных дисков, среди которых особое место занимают монографические программы памяти Александра Вертинского, Петра Лещенко, Булата Окуджавы. Следующим проектом стала серия концертов и записей под названием «Русскому Гению», цель которых — воплотить на сцене произведения камерного вокального жанра на стихи русских поэтов XIX — начала XX веков.

— ОЛЕГ, работа почти без рекламы и какого бы то ни было промоушна — ваша принципиальная позиция или просто сказывается недостаток средств?

— Я работаю без всякой спонсорской поддержки, и на рекламу у меня элементарно не хватает денег. Хотя если говорить откровенно, то «раскрутки» избегаю сознательно. Для меня принципиально важно оставаться самим собой и на сцене, и в жизни. Несмотря на то что я актер по образованию, придумывать себе какие-то образы не хочу.

— Почему же всякие «децлы» могут найти себе спонсоров, а вы нет?

— А мне грех жаловаться. Вы же были на моем концерте и видели, что зал полный, публика принимает хорошо. Что еще надо? С другой стороны, если бы кто-то предложил мне серьезную помощь, я не стал бы отказываться. Главное — соблюсти чувство меры. Ведь, если творчество переносится на рыночную основу, это не приносит счастья ни тому, кто дает деньги, ни тому, кто их берет. Живу на то, что зарабатываю, и очень ценю творческую свободу.

— Жанр романса сегодня далеко не самый модный и коммерчески успешный. Не боитесь, что он уйдет в историю вместе с тем поколением слушателей, которое на нем выросло?

— Романс по природе своей красив, а потому не может устареть. Как писал любимый мною Достоевский: «Красота спасет мир». А для русского человека одним из таких «спасительных средств» может оказаться романс. Мне кажется, в сегодняшних катастрофических условиях российской действительности романс для людей — все равно что инъекция жизненно необходимых витаминов или сыворотка после укуса ядовитой змеи.

С другой стороны, выступая с романсовыми концертами в Америке, Швеции, Италии, Германии, Франции и других странах, мне удавалось добиваться того, что в зале плакали даже те, кто не знает русского языка.

— ВАМ не обидно, что Николая Баскова называют «золотым голосом России», а вас — всего лишь «серебряным»?

— Все эти ярлыки и звания на самом деле особого значения не имеют. Мы же не ювелирные изделия, чтобы ставить на нас 585-ю или 999-ю пробу. В конце концов, по изяществу и красоте серебро опережает золото.

— Насколько я знаю, вы в острой форме не приемлете рок-музыки. С чем это связано?

— Этот жанр резко расходится с моими этическими и мировоззренческими позициями, хотя талантливую рок-музыку я отношу все-таки к сфере искусства. У меня нет презрения к этому музыкальному направлению, чего я не могу сказать о попсе. Но рок — это всегда разрушение, а мне хочется созидания. Я уважаю этого соперника и в каком-то смысле даже боюсь его, как боятся смерти.

— В своих интервью вы очень много говорите о Боге, на сцене исполняете духовные произведения — все это заставляет подозревать вас в религиозном фанатизме.

— Я не много распространяюсь на эту тему, поскольку нельзя говорить о Боге всуе. Я не первый и, надеюсь, не последний в ряду тех, для кого образ Христа Спасителя — самое ценное в истории человечества. Понимание этого пришло ко мне лет в 20, но предощущение возникло гораздо раньше. Я говорю сейчас об очень личном — о сердцевине того, что питает всю мою жизнь и творчество.