Ольга Завьялова

– Оля, не трудно догадаться, с каким настроением вы этот сезон начинали…

– Конечно, хочется наконец что-то сделать существенное и Олимпиаду выиграть. Скоро заканчивать, а такого успеха, как победа на чемпионате мира, больше не было.

– Любимую «тридцатку» побежите?

– Ее – обязательно. К этой дистанции в основном и готовилась весь сезон. То, что на отборочном старте в Демино Юлю Чепалову обыграла, не случайность.

– Сколько лет вы уже в сборной?

– Долго. Очень долго. С 18 лет. Два сезона бегала в юниорах, а с двадцати уже в основной команде. На лыжи впервые встала в семь лет. На соревнованиях в школе бегала хуже всех, до сих пор не знаю, почему первый тренер – Минаев – выделил меня и пригласил в секцию. Я и там поначалу всем проигрывала, только года через три стало из меня что-то получаться.

– Можете вспомнить, когда лыжи полюбили?

– Ну, насчет полюбила, не знаю… Как-то не задумывалась над этим вопросом. Знаете, как бывает: тяжелые тренировки как трясина затягивают, уже не можешь без этого... Иногда так тяжело, что думаешь: а на фиг мне все это надо? Даже когда в гонке бежишь, в голове иногда стучит: надо с этим заканчивать, надо заканчивать… Бывало, что и собиралась это сделать, но ничего не получалось. А один раз муж (он сам бывший лыжник) все решил. «Хватит, говорит, нюни разводить! Мне не удалось, хочу, чтобы жена выиграла».

– Он молодец, конечно, но кроме слов этих что-то еще сделал?

– Андрей очень много моих проблем решает, я бы одна точно не справилась. Если надо, и работу свою бросает на время, начинает мне помогать. У него папа был тренером, поэтому есть у него, как мы говорим, видение вопроса.

– Менеджером своим не хотели его назначить?

– Нет, пускай своим делом занимается, потому что советы давать – одно, а все время рядом в такой связке находиться – другое. Вот приезжаю я, допустим, на несколько дней домой, едем с ним в зал тренироваться, и начинается: делай так, делай эдак… Я говорю: «Господи, слава богу, что ты не мой тренер!»

– Говорят, у вас такая романтическая история знакомства с Андреем – фильм можно снимать. Что в ней правда, а что нет?

– Да все правда. Правда, что Лена Вяльбе нас познакомила. Правда и то, что она соединить нас старалась, даже когда мы поначалу друг другу не понравились…

– А сейчас, вы уж извините, опять-таки молва утверждает, что вы с ней даже не здороваетесь...

– Нет, почему... «Здрасьте», «до свидания» говорим друг другу. Я как общалась с ней, так и общаюсь. Она была подругой по команде, старший товарищ, я к ней всегда так и относилась.

– А чем, интересно, ваш муж занимается?

– Мебель делает. У него бригада, сейчас он сам с деревом не работает. Больше – организатор. Но тоже проходил через станки и прочее. Он все умеет на самом деле.

– Везет же вам, можете, наверное, для себя креслице или шкатулочку заказать…

– Если его попросить, то, думаю, он скажет: сначала медаль заработай... (Смеется.) Нет, если его что-то попросить, он, конечно, сделает, но очень долго ждать придется. Заказов много, на свои домашние дела нет времени. Мы в своем доме сейчас живем, в Раменском районе Подмосковья. Его свекровь моя построила. Так она и заказ ему, как обычный клиент, делала, и деньги платила. Эта работа очень тяжелая – настоящее искусство.

– А у вас разве легкая? Не зря про лыжников говорят: пашут как лошади...

– Летом тренируемся на лыжероллерах по четыре часа. Подъемы на трассах имитируем в кроссовках с лыжными палками – самая тяжелая работа считается. Да еще кроссы по четыре часа, отжимания, подтягивания и прочее. Так что действительно – как лошади… Но так про любой спорт сказать можно. У нас он более жесткий из-за времени года. Зимой морозы – самое страшное. Летом – дождь и ветер. В плане тренировочных объемов мы уже привыкшие. Больше погода из колеи выбивает.

– Оля, как вы сами можете свою карьеру в спорте охарактеризовать?

– Долгоиграющая.

– У многих на языке еще вертится – «невезучая».

– Да, везения мне, наверное, все-таки не хватало. И в какой-то степени методика тренировок не та была. Прогресс начался со сменой тренера. Раньше я у Грушина тренировалась, но у него тогда столько народу было, столько лидеров, что до нас, молодых, руки особо не доходили. Мы сами как-то карабкались. Правда, школу я там прошла хорошую. Как у нас говорят, багаж есть за спиной. После рождения дочери пришла к Воронину, но и там у меня была какая-то непонятная ситуация. Когда попала к Бояринову, вера в тренировки уже пропадать стала. Пришла к нему вся такая осторожная… Но потом результат пошел, я в него поверила, и сейчас у нас очень хорошие отношения. С полуслова друг друга понимаем.

– Интересно, что он вам сказал такого, что вы опять палки в руки – и вперед?

– «Ты должна быть лидером». Я: «Ой, да вы что!» Он опять: «Нет, ты должна!» В общем, сразу направил. Мы, кстати, с Андреем за ту мою победу на чемпионате мира в Валь-ди-Фьемме ему кресло подарили.

– Знаете, что ваш психолог – Рудольф Максимович Загайнов, помогавший готовиться к Играм в Солт-Лейк-Сити, – фигуристу Алексею Ягудину говорит? Что этот год должен стать вашим. Есть у него такое предчувствие…

– Тут многое упирается в то, как ты летом основную работу проделал. В этом году она была не такая, как в прошлом, потому что если из года в год ее повторять, организм привыкает. Так вот сейчас у меня и скорости побольше, и вообще форма другая. Думаю, все это должно сказаться. Я теперь готовлюсь не в сборной, и для меня это плюс. Раньше, когда два тренера рядом работали – Лопухов и Бояринов, психологически было непросто. Со стороны конкурентов все время какая-то возня шла. Что-то подсматривают, биохимию нашу, например. Мелочи, конечно, но все равно на настроение влияет. Когда команды соперничают, это хорошо, но надо соперничать на соревнованиях, а не на сборах. Мы сейчас тренируемся в команде «Сатурн» у Грушина. И причиной перехода было как раз то, что зажали меня в команде, можно даже сказать, подлянки строили. Вот я для себя и решила: надо быть на голову сильнее, чтобы не было никаких вопросов. И сейчас у нас условия раз в сто лучше, чем в сборной, Грушин хороший организатор. И психолог мне на многое глаза открыл. Например, научилась не обращать внимания на мелочи. Я эмоциональная, кто-нибудь скажет что-то, а я переживаю.

– А почему в вашем виде спорта, где победителя определяет секундомер, все время идет какая-то возня? Иногда похлеще, чем в том же фигурном катании?

– На самом деле среди спортсменов нормальные отношения. Возня идет на уровне тренерского состава. Думаю, так происходит везде, где много хороших тренеров. Раньше как было? Один наставник в сборной – на женщин, один – на мужчин, никто не соперничал друг с другом. А потом Чепалова с отцом появились, Бояринов с нами, Лопухов… Кто лучший?

– Кумир у вас в спорте есть?

– Для меня примером всегда была Раиса Сметанина. Про нее всегда говорили: ищет причину неудачи только в себе. А то бывает, проиграешь, и начинается – с мазью промахнулись, тренер не то сказал… Был у нас случай однажды – мазь, которую положили сервисмены, абсолютно не держала на подъемах. Благо такая дистанция была, что можно было зайти на горки, не толкаясь, на одних руках. И вот мы эти 7,5 километра на одних руках и бежали. И вроде когда намазались, пробовали, все нормально было. А буквально за 15 минут температура воздуха повысилась, и смазка ра ботать перестала. И что? В этом никто не виноват. Сервисмены смешивают мази, ищут оптимальный вариант. Приходят рано утром, начинают обкатывать парафин, смотрят, какой парафин на этот снег работает, а за два часа до старта мазь пробуют. Вы не представляете, сколько у них там баночек, и из всех этих вариантов надо правильную смазку найти. Особенно тяжело, когда плюсовая температура. Специально ведут тетрадочку, опыт нарабатывают: на какую погоду чего класть.

– Вы рассказываете, а я думаю: как же вы все свои неудачи переживали? Как себе самой-то объяснить, что происходит, когда и мазь что надо была, и ежедневный пот с кровью за плечами…

– Когда постоянно проигрываешь – это ужас. Вот мы начинали прошлый сезон с сороковых мест. Я никогда такие места не занимала. Терпела. Приехали на отбор, тренер говорит: «Оль, что с тобой?» А я действительно не знаю. Расплакалась. Обычно вообще не плачу, но так обидно было…