Павел Рычагов

Родился в семье крестьянина. Русский. Окончил семилетку.

В РККА с 1928 г. В 1930 г. окончил Ленинградскую военно-теоретическую школу летчиков, а в 1931 г. - 2-ю военную школу летчиков КВФ в Борисоглебске. Быстро освоил учебный самолет У-1 и самолет-разведчик Р-1.

Однажды в ходе учебного вылета курсант Рычагов попал в аварийную ситуацию - вскоре после взлета отказал двигатель и самолет загорелся. В то время летчики летали без парашютов. Посадка прямо перед собой была невозможна - озеро и лес. Однако Рычагов не растерялся, смог развернуть самолет почти на 90 градусов и, спланировав, посадить самолет на опушке леса.

После окончания авиашколы Рычагов получил назначение в 109-ю авиационную эскадрилью 36-й истребительной авиационной бригады, дислоцированную в Житомире.

Зимой 1932 г. во время вылета на У-2 одна из лыж приняла вертикальное положение. Это угрожало неминуемой аварией при посадке. Пока второй пилот удерживал самолет в горизонтальном полете, Рычагов вылез из кабины на крыло и ударами ноги хладнокровно поставил лыжу в нормальное положение.

В 1933 г. он стал командиром звена, а уже через несколько месяцев возглавил авиационный отряд и вывел его в передовые.

В истории Киевского военного округа рассказывается: «Широкой известностью пользовался в округе авиаотряд, которым командовал П.В. Рычагов. Сам командир за один вылет выполнял до 250 фигур высшего пилотажа. Испытывая самолет И-16, сделал 110 взлетов и посадок без отдыха. Все летчики, приходившие в отряд П.В. Рычагова, становились под его руководством мастерами воздушного боя и снайперами».

Вспоминает генерал-майор авиации Захаров, который в то время был командиром звена в авиаотряде Рычагова: «Рычагов в моей памяти остался одним из лучших летчиков-истребителей, каких я знал за свою долгую летную жизнь… Он не мог быть просто командиром отряда - он должен был быть лучшим командиром отряда. А для этого авиационный отряд следовало вывести в лучшие. И Рычагов этого добился. Мы первыми в эскадрилье приступали ко всем новым программам, первыми освоили ночные полеты. А летать ночью в ту пору было очень сложно... Скорость, высота, горючее, масло, еще два-три показателя - вот и все, что давали летчику циферблаты да манометры. Средств связи - никаких… Основным прибором на истребителе считались глаза летчика».

Командиром Рычагов был требовательным, но справедливым.

Рассказывает Захаров: «Может быть, Рычагову следовало бы более умело и тактично мотивировать свои решения, но Павел Васильевич никогда не слыл дипломатом. Он жил без оглядки, как и воевал. Так же подчас без оглядки относился и к людям. Мы-то прекрасно знали характер нашего командира, поэтому не обижались иной раз на его резкое слово или выговор».

В начале 1936 г. за успехи в боевой, политической и технической подготовке старший лейтенант Рычагов был награжден орденом Ленина.

В октябре 1936 г. авиаотряд Рычагова в полном составе был отправлен в Испанию.

Участвовал в национально-революционной войне в Испании с 20.10.36 по 6.02.37 гг. под псевдонимом «Пабло Паланкар». Был командиром группы из трех эскадрилий истребителей И-15. Сбил 6 самолетов противника лично и 14 в группе.

28.10.36 г. 25 истребителей И-15, 36 человек технического состава, 20 рабочих-сборщиков завода № 1 и 15 летчиков во главе с Рычаговым прибыли в Картахену на теплоходе «Карл Лепин».

4.11.36 г. в небе Мадрида состоялся первый воздушный бой, в котором участвовала группа Рычагова. В его после боя обнаружили 2 пробоины. Советские летчики сбили 2 «юнкерса» и 3 истребителя без потерь со своей стороны.

Однако, войны без потерь не бывает.

5.11.36 г. на аэродром не вернулся командир звена Петр Митрофанов. Это был его первый бой. Митрофанов оторвался от группы и обстоятельства его гибели остались неизвестны.

8.11.36 г. пытаясь посадить поврежденный в бою самолет, разбился Михаил Воронов.

13.11.36 г. произошли самые ожесточенные бои в истории воздушной войны в Испании. Погибли Петр Пуртов и Карп Ковтун.

Утром прокладывать дорогу своим войскам, ведущим бои в Мадриде отправились 5 «юнкерсов» и 3 «ромео» под прикрытием 14 «фиатов». На перехват поднялись 16 И-15 во главе с Рычаговым… Советские летчики заявили о шести сбитых истребителях, три из которых упали на республиканскую территорию… Было сбито 2 И-15.

В 15.00 на Мадрид пошла очередная группа франкистских самолетов: 5 «юнкеосов» и 3 Не.46 под прикрытием эскадрильи 12 Не.51 и 6 «фиатов». На перехват поднялись 12 И-15 во главе с Рычаговым и 12 И-16 во главе с Тарховым.

И-16 связали боем истребителей, И-15 атаковали бомбардировщиков.

Захаров вспоминает: «Рычагов держится над строем бомбардировщиков. Огонь от них становится слишком плотным. Мне кажется, что все трассы нацелены в нас - головное звено группы. Но Павел невозмутим - он идет так, будто это не пули, а праздничный фейерверк».

В ходе получасового боя советские летчики сбили 4 самолета противника. Немцы заявили о 7 победах, в т.ч. 5 подтвержденных.

На самом деле потери республиканской авиации составили только 2 самолета. Эскадрилья И-16 в первом своем бою потеряла двух самых опытных летчиков - комэска капитана Тархова и командира отряда капитана Бочарова.

16.11.36 г. Рычагов был сбит и ранен в ногу.

В этот день произошло две встречи противников в воздухе. Утром 19 республиканских истребителей вылетели на перехват 7 «двухместных полуторапланов-бомбардировщиков» под прикрытием 6-8 «хейнкелей», шедших на высоте 5 тысяч метров к Мадриду. Франкистские самолеты были отогнаны от города, потерь с обеих сторон не было.

В 15.30 противник повторил налет на Мадрид. Эскадрилья Рычагова оказалась на месте и вступила в бой с 7 Ju-52 националистов, 14 «фиатами» итальянцев и несколькими Не 51 немцев. Как и в бою 13 ноября, командир, только на этот раз уже эскадрильи И-15, оторвался от своей группы и в одиночку атаковал бомбардировщики.

В дневнике боевых действий говорится, что ему удалось отогнать четыре бомбардировщика, после чего его подбили, и «летчик Гринберг (фамилия уточняется) спустился на парашюте на улицу Мадрида».

Сбитым оказался не кто иной, как Павел Рычагов. Он подошел вплотную к бомбардировщику и был сбит стрелком этого самолета. Спускаясь на парашюте, Рычагов подвергся атаке вражеских истребителей и получил ранение в ногу. Советский летчик приземлился на мадридскую улицу, местное население первоначально отнеслось к нему с подозрением, но, разобравшись, мадридцы оказали ему первую помощь и доставили в госпиталь.

Бой в небе тем временем продолжался. Советские летчики сбили 2 «хейнкеля» (коллективно) и 1 «юнкерс». Еще 1 бомбардировщик «ушел со снижением». И-16, согласно документам, принять участие в этом бою не успели.

Генерал-полковник авиации Рытов вспоминает, как рассказывал об этом сам Рычагов: «Крепко зажали меня фашисты. Как ни крутился, но одному против семерки устоять не удалось. Мой самолет загорелся. Чувствую, до аэродрома не дотянуть. А куда прыгать? Подо мной каменные громады домов, шпили церквей. Мадрид - город большой, а бой как раз проходил над его центром. Но не сгорать же заживо. Э, думаю, была, не была. Авось попаду на крышу. Перевалился через борт, пролетел несколько метров и рванул кольцо. Встряхнуло меня так, что чуть сапоги с ног не соскочили. А фашисты, сволочи, вьются вокруг и строчат из пулеметов. Им-то хорошо. А мне каково под белым зонтиком болтаться?.. Спускаюсь я совершенно беззащитный. Каюк, думаю. А посмотреть вниз, чтобы выбрать подходящую площадку, некогда. Вдруг ногу обожгло: попал-таки какой-то подлец... Вражеские самолеты сопровождали меня чуть ли не до самых крыш. Потом ушли. Глянул вниз - подо мной широкая улица. Людей на ней, как на базаре. Кричат, руками машут... Поджал я ноги, готовясь к приземлению, да так прямо на толпу и свалился... Раненая нога не выдержала удара об асфальт, и я упал на бок. Меня тотчас же окружили люди. Галдят, думают, что разбился... Когда увидели, что нога у меня в крови, шум подняли еще больше. Что кричат - не пойму… Одна сеньорина, молоденькая такая, сорвала с головы цветастый платок, склонилась надо мной и… осторожно перевязала рану… Когда замешательство в толпе прошло, несколько дюжих мужчин подняли меня и на руках отнесли в госпиталь».

За первые две недели ожесточенных боев группа советских летчиков-добровольцев уменьшилась на четверть. 8 пилотов погибло, а 2 были ранены.

4.12.36 г. противник впервые предпринял налет на столицу одновременно всеми имеющимися на этом участке самолетами: 27 «юнкерсов», 3 «капрони» и 40 истребителей. Навстречу взлетели все боеготовые истребители – 13 И-15 и 12 И-16.

Генерал-майор авиации Ерлыкин вспоминает: «Идет как на параде, группа по 4 самолета – 32 Юнкерса и Капрони большим кирпичом. Рычагов вел группу, и я шел сзади. Мы увидели, что такая большая группа идет, никогда такой не видели, и никто не стал ее атаковать. Они аккуратно над самым Мадридом развернулись и ушли. Вид такой большой группы привел в смущение. Все знали, что они хорошо вооружены, их сопровождали, это на всех подействовало. Рычагов отказался от атаки, я отказался, Ковалевский отказался».

Франкисты сбросили бомбы на северо-западную часть города, пострадало мирное население. По Дневнику боевых действий, преследование уходящего противника продолжалось на протяжении 30 км… Был засчитан сбитым Ju.52[21].

31.12.36 г. старшему лейтенанту Рычагову Павлу Васильевичу было присвоено звание Герой Советского Союза.

По состоянию на 7.01.37 г. в эскадрилье И-15 под командованием Рычагова осталось 15 самолетов из 25, имевшихся в начале ноября, и 16 летчиков, в т.ч. 5 испанцев.

В начале февраля Рычагов был отозван и вместе с уцелевшими летчиками своего отряда вернулся на Родину. Вскоре ему было присвоено внеочередное воинское звание майор. Он был назначен командиром 65-й истребительной эскадрильи.

В декабре 1937 г. его избрали депутатом Верховного Совета СССР 1-го созыва.

Как и остальные, он подготовил на имя наркома обороны отчет «Выводы из командировки», в котором высказал ряд критических замечаний и предложений.

Рычагов проанализировал боевые качества И-15. Если его модернизировать, утверждал он, то в ближайшие 3-5 лет он «будет идеальным фронтовым истребителем».

В частности, Рычагов предлагал сделать шасси убирающимся, повысить скорость до 430 км/ч, заменить «чайку» центропланом, а вместо двух пулеметов 7,62 мм поставить два крупнокалиберных. Кроме того, он не только не настаивал на установке на самолеты радиостанций (на советских истребителях в Испании их не было), но и вообще предложил снять с самолета «лишние» приборы, чтобы они «не мешали» пилоту в воздухе.

Анализируя атаки бомбардировщиков, Рычагов писал, что первая атака проводится группой, а вторую каждый ведет самостоятельно. При этом он не упомянул о том, что сам был сбит, именно, во время таких действий, когда в одиночку атаковал строй «юнкерсов».

Упоминая о прикрытии объектов, Рычагов отмечал, что дежурство в воздухе не оправдывает себя, так как противник бомбит после того, как истребители покидают зону патрулирования.

Участвовал в национально-освободительной войне в Китае с декабря 1937 по апрель 1938 гг. под псевдонимом «генерал Баталин». Был старшим военным советником по использованию советской авиации. Награжден орденом Красного Знамени.

Генерал-майор авиации Прокофьев вспоминает: «П.В. Рычагов вместе с командирами групп проводил разборы боевых действий истребителей, разрабатывал тактику наших истребителей при отражении налетов японской авиации на аэродромы Ханькоу и Наньчана, в необходимых случаях усиливая ханькоускую группу истребителями из Наньчана и наоборот. Такой маневр дал возможность не только сорвать бомбардировочные удары по аэродромам базирования советских летчиков-добровольцев, но и громить противника. П.В. Рычагов вместе с командиром группы Ф.П. Полыниным тщательно разрабатывал операции по нанесению бомбардировочных ударов, выбирая наиболее уязвимые цели – сосредоточение самолетов на аэродромах, железнодорожные эшелоны, мосты, шоссейные дороги, корабли, скопление войск на переправах… Во многих вылетах приходилось использовать для дозаправки аэродромы «подскока».

Зимой-весной 1938 г. комбриг Рычагов спланировал и обеспечил проведение нескольких дальних (более 1000 км до цели) воздушных рейдов.

Рассказывает генерал-полковник авиации Полынин: «Рычагов… пригласил меня в комнату и, развернув карту, сказал:

- Японцы продолжают наступление в глубь страны. Резервы они перебрасывают обычно пароходами или самолетами, но основную массу войск и техники направляют по железной дороге. Самое уязвимое для них место - вот этот мост через Хуанхэ, - показал он карандашом. - По нашим сведениям, рядом с ним японцы возвели понтонную переправу.

Рычагов на время отвлекся от карты, прошелся по комнате и добавил:

- Китайское командование считает, что, если мост будет уничтожен, это сдержит наступление японцев. Их войска на какое-то время останутся без резервов.

Потом помолчал и, сверкнув глазами, решительно добавил:

- А что, если грохнуть по мосту?..

Мы склонились над картой и стали прикидывать, как это лучше сделать. Без посадки туда не долететь. Значит, нужен промежуточный аэродром.

- И об этом я подумал, - воскликнул Рычагов. - Промежуточным может стать Сюйчжоу. Я договорюсь с китайцами, чтобы доставили туда горючее. Только, - и он приложил палец к губам, - о предстоящей операции ни-ни-ни... Понятно?

Можно было и не предупреждать об этом. За время работы в Китае мы научились держать язык за зубами.

- А сейчас ваша задача, - заключил Рычагов, - отобрать наиболее опытные экипажи, сделать необходимые расчеты, подготовить к вылету машины…

К мосту подошли на малой высоте. Японцы, видимо, были уверены, что этот объект, расположенный в глубоком тылу, недосягаем для советских бомбардировщиков, поэтому его не охраняли… В итоге не стало ни моста, ни переправы.

На обратном пути снова приземляемся в Сюйчжоу, заправляемся горючим и следуем дальше. Только сели в Ханькоу - подбегает представитель китайского командования и показывает распоряжение: следовать в Наньчан. Прилетаем туда, а нас уже ждет Рычагов.

- Вы не представляете, какое великое дело сделали, - сказал он. - Вы спутали все карты японского командования».

Вспоминает генерал-полковник авиации Рытов: «Утром послали воздушного разведчика. Возвратившись, он доложил:

- На стоянках ханьчжоуского аэродрома обнаружил до полусотни японских бомбардировщиков и истребителей... Меня обстреляли. Огонь был не очень интенсивным. Возможно, не все еще зенитки установлены. На обратном пути я прошел над железнодорожной станцией. По моим подсчетам, там скопилось до десятка эшелонов...

- Вот это будет работенка! - потирая руки, воскликнул Павел Васильевич Рычагов.

Он тут же распорядился вызвать командиров групп и поставил перед ними задачу:

- Девять бомбардировщиков пойдут на вражеский аэродром. Надо уничтожить все, что там находится. Другой отряд в составе восьми самолетов наносит удар по эшелонам на станции. Истребителей сопровождения не будет: не позволяет радиус действия.

Решение смелое и вполне обоснованное. Дело в том, что скорость советских бомбардировщиков была больше, чем у японских истребителей. К тому же мощное оружие, установленное на наших самолетах, позволяло экипажам успешно отражать вражеские атаки. Наконец, расчет на внезапность тоже имел немаловажное значение… Рычагов и я пришли на стоянку, когда экипажи получили последние указания командиров. Павел Васильевич выступил перед летчиками с напутственным словом:

- Главное, товарищи, - внезапность. Застанете противника врасплох - успех обеспечен. Обнаружите себя раньше времени - дело может быть проиграно. Ведущим групп указания даны. Желаю успеха. По самолетам!

Готовя эту операцию, как, впрочем, и все последующие, мы старались соблюдать максимум секретности... Раньше случалось, что наши замыслы становились известны противнику. Трудно сказать, кто его информировал. Кстати, китайцы, с которыми мы работали в тесном контакте, со шпионами расправлялись жестоко. Мы не раз наблюдали такую картину. Привлекая внимание людей, громыхает тачка. На ней со связанными сзади руками стоит на коленях человек. На спине у него прикреплен большой лист бумаги в форме аптекарского рецепта. Иероглифы гласят о преступлениях этого человека. Рядом лежит топор. На какой-либо центральной площади тачка останавливается. И шпиона обезглавливают. Без судьи и прокурора. Формальности считаются излишними: раз кого-то уличили в шпионаже и поймали - вопрос решен».

В феврале 1938 г. принимал непосредственное участие в разработке плана и проведении налета на японскую авиабазу на о. Тайвань.

23.02.38 г. двадцать восемь скоростных бомбардировщиков СБ, преодолев более 1000 км над занятой противником территорией и над морем, уничтожили на авиабазе на острове Тайвань около сорока самолетов, ангары и трёхгодичный запас горючего.

14.04.38 г. Рычагову было присвоено воинское звание комбриг. Он был назначен командующим ВВС Московского военного округа. Однако почти сразу он получил новое назначение - командующим ВВС Приморской группы Дальневосточного фронта.

В состав ВВС группы входили три авиабригады (48-я штурмовая, 69-я истребительная и 25-я скоростная бомбардировочная), несколько отдельных разведывательных эскадрилий, около десяти отдельных отрядов и звеньев.

Перед отъездом к месту службы по предложению Сталина Рычагов был принят в партию без прохождения кандидатского стажа непосредственно ЦК. Рекомендации дали Сталин и Ворошилов.

Вспоминает Маршал авиации Зимин: «В нашей подготовке многое коренным образом изменилось с назначением на должность командующего ВВС Приморской группы комбрига П.В. Рычагова. Он был молод, энергичен, прекрасно летал и имел богатый опыт боев в республиканской Испании и в Китае. По его указаниям стали проводиться групповые массовые учебные бои, в которых одновременно участвовало сто и более самолетов. Обычно после первых же атак боевой порядок сторон нарушался, и в дальнейшем бой вели отдельные экипажи и звенья в очень сложной воздушной обстановке. Такая ситуация была максимально приближена к реальным боевым условиям того времени. В ходе учений ВВС в масштабах Приморья, как правило, предусматривалось большое количество перебазирований на новые оперативные и запасные аэродромы, маневр частями. Это давало серьезную практику летному составу и помогало хорошо изучить аэродромную сеть своего театра боевых действий…

Рычагов в нашей авиации в предвоенные годы был заметной фигурой. Судьба его небезынтересна и в определенной мере показательна для тех лет. Невысокий, крепкий, с цепким, оценивающим взглядом, он был человеком дела, действия. Это качество в людях мне всегда импонировало. По возрасту он был, вероятно, моим ровесником, и одно это в моих глазах резко отличало его от тех авиационных командиров с высокими воинскими званиями, которых я видел в годы учебы. Те были летчиками старшего поколения, от которых Рычагова отличало еще и другое. В 1938 году он имел уже по тем временам немалый практический боевой опыт и как летчик-истребитель, и как командир крупной авиационной группы».

15.07.38 г. в районе высоты Заозерной западнее о. Хасан начальник инженерной службы Посьетского погранотряда лейтенант Виневитин застрелил жандарма японской погранохраны. Расследование, проведенное работниками НКВД, определило, что труп лежал на нашей стороне, в трех метрах от границы. Однако японцы утверждали, что убийство произошло на маньчжурской территории и являлось советской провокацией.

20.07.38 г. посол Японии в Москве в ультимативной форме потребовал очистить высоты Чжангуфэн (Заозерная) и Шачжаофэн (Безымянная). Стратегическое значение высот определялось тем, что с них просматривалась вся сопредельная сторона.

22.07.38 г. командующий Дальневосточным фронтом Маршал Советского Союза Блюхер приказал привести в боевую готовность части 40-й стрелковой дивизии 39-го корпуса и Барабашский укрепрайон.

24.07.38 г. были приведены в боевую готовность войска Дальневосточного фронта и Тихоокеанский флот. Одновременно, по приказу Рычагова, ВВС Приморской группы приступили к передислокации части самолетов на передовые площадки.

Советский Союз не поддался на шантаж, и пружина вооруженного конфликта стала стремительно раскручиваться.

25.07.39 г. японские самолеты трижды пересекали границу. Разведчики на высоте около 6000 м углублялись на нашу территорию на 3-4 км. На перехват одного из них были подняты истребители, но безрезультатно. Около четырех часов вечера того же дня И-15, патрулировавший у границы в районе сопки Пограничная был обстрелян японской зенитной артиллерией. По нему выпустили три снаряда.

29.07.38 г. в 16.00 рота 19-й пехотной дивизии Корейской армии Японии захватила высоту Безымянная, которую защищал советский пограничный наряд. 5 пограничников было убито, 6 - ранено. К исходу дня после контратаки высота была отбита.

31.07.38 г. силами пехотного полка при поддержке артиллерии японцам удалось сбить с высот два батальона 40-й стрелковой дивизии и продвинуться вглубь советской территории на 4 км, но затем они отошли назад и закрепились на высотах. После этого японцы по дипломатическим каналам стали добиваться прекращения огня. Советская сторона потребовала от Японии отвести войска, но та на это не соглашалась. Рычагов прилетел в Приморье, принял на себя командование авиацией и приказал сбивать все японские самолеты, нарушающие границу.

Ворошилов, опасаясь ответных ударов, до 1 августа не разрешал использовать авиацию. Только после того как… Рычагов доложил в Москву о перебазировании... было решено нанести бомбоштурмовые удары по высотам и огневым позициям артиллерии противника.

1.08.38 г. на позиции противника было совершено 5 налетов: в 13.35 36 И-15 и 8 Р-Z сбросили на позиции японцев в районе Заозерной осколочные бомбы и обстреляли врага из пулеметов; в 15.10 с высоты 4000 м 24 СБ двумя группами атаковали Заозерную и дорогу у Дигашеди, по которой выдвигались резервы противника; в 16.40 по японским частям на высоте «68,8» бомбовый удар нанесли 8 Р-Z, их прикрывали 11 И-15, которые тоже несли бомбы; следом за ними 17 Р-5ССС и 13 И-15 сбросили бомбы и обстреляли японцев пулеметным огнем; в конце дня 12 СБ под прикрытием истребителей И-15 и И-16 с высоты 1000 м сбросили на Заозерную мелкие осколочные бомбы. При этом один самолет был поврежден осколками своих бомб, загорелся и упал. Выпрыгнуть с парашютом успел лишь один член экипажа.

2.08.38 г. в 7.00 к Заозерной вышли 22 СБ, 17 Р-5ССС, 7 Р-Z и 13 И-15, но опасаясь в тумане поразить своих, не решились на бомбометание. На обратном пути неиспользованные бомбы были сброшены на одном из полигонов. В 8.00 24 СБ нанесли удар по западным склонам Заозерной из-под кромки облаков, с высоты 200 м. При этом один СБ был поврежден ружейно-пулеметным огнем противника, но смог вернуться на свой аэродром. Затем 6 Р-Z и один И-15 нанесли бомбовый удар по сопке Богомольная. Весь день над местом боев и соседними участками границы летали разведчики Р-Z.

3-5.08 38 г. авиация практически бездействовала из-за непогоды.

Вспоминает Маршал авиации Зимин: «Наша эскадрилья перебазировалась в район озера Хасан на аэродром Барабаш. Туда же были перемещены еще четыре авиационные эскадрильи. На маленьком полевом аэродроме, с двух сторон зажатом горами, находились семьдесят пять самолетов. С одной стороны горы поднимались круто, с другой - более полого: там протекала узкая горная речка. Машины стояли впритык вдоль горы по всей длине взлетно-посадочной полосы. Рассредоточить машины было негде. Взлетно-посадочная полоса, зажатая горами, по сути, и была аэродромом…

5 августа 1938 года был получен приказ, в котором говорилось: 6 августа в 9.00 наземные войска переходят в наступление. За 10–15 минут до этого времени необходимо нанести по сопке Заозерной бомбовый удар. После 9.00 бомбометание запрещалось. Тот, кто не успеет отбомбиться по целям, должен сбросить бомбы в залив.

К концу дня… на наш аэродром прибыл командующий ВВС Приморской группы Дальневосточного фронта комдив П.В. Рычагов. Он уточнил задачу, поинтересовался тем, как готовы летчики в эскадрильях к выполнению боевого задания… Старшим всей группы командующий назначил меня. Я доложил комдиву, что в нашей группе есть капитан, командир эскадрильи из ВВС Тихоокеанского флота. Рычагов спокойно выслушал и так же спокойно подтвердил свое решение: старшим он назначал меня…

6 августа с утра был густой туман. Примерно за час до взлета он несколько приподнялся, однако высота его нижней кромки не превышала 50–60 метров. Я волновался. Условия для взлета и посадки на аэродроме были и без того непростые. А как подготовлены летчики других эскадрилий, я не знал...

Выслал на разведку опытный экипаж. Полет осложнялся тем, что узкая долина полностью исключала разворот обратно. Кроме того, на удалении 6–8 километров долина резко, почти под углом 90 градусов, поворачивала влево и выходила в залив южнее Владивостока... Я говорю «долина», но точнее было бы говорить «ущелье»…

Летчик, посланный на разведку, благополучно вернулся… Собрав командиров, я уточнил: взлет звеньями в плотном строю, сбор всей группы — за облаками, на высоте 3500 метров по маршруту. Остальное было проработано накануне.

Взлетаю первым. Самолет - с бомбовой нагрузкой. Он потяжелел, и управлять машиной нелегко. Летчики идут плотным строем за мной. Над заливом через появившиеся «окна» проходим облачность и на высоте 3500 метров берем курс к сопке Заозерной. Там наибольшая концентрация войск противника, эту сопку нам и надо бомбить. Я уменьшил скорость, чтобы вся группа могла собраться в боевой порядок. Но какая облачность у цели, найдем ли сопку?.. Перед целью все должны перестроиться в колонну звеньев. Бомбометание следовало производить звеньями с пикирования. Моя эскадрилья после выполнения задания должна была набрать высоту и прикрыть при случае все остальные самолеты группы от атак японских истребителей.

Погода улучшилась, но бомбить нам все же не пришлось, поскольку наша группа подошла к цели только к 9.00. Японские зенитчики успели открыть огонь, и несколько наших самолетов получили повреждения. Но сбитых не было. Мы развернулись, вышли в указанный район и, сбросив бомбы, пошли на свой аэродром».

Есть запись разговора по прямому проводу Сталина с Блюхером… Сталин требовал поднять бомбардировщики… Блюхер отвечал, что в условиях нулевой видимости из-за сильнейшего тумана он опасается поражения мирного населения на сопредельной полосе и потери большого количества своих самолетов, которые наверняка побьются при посадке. Сталин упрекал Блюхера и… Рычагова в нежелании воевать. Он неоднократно прерывал доклад маршала, а в адрес летчика сделал несколько оскорбительных замечаний, в частности, заявил, что тот умеет воевать лишь «против каких-то там фалангистов и марокканцев».

6.08.38 г., когда рассеялся туман, взлетели 89 СБ. Они шли группами с разбросом в 5-10 минут. Целями являлись сопки Заозерная, Безымянная и Богомольная, а также артиллерийские батареи на японской стороне. Последняя группа СБ, в которую входили 44 машины, сбросила бомбы в 15.30. Японским зенитчикам удалось сбить один самолет. Второй, подбитый, дотянул до своего аэродрома. В 16.30 к Заозерной вышли 41 ТБ-3 в сопровождении 25 И-16. Ниже шла группа из 30 И-15. На подходе к цели самолеты начали разгоняться на снижении. Когда бомбардировщики приблизились к позициям японских зенитчиков, И-15 спикировали на батареи, подавляя их бомбами и пулеметным огнем. Зенитки открыли огонь, но стреляли неточно - разрывы были видны позади и значительно выше бомбардировщиков. ТБ-3 бомбили из колонны поотрядно, в т.ч. было сброшено 6 ФАБ-1000. На отходе И-15 повторили атаку на зенитные батареи. ТБ-3 развернулись, сохраняя строй, и пошли обратно. Разрывы бомб подняли над сопкой тучи пыли. Ее на несколько минут полностью закрыло от наблюдателей. Многих японских солдат контузило ударной волной, забросало землей и привело в состояние шока. Они не сразу смогли открыть огонь, когда красноармейцы пошли в атаку. Затем до 19.00 советская авиация работала мелкими группами, поддерживая наступление наземных войск.

7.08.38 г., убедившись в бездействии японской авиации, истребители И-15 стали применяться только как штурмовики. Удары наносились как на передовой, так и по ту сторону границы. Одновременно в воздухе находилось до сорока И-15. Во второй половине дня СБ нанесли удары по позициям артиллерии и скоплениям пехоты в ближнем тылу, совершив 115 вылетов. Бомбили даже отдельные орудия. С 18.30 И-15 начали постоянное патрулирование над передовой. Звенья сменяли друг друга и самостоятельно выбирали цели, разгоняя орудийные и пулеметные расчеты, расстреливая группы японских солдат.

8.08.38 г. штурмовка японских позиций была продолжена. Только И-15 совершили 110 самолето-вылетов. В светлое время суток движение по дорогам в ближнем тылу противника полностью прекратилось - самолеты гонялись даже за небольшими группами людей, отдельными повозками или всадниками. Р-5ССС нанесли удары по пехоте западнее Безымянной и по артиллерии в районе Нанбон. Отсутствие зенитного огня позволило штурмовикам работать с малых высот, используя всю мощь пулеметного вооружения. СБ мелкими группами также вылетали на бомбардировку позиций артиллерии в районах Намченсандон, Чуюсандон и Хомоку. В 15.15 в штабе фронта была получена телеграмма наркома обороны, которому из Москвы, конечно, было виднее, о запрещении массированного использования авиации. Первый красный офицер указывал, что «летать скопом без большого толку не только бесполезно, но и вредно».

9.08.38 г. активность советских ВВС была резко снижена.

10.08.38 г. операция по освобождению высот Заозерная и Безымянная была завершена, и начались мирные переговоры.

За время боев ВВС Приморской группы совершили более тысячи самолето-вылетов. Зенитным огнем были сбиты один СБ и один И-15.

В боях у озера Хасан комдив Рычагов проявил себя решительным и волевым командиром, способным организовать боевые действия крупных соединений авиации на удаленном театре и руководить их массированным применением на поле боя.

В Приказе народного комиссара обороны СССР от 4.09.38 г. № 0040 отмечалось, что «японцы были разбиты и выброшены за пределы нашей границы только благодаря боевому энтузиазму бойцов, младших командиров, среднего и старшего командно-политического состава, готовых жертвовать собой, защищая честь и неприкосновенность территории своей великой социалистической Родины, а также благодаря умелому руководству операциями против японцев тов. Штерна и правильному руководству тов. Рычагова действиями нашей авиации».

В сентябре 1938 г., после расформирования управления Дальневосточного фронта, Рычагов был назначен командующим ВВС 1-й Отдельной Краснознаменной армии.

В октябре 1938 г. он был награжден вторым орденом Красного Знамени.

Участвовал в советско-финской войне. Командовал ВВС 9-й армии Северо-Западного фронта. Награжден третьим орденом Красного Знамени.

16.11.39 г. в соответствии с директивой наркома обороны в Ленинградском военном округе началось формирование 9-й армии. В ходе предстоящих боевых действий армия должна была разгромить финские войска в направлении Каяани и овладеть портом Улеаборг на берегу Ботнического залива, расчленив, таким образом, Финляндию на северную и южную части.

21.11.39 г. штаб ЛВО передал в нижестоящие штабы директиву № 4713, предписывавшую организацию наступления и включавшую в себя постановку конкретных боевых задач.

26.11.39 г. на Карельском перешейке в районе Майнила советская территория неожиданно подверглась артиллерийскому обстрелу. 4 человека было убито, 9 - ранено. Советское правительство немедленно вручило посланнику Финляндии ноту с требованием отвести войска на 25 км от границы. В ответной ноте правительство Финляндии не согласилось с советской версией происшествия, отрицало свою причастность к нему и предлагало провести совместное расследование.

28.11.39 г. в очередной ноте правительство СССР заявило о том, что «считает себя свободным от обязательств, взятых на себя в силу пакта о ненападении». На следующий день дипломатические отношения между СССР и Финляндией были разорваны.

30.11.39 г. в 8.00 советская артиллерия открыла огонь по финской территории, а через полчаса вперед двинулась пехота…

В декабре 1939 - январе 1940 гг. 9-я армия потерпела сокрушительное поражение. Ряд соединений был окружен, расчленен и уничтожен. Часть личного состава, бросив технику и вооружение, смогла вырваться из окружения. Уцелевшие командиры были преданы суду военного трибунала и расстреляны перед строем своих частей.

Причиной поражения была не только самая суровая за сто лет зима, к которой Красная Армия была совершенно не готова. Авантюристический план наступления изначально обрекал 9-ю армию на гибель - в жестокие морозы по бездорожью частям предстояло с боями преодолевать до 30 км в сутки. Безропотное подчинение безграмотным приказам, пассивность и неуверенность командного состава привели к огромным потерям: только в 9-й армии погибло 15 тыс. человек, а более 22 тыс. было ранено и обморожено…

К началу боевых действий ВВС 9-й армии имели 39 самолетов, в т.ч. 15 истребителей. В ходе боевых действий ВВС армии были переданы: 10-я скоростная бомбардировочная авиабригада (16-й, 41-й и 80-й сбап), 3-й транспортный авиаполк и Особая авиагруппа Спирина, а также 145-й и 152-й истребительные авиаполки и 33-я отдельная разведывательная эскадрилья.

Основной задачей ВВС 9-й армии почти с самого начала стали попытки снабжения окруженных частей. Однако, СБ были совершенно не приспособлены для решения задач по снабжению с воздуха, а экипажи не имели необходимых навыков. Тем не менее, только для 54-й горно-стрелковой дивизии, сражавшейся в окружении почти полтора месяца до самого конца войны, 10-я сбаб сбросила 98 т продовольствия и 40 т боеприпасов.

14-17.04.40 г. состоялось совещание при ЦК ВКП(б) начальствующего состава по сбору опыта боевых действий против Финляндии.

16.04.40 г. на совещании выступил комдив Рычагов. Он доложил собравшимся об опыте действий ВВС 9-й армии: «Действовать начали мы на ухтинском направлении. Финны это почувствовали, примерно, с 25 декабря, когда начали прибывать полки. У нас на ухтинском направлении было максимум 25-30 самолетов. Причины этого. Во-первых, на этом направлении был всего один аэродром шириной в 150 м и длиной 800 м. На этот аэродром посадили мы до 40 самолетов различных назначений вместе с самолетами ГВФ. Летать оттуда все сразу не могли. Если бы они все сразу взлетели, то на посадку потребовалось бы колоссальное количество времени. Причем еще один факт, который тормозил эту работу, кроме этого аэродрома на расстоянии 200 км нельзя было посадить нигде ни одного самолета. Значит, если на эту полосу прилетит самолет с простреленным шасси, то он будет вынужден сесть, как у нас в авиации выражаются, на «пузо». Если он сядет на это пузо, остальные корабли, которые находятся в воздухе, не найдут себе места для посадки и они будут разбиты вне аэродрома…

Кругом леса и горы, страшно нехорошая местность. Причем подготовка данного театра действий до полярного круга от Петрозаводска, примерно, километров на 400 не была достаточно проведена, там не было ни одного аэродрома. Был один аэродром Подужемье и тот непригодный.

Боевая деятельность нашей авиации 9-й армии проходила таким образом: летчики, уже летавшие на этом направлении две-три недели, обязаны были при подлете следующих частей заниматься вводом в строй этих частей, чем мы избежали большого количества несчастных случаев. Этих людей мы подбирали из старых частей и они работали по вводу новый частей в строй. Это дало нам многое, следует на будущее этот метод обучения принять за правило.

Метеорологические условия. Погода в конце ноября, декабре и пожалуй до половины января была очень неустойчивой, с большими снегами, которые в значительной степени усложняли нашу работу. Также и очень низкая облачность, которая не позволяла ориентироваться как следует из-за малой видимости. При таких условиях в мирной обстановке мы не летали, в порядке сохранения своей собственной шкуры и вообще во избежании аварий и несчастных случаев. Ну, а здесь, когда у нас была война, тогда требовалось от нас летать в лю