Сергей Щербаков

В отличие от драчунов и дебоширов из-за океана советским боксерам не полагалось иметь червоточин в нравственном облике. Оно и понятно: бокс был у нас не шоу-бизнесом, а делом государственной важности. Боксеру надлежало быть примером для молодежи, живым агитационным пособием в системе военно-спортивно-патриотической пропаганды. Но даже на общем безупречном моральном фоне корифей советского бокса Сергей Щербаков являл собой образец для подражания недосягаемой высоты.

Как и положено советскому герою, Сергей появился на свет в пролетарской семье. Боксом стал заниматься в восемнадцать. В двадцать один занял третье место в чемпионате СССР. В двадцать два — второе. В двадцать три пошел на фронт. Как и многих других спортсменов, его взяли в элитную диверсионную бригаду, в задачу которой входило устройство взрывов в немецком тылу. Зимой 1942-го, в ходе выполнения одного из заданий, его тяжело ранили. До своих пришлось добираться долго. Когда его, наконец, довезли до госпиталя, нога совсем одеревенела.

Приговор врачей подтвердил самые дурные предчувствия: ампутация. «Но я, же боксер, — взмолился Щербаков. — Я еще не успел стать чемпионом. Как же я смогу, на одной-то ноге...» Врачи покрутили пальцем у виска: парень бредит, с таким ранением нужно думать не о чемпионской карьере, а о том, чтобы выжить. Щербаков заявил: «Бокс — моя жизнь. У меня хватило силы воли стать боксером. Значит, хватит силы воли, чтобы уйти из жизни». Врачи к угрозе прислушались. Отрезать ногу не стали, «на твой страх и риск, будет гангрена — отправишься вместе с ногой на тот свет». Сергей выжил. Но от спасенной ноги толку было мало: она почти перестала сгибаться и постоянно болела. Когда же Сергей, еще в больничной палате, принялся, кривясь и постанывая от боли, отрабатывать боксерские стойки, его снова принимали за сумасшедшего: «Отрабатывай лучше ездуна на инвалидной коляске». Если бы скептики видели снятую пятью годами позже «Повесть о настоящем человеке», они бы прикусили языки, поняв, что для настоящего человека советской закалки нет ничего невозможного.

Спустя год Сергей Щербаков с все еще забинтованной ногой стал появляться на ринге. Спустя несколько месяцев выиграл первый после ранения бой. Еще через год стал чемпионом СССР. И становился им еще девять раз подряд. С начала 50-х Щербакова стали посылать на чемпионаты за границу. Действовать в тылу врага для него было не внове.

Цена ошибки на этот раз была столь же высокой, как и тогда на фронте. С той разницей, что теперь в случае провала суровой кары следовало ждать не от неприятелей, а от своих по возвращении. Оргвыводы при любой неудаче наших спортсменов принимались на самом верху. Неудачей считалось даже серебро.

Но Щербаков, вопреки инструкциям начальства, несколько раз возвращался из-за рубежа без золота. Причины бывали уважительными. На чемпионате 1953 года в Варшаве поляки, несмотря на явное превосходство Сергея над местным боксером, в наглую отсудило победу своему. Спортивное руководство, однако, в тонкости не вникало. Оно окончательно охладело к Щербакову после того, как наша сборная в I960 году оказалась лишь на четвертом месте на Олимпиаде в Риме. Интересно, смягчило бы свой гнев начальство, если бы узнало, что молодой человек по имени Кассиус Клей, преградивший нашей команде путь к золоту, под псевдонимом Мухаммед Али, вскоре станет легендой номер один мирового бокса? Едва ли.

Что касается Щербакова, то он, уйдя из большого спорта, еще долго работал тренером. Десятикратный чемпион Советского Союза пережил сам Союз — он умер в 1994-м.