В Анапе Иванова жила на улице Нижегородской. Ей было всего десять лет, когда она и подружки до сеанса в кинотеатре 'Спартак' отправились посидеть у моря. Словно предзнаменованием стала для Тамары необычная находка в одной из лодок на пристани – она нашла пистолет, который с испугу бросила в воду.
Уже в кинотеатре Иванова узнала о начале ВОВ. До конца не понимая, о чем идет речь, она сказала папе, что очень хотела бы посмотреть на взрыв бомбы. Отец отвел ее в музей, показал настоящие бомбы и объяснил, как на самом деле страшен взрыв снаряда.
1941-й и 1942-й Тамара прожила в напряжении, она выстаивала огромные очереди за хлебом, и теперь уже ей не хотелось видеть бомбежки, в которых не было недостатка. Благодаря директору винзавода отец Тамары получил бронь и не ушел на фронт, оставаясь работать на заводе и контактируя с партизанами.
Немцы подошли близко к Анапе, так что до сдачи города люди начали сами разбирать завод и попрятали важные детали где-то в лесу. Тамара вспоминает, как при отступлении солдаты расстреливали бочки с вином, лившимся рекой прямо по улице, и касками зачерпывали напиток и пили. После того, как немцы сами пошли в отступление, они взорвали винзавод при помощи огромной емкости со спиртом, и Иванова своими глазами видела большущий столб пламени и разлетавшуюся черепицу, падавшую прямо к ней во двор.
Последний день бомбежки в Анапе перед оккупацией был особенно страшен. Тамара с отцом уехала на машине в горы, остановившись примерно на неделю в поселке Павловка. По возвращению в город семью Ивановой проходившие там румыны не тронули, особых проблем не возникло и с власовцами. Иванова и ее семья терпела облавы немцев и унизительное обращение.
Первый раз ее отец побывал в гестапо во время допроса по поводу винзавода. После этого его заставили работать в порту. Но вскоре Тамара осталась без отца – его расстреляли гестаповцы, однако мать и ее не тронули, хотя соседнюю еврейскую семью с двумя детьми не пощадили.
Тамаре приходилось делить дом с немцами, потому что мать и бабушка обстирывали их летчиков. За хорошую работу ее семью, в отличие от многих других, не выселили и никуда не выслали.
До сих пор Иванова вспоминает, как за день до отступления немцев в небе наш 'Ястребок' нарисовал 'связанный мешок', дымовую завесу, знаками оповещая, что немцы уже взяты в мешок, и предвещая ей скорейшее освобождение.