Я РОДИЛАСЬ осенью 1946-го, но война все же коснулась меня, переломав судьбу моей семьи и мое детство. Родилась я и живу в Германии. Но десятки лет пытаюсь найти хоть какие-либо сведения о судьбе своего отца, советского офицера Василия Платонова.
ИСТОРИЯ их встречи с моей матерью такова. После окончания войны не все советские войска покидали Германию. Некоторые части продолжали оставаться на ее территории в соответствии с подписанными договоренностями. Одна из таких частей базировалась в маленьком городке Цшопау, который находился недалеко от бывшего промышленного центра Саксонии — г. Кемниц, более известного во времена ГДР как Карл-Маркс-Штадт. Офицерский состав части был расквартирован по домам местных жителей. Василий Платонов попал в дом родителей моей матери, которой в ту пору было всего лишь 17 лет. Василий был на 6 лет старше.
Когда человек молод, он быстро забывает плохое. Мои будущие родители старались не думать о прошедшей войне, в которой их народы были врагами. Они просто полюбили друг друга.
В августе 1946 года, буквально за 3 недели до моего рождения, Василий Платонов был срочно отозван из части, где служил, и, судя по некоторым сведениям, из Германии вообще. Отец мечтал о ребенке и просил маму назвать сына Колей, а если родится дочь, то Катюшей.
После моего рождения мама постоянно ходила со мной, новорожденной, к начальству отца, желая узнать что-либо о нем. Но все, что ей удавалось узнать, было довольно противоречивым и вряд ли достоверным. Видимо, были причины со стороны советских властей для умалчивания. Сослуживцы отца старались маму как-то поддержать: приносили продукты, детские вещи. Моя детская коляска — это тоже их подарок. 10 лет ждала мама отца, надеясь, что он подаст весть о себе. Свою любовь к нему, а позже воспоминания о нем она вкладывала в мое воспитание, не давая мне забыть, что наполовину я — русская. Правда, имя Катюша, которое я носила до школы, пришлось официально поменять. Слишком вызывающе звучало оно в послевоенной Германии. Став старше, я решила в память об отце вернуть себе другое имя, которым он хотел назвать своего ребенка. Я стала называть себя Колей. Оно не напоминало о болезненном прошлом, и никто не имел понятия, что оно мужское.
Всю сознательную жизнь я ищу своего отца. Ну не может быть, чтобы не осталось каких-либо сведений о нем, боевом офицере, получившем орден Славы и орден Красной Звезды, не считая медалей. До войны он жил либо в Москве, либо в Подмосковье. Наверняка у него были братья и сестры, соседи, наконец. Если после Германии он благополучно вернулся на родину, то должен был где-то работать. Значит, могли остаться сослуживцы, а также однополчане. Наконец, вернувшись на родину, он мог встретить женщину, с которой соединил свою жизнь. И у него остались от этого брака дети, внуки. А может, мой отец еще жив? Ему должно быть около 80–81 года. А пока на память о нем осталась лишь единственная фотография. Вдруг многомиллионная аудитория читателей «АиФ» поможет мне найти отца?
Коля К е п л е р, г. Кемниц, Германия