Владимир Басов

Содержание

1. Страшный красавец
2. Просил яду

ЖЕНЩИНАМИ Басов увлекался мгновенно и страстно, сшибая на пути к сердцу избранницы любые преграды. В жены выбирал исключительно актрис-красавиц намного моложе себя. Первой его супругой была Роза Макагонова, с ней он прожил недолго. Второй раз женился на Наталье Фатеевой. Она родила ему сына Владимира, их брак длился пять лет. Третьей и последней женой стала Валентина Титова, они воспитывали двоих своих детей — сына Александра и дочь Елизавету. Вместе они прожили 17 лет.

Валентина Титова вспоминает: — Все начиналось красиво. Мне было 22 года, ему — 40. Я тогда любила Вячеслава Шалевича, но Басов покорил меня своим невероятным напором. Он сам объявил Шалевичу о том, что влюбился в меня. Потом ухаживал за мной, просил моей руки — все было по старым правилам. И когда я наконец ответила «Да», обманул, как все мужчины. Ему было достаточно двух штампов в паспорте, что он получил до меня. Я забеременела, и он сказал: «Что-нибудь придумаем». «Ничего не надо придумывать», — сказала я, и родившийся Саша две-три недели был Александром Валентиновичем Титовым. Мы с Басовым расписались тихо. Меня привезли в загс, принесли какую-то книгу, на ступеньках я расписалась, даже не знала для чего. Все! Мы стали жить и работать вместе, он меня снимал в своих фильмах.

Что такое влюбленный человек? Он окружает тебя сладким «враньем» и говорит, что у тебя такие глаза, волосы, руки… Надо человеку так рассказать о своей любви, чтобы он был надолго околдован. Так вот Басов — колдун, маг. Его обожали все. По вечерам дом был переполнен талантливыми людьми, они засиживались до двух-трех ночи, а утром нам нужно было вставать в семь. Но неудобства компенсировались сияющей атмосферой разговоров. Друзьями Басова были режиссеры, художники: Алов, Наумов, Чухрай, Тодоровский, Таланкины, Аскольдовы… В компаниях его ждали, как великого развлекателя.

В разговор вступает дочь Лиза: — Помню, лет в десять я впервые посмотрела «Буратино», где он играл Дуремара, и расстроилась. Боялась, что мне в школе будут кричать: «Дочка Дуремара!» Я стеснялась, что он то волка какого-то, то негодяя в «Электрониках» играл. А ему нравилось!

Страшный красавец

— В СЕМЬЕ Володя был президентом, светочем, — рассказывает Валентина.

Я жила его глазами, сердцем, умом… Но иногда мы ругались нещадно. Ведь мне надо было готовить, убирать, стирать. А он требовал внимания. Я ему кричу: «Да замолчи ты, радио можно выключить, тебя — нет!» Если его не уложить спать, он мог вещать сутки. Потому что был наполнен пространством, мечтами — все это бурлило и клокотало.

— Я видел ВП (это было его домашнее прозвище) и в угрюмом состоянии, — говорит сын Александр. — Он лежал, вздыхал, курил… Но продолжалось это недолго. Он умел заряжаться от ерунды. Кстати, мог стать счастливым от того, что сделал кому-то добро. Однажды я спросил его: «Пап, зачем ты помогаешь тому подонку?» А он произнес слова, которые я запомнил на всю жизнь: «Я всегда на стороне слабого». По-моему, оптимальная мораль.

— А вот за себя он стеснялся просить, — продолжает Валентина. — Я помню, еле-еле уговорила его выбить у властей квартиру, — в крошечном кооперативе жить было уже невозможно. Когда он пришел к ним, показал список фильмов, которые снял: «Школа мужества», «Тишина», «Метель», «Случай на шахте № 8», «Щит и меч», «Дни Турбиных», а потом еще сказал, как зовут его жену, они выпучили на него глаза и тут же подписали нужные бумаги на жилье. Мы переехали на улицу Горького в большую квартиру.

Меня часто спрашивали: «Как вы вышли за Басова? Он же такой страшный!» Но уже после 10 минут общения с ним не сводили с него глаз, меня рядом не существовало даже для мужчин.

— Папа был настоящим денди, обожал пижонить, — добавляет Лиза. — Родители вывозили нас летом за границу (отец мог себе это позволить). И я помню, как, приезжая в какой-нибудь город, мы первым делом неслись в магазины, где папа выбирал себе потрясающие костюмы, рубашки, вокруг него вертелось огромное количество народа — ведь в Европе Басова знали, там с успехом шли его фильмы.

Еще он не мог жить без машин и гениально их водил. Начинал с «Москвича», а потом одна за другой у него менялись «Волги», которые в те времена просто так никому не выдавались, а ему их привозили прямо с завода. Машину он лелеял, выходил разогревать ее за час до выезда. За границей он покупал для нее какие-то особенные зеркала, чехлы на руль и прочие мелочи.

Александр: — В ресторане «Националь» у него был свой официант, у которого он покупал блоки сигарет, — курил только хорошие американские, доставать их было архисложно. Однажды 9 мая мы пошли с ним гулять и заодно зашли за сигаретами. Я стою, жду его. Вдруг ко мне подходит пожилой нетрезвый ветеран и начинает читать мораль, мол, вы — такие-сякие, а вот мы! Тут появился отец, и этот ветеран ему стал кричать то же самое. Позже я вскипел: «Папа! Почему ты ему не сказал, что тоже воевал? У тебя же вся грудь в орденах!» А он не любил говорить об этом, и ордена всегда лежали у него в столе.

Просил яду

— НИКОГДА не забуду, как Володя повел себя в Чехословакии в 68-м году, когда мы попали в военные события, — говорит Валентина. — Мы приехали отдыхать, жили в отеле. И вот ночью раздается стук в дверь. Басов встал, пошептался с кем-то, потом оделся и прямо в одежде лег. Утром на улицах появились войска. Меня поразило поведение Басова. Он стал вести себя как человек, попавший в плен. Жил, не раздеваясь, двое суток, пока мы не уехали. Я его просила: «Разденься хоть на пару часов». Он ответил потрясающе: «Если нас повесят или расстреляют, я не хочу висеть на заборе со спущенными штанами».

Каждый год 21 июня мы выезжали в Суздаль, чтобы встретить рассвет 22-го числа. Так он отмечал день начала войны. Но никогда о ней не говорил. Так, пару раз всего, скупо. Помню, как-то в Москве стояли жуткие морозы, и он вспомнил, что во время войны в такой же холод они с солдатами закладывали щели блиндажа немецкими трупами. Вот и все. На войне он был контужен. Может, это стало одной из причин, почему с ним случились инсульты.

В 1974 году у Володи был инфаркт. Дома у него зажало сердце, я вызвала «скорую». Дама-врач почему-то посоветовала ему крутить левой рукой — и уехала. Вот он еще три дня крутил, сидел в горячей ванне, и в результате его увезли в больницу уже с обширным инфарктом. Он пролежал там полтора месяца, я ездила каждый день, делала ему маникюр, педикюр, кормила, поила мумие. Он встал на ноги… А через несколько лет мы расстались.

Я не была готова к тому, что он начнет пить. Когда мы познакомились, он пил лишь воду, а меня учил пить вино. И так держался 12 лет. Хотя до меня, я знаю, выпивал. Сорвался, когда один уехал сниматься в фильме «Бег» — а мы же почти всегда ездили работать вместе, и дети с нами. И тут пошло-поехало… Это боль, с которой сложно было справиться. Я ушла от него. Мой второй муж — оператор кино Георгий Рерберг до конца дней ревновал меня к Басову. С Володей мы после развода не общались вовсе. Он жил вместе с Сашей (Лиза уехала учиться в Ленинград). Свою славу Володя заработал тяжким трудом. Например, когда писал сценарий, ничего не ел, курил и пил черный кофе. И так — месяца два. А потом съедал кастрюлю щей. Алкоголь был для него, наверное, каким-то выходом.

— Первый инсульт с ним случился в 1984 году, — рассказывает Александр. — После него он стал плохо себя чувствовать, больше лежал, ходил с палочкой, но умудрялся работать, ездил на студию. Снял картину по пьесе «Семь криков в океане». Написал сценарий по Агате Кристи, но снимал его уже другой режиссер. Большое спасибо Володе Досталю, который тогда придумал ему должность режиссера-консультанта. Отец до самой кончины получал не только пенсию, но и полноценную зарплату.

Иногда он просил яду, когда хотел, чтоб ему посочувствовали. Для него немощь была трагедией. Он же всегда был человек подвижный, не ходил, а летал.

Второй инсульт случился в ванной. Он пошел бриться, что делал всегда сам, хотя и плохо уже, но все попытки его побрить встречали сопротивление. И вдруг упал и мгновенно умер. У меня на глазах.