Владимир Чеботарев

Содержание

1. "Назовем ее Тамарой, царицей Тамарой"
2. "Хата сожжена. Никого в живых нет"
3. "Нам помогли мемуары Владимира Александровича"
4. "Каждый год 9 мая мы поминали отца. А он, оказывается, жив"

С Владимиром Александровичем я дружу более сорока лет. Вместе работали над фильмом "Цена быстрых секунд", срослись душами, когда говорили о Великой Отечественной.

Мы с ним, естественно, на "ты", но для читателей "Известий" я буду называть В.А. на "вы".

вопрос: Как для вас началась война?

-ответ: В середине июня 1941 года молодым лейтенантом приехал в городок Гайсин принимать командование артиллерийской батареей на конной тяге. Наша дивизия попала в окружение. 16 августа - в день моего двадцатилетия - меня ранило. Крупный осколок мины попал в бедро, десять других в левую ногу (один до сих пор сидит во мне). Госпиталь, куда меня положили, через день захватили фашисты. Так я оказался в плену. Мой сосед по койке, украинец, посоветовал: "Когда будут регистрировать, назовись хохлом. Скоро комиссаров и евреев повычистят, за русских возьмутся". Так я и стал "украинцем" по фамилии Коробко.

Июнь 1941 года. Лейтенант-артиллерист Владимир Чеботарев (сидит) с однополчанами

Однажды меня отозвал в сторону невысокий, плотный человек - Герасименко (как потом выяснилось, дивизионный комиссар, по-современному генерал-лейтенант): "Предлагаю бежать. Согласен? Уходить будем на рассвете, между вторым и третьим патрулем. И захвати свой револьвер. Молодец, что его сохранил".

Бежали втроем - к нам присоединился мой сосед по бараку. О немцах и полицаях жители нас предупреждали. Вот только раненая нога у меня была совсем плохая - быстро идти мешала... Вышли к реке Псел, моросил дождь. Мы решили передохнуть - и... вдруг на дороге послышались скрип колес и женский голос. Я выглянул из кустов. С телеги сползла копна кукурузы, видимо, из-за неумелой скирдовки. Возле телеги крутились женщина и пацан лет десяти.

Вышел из кустов, обратился к женщине: "Здоровеньки булы! Разрешите помочь".

Кукурузу снова загрузили.

- Давайте знакомиться. Владимир...

- Ольга.

- Раненые товарищи ждут меня вот в том пролеске. Погода, видите, какая. Разрешите переночевать у вас в сарае или на сеновале...

- Приходите, вторая хата под шифером с конца села. Только со стороны огорода заходите, чтобы соседи не видели.

И вот мы у нее в хате. Хозяйка напекла блинов. К Ольге зашли две ее родственницы и предложили: "Может, подлечитесь, ребята, с вашими-то ранениями? А то фронт быстро катится, и здоровый не догонит".

Из девушек мне больше запомнилась Катя - зеленоглазая, стройная, с узкой талией, что редко встречается среди пышнотелых украинок.

Она сказала тогда еще, что у нее дядька ветеринар, на всю округу славится и мою ногу обязательно подлечит.

Но мы отказались: "Надо идти к своим". Ночью Ольга повела нас к реке, собрав мешок продуктов. На прощанье предупредила: "Идите вдоль реки, местность лесистая. И так почти до Полтавы".

Мы пошли. Но вскоре наткнулись на немцев. Нас окружали. Герасименко приказал рассредоточиться по одному: хоть кто-то уцелеет. Мы пожали друг другу руки и обнялись...

Высмотрев какую-то ложбинку, я двинулся по ней в восточном направлении. Силы были на исходе. Нога стала вся деревянная, шел с трудом даже с палкой. Боялся, что начнется гангрена. Впереди все время слышал гортанные голоса немцев, идти туда было самоубийством. И словно спасательный маячок, высветились два девичьих лица в доме Ольги. Вспомнив изумрудные глаза Кати, решил: надо идти назад.

Раненая нога одеревенела совсем. Холодный дождь хлестал по лицу. Доковылял до кременчугского шляха. Увидел какого-то дедка на телеге. Уговорил его подбросить до хутора Крамаренки, объяснил, что добираюсь к родственникам. Меня бил озноб, перед глазами все плыло. В Крамаренках еле нашел хату Ольги. Плохо помню, как меня отпаивали чаем, ставили банки, чистили раны.

Утром пришла зеленоглазая Катя со своим дядькой фельдшером-ветеринаром Ларионом. Он осмотрел меня и утешил: "Ничего, парень, ногу отрезать не будем".

Меня "переселили" на печь в Катину хату. Ларион намазал ногу мазью, похожей на деготь. Рядом поставил кувшин с какой-то травой: "Пей до той поры, пока не спадет жар".

Катя жила с матерью Леной и младшей сестренкой Валей... С месяц, наверное, я "провалялся" на их печи. Ларион приходил через день, мазал ногу своим дегтем, после которого она горела огнем, но уходило ощущение деревянной твердости... Меня познакомили с родственником Кати? колхозным кузнецом Штефаном Середой.

"Назовем ее Тамарой, царицей Тамарой"

в: Колхозным? Вы не оговорились?

-о: Ничего не путаю. Немцы колхозы не распускали, заявив, что землю делить еще рано и засевать надо не частные наделы, а общественные поля. Так вот, у Штефана в управе был свой человек - машинистка Людочка, которая оформила меня как брата Кати по фамилии Коробко, приехавшего из Харькова на лечение. С новым документом я уже мог жить, не таясь. Выходил, опираясь на палку. По весне немцы стали выгонять селян на работу. Забрали и меня. Но кто-то все же донес в гестапо. Там меня допрашивали и избивали. После нескольких дней беспрерывных допросов, избитого и окровавленного, отправили в лагерь военнопленных. Вот так кончилась моя "сладкая" жизнь "в примаках" у Кати Крамаренко.

В лагере переводчик-белоэмигрант Семен Евгеньевич записал меня в бригаду по заготовке продуктов. Мы копали картошку, буряки, ломали кукурузу. Прошло полгода. Но однажды переводчик сказал мне: "Лагерь должны на днях эвакуировать. Так что действуйте по обстановке". В глазах старика стояли слезы. А что еще русский человек должен был сказать русскому человеку в тот момент? Я пожал ему руку: "Спасибо за все". И понял: уходить надо прямо сейчас. Вытащил из потаенного места револьвер, дошел до колючей проволоки, где был еле заметный лаз. Эти места я знал хорошо и леском вдоль реки пробрался в хутор Крамаренки, где опять пришел к Кате и... увидел маленькую девочку. "Это наша дочь, она родилась 17 июля", - сказала Катя. "Назовем ее Тамарой, царицей Тамарой", - радостно предложил я, держа младенца на руках:

- Тебе здесь оставаться нельзя, - сказала Катя.

- Постараюсь перейти линию фронта возле Полтавы.

Обнадежил ее, что дам весточку о себе, если будет такая возможность. Ну, а если погибну...

Катя собрала вещмешок с едой и долго-долго провожала по тропинке вдоль реки.

в: На этот раз удалось перейти линию фронта?

-о: Меня обнаружили советские разведчики. Скрутили, доставили в СМЕРШ. Я вытащил револьвер и протянул старшему: "Вот возьмите. Мой личный, с июня 41-го с собой ношу". Дальше особист отправил меня к какому-то полковнику из штаба 2-го Украинского фронта. А тот сказал, что при таком ранении меня можно было бы и отчислить по инвалидности, но нужно еще послужить по административной части в запасном полку. Войну закончил в Будапеште в 1945 году.

в: Сразу же начали искать Катю и дочку Тамару?

-о: Если бы была такая возможность, я бы пешком дошел к ним, но... Победа победой, а проверки шли своим чередом. Меня отправили в Подольск в проверочно-фильтрационный лагерь ПФЛ-174, куда собирали офицеров, побывавших в плену. Все проходили проверку, и многих после этого отправляли далеко на север - в Магадан, на Колыму, в Норильск. Но мне повезло. Выдали документ, что я прошел спецпроверку.

"Хата сожжена. Никого в живых нет"

в: А из лагеря нельзя было отправить запрос на родину Кати?

-о: Какой запрос в те годы? Все проверялось цензурой и фильтровалось. Мои письма остались без ответа. После подольского лагеря, конечно, направил. И получил ответ: "Хата сожжена. Никого в живых нет"... Через несколько лет я попросил актера и режиссера Леонида Быкова, чтобы он помог в поиске Кати и Тамары. Но даже он, имевший большие связи на Украине, ничего не смог сделать...

"Нам помогли мемуары Владимира Александровича"

А вот редакторы программы "Двадцать лет спустя. От всей души", которая производится телекомпанией АТВ по заказу ТВЦ, совершили невероятное: нашли через 66 лет дочь Чеботарева - Тамару Владимировну. Выпуск, в котором зритель сможет воочию увидеть эту встречу, посвящен "Мосфильму" и выйдет в эфир в начале марта. О том, как двум журналистам удалось подарить людям счастье, рассказывают Людмила Сутушева и Ирина Чумакова.

- В поисках нам помогли мемуары Владимира Александровича. В них было указание на хутор Крамаренки, село Запсилье. Связавшись с селом, попросили собрать "у телефона" всех старожилов деревни, которые были свидетелями любви Чеботарева и Кати. Их оказалось всего двое, но они сказали, что Екатерина Ефимовна Крамаренко с мамой и ДОЧКОЙ Тамарой (1942 года рождения), спасаясь от голода, выехала с хутора в 1946 или 1947 году. Катя писала потом, что вышла замуж, но за кого и где она живет теперь, никто ответить не мог. Письма потерялись.

Где и как искать женщину, которая, скорее всего, сменила фамилию? Нам помогли сотрудники местного архива в Запсилье, которые нашли документ, проливший свет на судьбу Кати. Оказалось, при продаже дома была сделана выписка: Катя, ее мать и сестра Валя, а также дочь Тамара Владимировна выбыли в город Алагир Северной Осетии. А еще в документе говорилось: в том же доме в 1941-42 годах проживал Коробко Владимир Александрович - под этой фамилией скрывался от немцев Чеботарев. Тогда мы поняли, что все сходится.

В городе Алагир - 10 тысяч жителей. С помощью работников загса, Пенсионного фонда и УВД нашли тех, кто знает Тамару Владимировну. Представьте наше изумление, когда выяснилось: Тамара помогает растить детей своей старшей дочери - Алене, которая живет не где-нибудь, а в Москве! Так, пройдя по всей цепочке от Полтавы до Москвы, мы разыскали Тамару Владимировну! Чему очень рады, ведь именно ради таких встреч и существует передача "От всей души".

"Каждый год 9 мая мы поминали отца. А он, оказывается, жив"

вопрос: Что вы чувствуете, когда нашли отца через 66 лет? - спросил я Тамару Владимировну.

-ответ: Это словами не выразить. Когда мне во Владикавказ позвонила Людмила из АТВ, я долго не могла ничего понять. Она стала задавать вопросы: о бабушке, о маме, о селе Запсилье, в котором я не была 61 год... Потом назвала фамилию Чеботарева. Я сказала, что не знаю такого человека. В замешательстве спросила: "Чего вы от меня хотите? Я никого не ищу. Может быть, меня кто-то ищет? Но кто? Отец пропал без вести..."

- Нет, ваш отец жив. Прилетайте в Москву, мы познакомим вас с ним на телепередаче "От всей души". Обязательно захватите фотографии своей мамы.

"Если меня кто-то разыгрывает, то это очень жестоко", - подумала я и позвонила дочке Алене в Москву: "Меня спрашивают о каком-то Владимире Александровиче Чеботареве. Кто он?" - "Это твой отец. Мне бабушка перед смертью сказала, что твой отец Чеботарев". - "Доченька, посмотри Чеботаревых в интернете, ориентируйся на возраст".

Вечером дочка перезванивает: "Это известный кинорежиссер, он снял ,"Человека-амфибию". По годам он может быть твоим отцом, но как-то не верится. Может, другой Чеботарев? Но все равно - прилетай!"

До последней минуты на "Мосфильме" мне не говорили, кто мой отец. Начались съемки. Вижу на экране красивого седого человека. Ведущие Павел и Настя Чухрай расспрашивают его о военных годах, о том, как он, раненный, пытался перейти линию фронта, незаметно подводят его к Запсилью. Чеботарев признается, что в этом селе встретил свою первую любовь - зеленоглазую Катю. И вдруг на экране появляется фотография трех молодых девушек. "Вы узнаете кого-нибудь из них?" - спрашивает Павел. "В правом верхнем углу - Катя", - у Чеботарева срывается голос. "А у Кати была дочка Тамара. Сейчас она появится в студии", - говорит Настя Чухрай.

Редакторы Людмила и Ира ведут меня. Педагог с 40-летним стажем, я заставила себя собраться и не заплакать. Обнялись мы с отцом, ошеломленные: ведь ни он, ни я не знали сценария. Вот так прожила я всю жизнь и не подозревала, что мой отец - знаменитый кинорежиссер, снявший больше всех в стране фильмов о войне, эхо которой прокатилось на "Мосфильме" в эту минуту.

"У вас есть дети?" - спрашивают ведущие. "Есть. Трое детей, трое внуков. Они все присутствуют в этом зале". "Пожалуйста, пройдите сюда", - обращаются к ним ведущие. И тут на глазах изумленного папы на подиум поднимаются семь человек:

Здесь прерву Тамару Владимировну, чтобы рассказать о впечатлениях Чеботарева. Еще несколько минут назад он, 87-летний, был одиноким человеком. Жена Ада Сергеевна умерла пять лет назад. Дочка, которую он считал единственной, живет в Петербурге - видятся нечасто. И вдруг оказывается: у него такая большая родня. И не где-нибудь - в Москве.

в: Тамара Владимировна, о Чеботареве мы знаем много. Представьте свою семью. Что было, со слов вашей мамы, после того, как ее любимый пошел пробиваться через линию фронта?

-о: Вскоре началось отступление немцев. Они свирепствовали: жгли села, отбирали скот. Мы с бабушкой и мамой спрятались в лесу. Когда вернулись, от хаты остались только головешки. Стали жить в кирпичном сарае, который, к слову, не успел достроить мой отец. На земляном полу, вместе с козами и свиньями, мыкались больше года.

Мама запрашивала о судьбе отца, но ответы приходили стандартные: "Пропал без вести". Сейчас-то я понимаю, что в то время папа проходил спецпроверку.

В 1947 году на Украине был страшный неурожай. Бабушка сказала дочкам Кате и Вале: "В 1933 году во время "голодомора" я похоронила мужа и пятерых детей. Сохранила только вас. Не хочу, чтобы все это повторилось. Многие сейчас переезжают в теплый край - в Осетию, где и хлеб есть, и кукуруза, и фрукты. Продадим скот и уедем. Хуже не будет".

Так мы оказались в Алагире. Мама и тетя Валя устроились на электростанцию. Почти все заработанное уходило на жилье. Питались подножным кормом: в горах было много репы... Бабушка говорила маме: "Был бы Володя жив, мы бы не так жили. Он ведь такой мастеровитый был".

Потом мама нашла работу в санатории с сероводородными ваннами. Там познакомилась с одиноким фронтовиком Константином Балашем. Вышла замуж. А потом у меня появились один за другим три брата и две сестры... Умерла мама 10 лет назад.

После окончания пединститута я 40 лет проработала учительницей математики. В институте встретила Семена Стрючкова, поженились. У нас с Семеном - трое детей. Алена с красным дипломом окончила экономический факультет университета, аспирантуру в Москве. Мой зять Василий - выпускник МАИ - создал свой бизнес. А Алена открыла салон красоты, но мечтает защитить диссертацию. Средняя дочь Наташа получила диплом Гнесинской академии по специальности хоровой дирижер. Младший сын Саша - специалист по мобильным системам.

Вот такие они - папины внуки. Все работают в Москве. У меня во Владикавказе квартира, там и живу после смерти мужа . Но часто приезжаю в Москву - помогать детям и внукам...

в: А почему же вы на вопрос о Чеботареве вначале ответили, что не знаете такого?На съемках фильма

о: А я действительно не знала. Чтобы я не задавала лишних вопросов, мама говорила, что мой отец - Владимир Александрович Коробко. Лишь вну чке Алене назвала фамилию Чеботарева.

Всегда в День Победы, 9 мая, мы, не чокаясь, выпивали за моего отца, которого мама помнила всю жизнь. Мы поминали его как погибшего. А он, оказывается, был жив. Фильмы снимал, которые вся страна смотрела. И я по много раз пересматривала. И даже предположить не могла, что режиссер - мой папа.

Спасибо Господу, что он соединил нас. Пусть и через 66 лет!

А ведь могли встретиться на съемках

Вот ведь как в жизни бывает: Чеботарев снял в Северной Осетии два фильма - "Сын Иристона" и "В горах реки бурные". Он провел в республике в общей сложности полтора года - в различных киноэкспедициях, удостоен звания "Заслуженный деятель искусств Северной Осетии". Был рядом со своей первой любовью Катей и с дочкой Тамарой. Однажды даже съемки проводил в том же ущелье, где расположен Алагир. Но с Катей так ни разу и не свиделся. А может, и столкнулись где-то, но не узнали они друг друга.