Всеволод Блюменталь-Тамарин

В 1931 году мне и двум моим товарищам по Реалистическому театру предложили принять участие в гастрольной поездке Всеволода Александровича Блюменталь-Тамарина в Тулу и Харьков. В Харькове за день до окончания гастролей он пригласил нас на ужин в шикарный ресторан на Сумской. В отдельном кабинете был накрыт стол на четыре персоны. До сих пор помню все эти невообразимые закуски: янтарную лососину с лимоном, анчоусы, белугу в белом вине, холодную индейку с каштанами, на горячее - котлеты "Марешаль" (что-то фантастически вкусное из грудок рябчика, начинённых белыми грибами) и наконец десерт - клубника со взбитыми сливками. Всеволод Александрович был в ударе, увлечённо рассказывал о своей молодости, вспоминал театральные легенды, читал Блока и Лермонтова. В какой-то момент на пороге кабинета появился незнакомый человек средних лет в очках. Он внимательно слушал стихи. Блюменталь-Тамарин, уже захмелевший, пригласил его к нашему столу. Незнакомец приблизился и сказал: "Я вчера видел вас в "Кине". Вы удивительный артист! И стихи читаете вдохновенно. А ведь в девятнадцатом году в Одессе по решению подпольного обкома партии я должен был вас застрелить! И только случай помешал мне сделать это. Вас обвиняли в том, что вы предали Лизу В. Она погибла в контрразведке".

Блюменталь мгновенно протрезвел. "Это клевета и ложь, - сказал он, - когда в город вошли красные, я был арестован и приговорён к расстрелу. Но приговор был обжалован, и дело прекращено за недоказанностью обвинения". Хорошо начавшийся вечер был совершенно испорчен.

В годы Гражданской войны на Украине он участвовал в Белом движении. По свидетельству В. В. Шверубовича (сына известного мхатовца В.И. Качалова), Всеволод Блюменталь-Тамарин, возглавлявший харьковское актёрство, верхом на белом коне, с огромным трёхцветным флагом на пике и большой церковной кружкой у седла собирал пожертвования и подарки для "освободителей Родины". Конечно, когда на украинскую землю пришла Красная армия, его арестовали. И только благодаря вмешательству А.В. Луначарского сохранили жизнь.

Всеволод Александрович родился в знаменитой актёрской семье. Его отец, Александр Эдуардович Блюменталь-Тамарин, был опереточным актёром. Мать, Мария Михайловна, почти всю жизнь прослужила в Театре Корша, а после его закрытия играла в Малом. Многие запомнили её Двойру в фильме "Искатели счастья". Она была в числе первых десяти артистов, которых удостоили звания - "Народный артист СССР".

Всеволод Александрович был человеком очень сложным, деспотичным, но безмерно талантливым во всём. Прекрасно образованный, владеющий тремя европейскими языками, он сам писал стихи, и очень неплохие. Необычайно музыкальный, пластичный, атлетического сложения, этот русоволосый красавец после окончания императорского театрального училища сразу же был принят в труппу Малого театра. Его дебют в роли Морского в пьесе Немировича-Данченко "Цена жизни" (с М. Н. Ермоловой в роли Анны Демуриной) стал настоящим фурором. Тут же посыпались многочисленные приглашения от крупнейших антрепренеров России. Предложение Н.Н. Синельникова было особенно соблазнительным: ведущее положение в первоклассной труппе, блестящие роли, огромное жалованье. Так Блюменталь-Тамарин стал кумиром Киева, Харькова, Одессы. Он играл Гамлета и Чацкого, Кина и Парфёна Рогожина, Жадова и Фердинанда, Дон Карлоса и Уриэля Акосту...

Творческое сотрудничество с Синельниковым длилось долгие годы. Затем Всеволод Александрович поступил в Театр Корша, где переиграл многие из своих коронных ролей. Театр торжественно отметил 25-летие его творческой деятельности. В тот вечер он играл Кина. Во время торжественного чествования постановление о присвоении ему звания заслуженного артиста зачитал сам А.В. Луначарский. Для Блюменталь-Тамарина пели Л.В. Собинов, Н.А. Обухова, А.В. Нежданова и М.Р. Рейзен, танцевала Е.В. Гельцер, играл Генрих Нейгауз.

Публика обожала Всеволода Александровича. Его ценили и власти, хотя он был убеждённо беспартийным человеком, что в советское время отнюдь не облегчало жизнь. Вёл он себя совершенно независимо - не признавал никаких парткомов и общих собраний, которые были неотъемлемой частью жизни любого театра, демонстративно не платил профсоюзных взносов. Не терпел диктата и не уживался с театральным руководством. Именно поэтому он периодически уходил из театра и, наконец, ушёл окончательно, предпочитая гастроли с собственной, хотя и весьма посредственной, труппой. Теперь у него был свой обязательный гардероб: два неизменных огромных кофра с костюмами. На гримировальном столике всегда стоял трельяж в серебряной оправе, пудреница из венецианского стекла в серебре, хрустальный графинчик-фляга с отменным коньяком и маленькая серебряная стопочка. Гастролёр. Так в своё время работали Мамонт Дальский, В.Ф. Комиссаржевская, а в 20-е годы П.Н. Орленев и П.В. Самойлов. На Мамонта Дальского он вообще очень походил - и по характеру, и по темпераменту. Может быть, не случайно жизнь у обоих закончилась так трагически.

Мамонт Дальский - знаменитый трагик Александринского театра - имел один очень существенный недостаток: вёл себя с окружающими крайне вызывающе, был груб и невежлив. Перво-наперво он испортил отношения с М.Г. Савиной, главной актрисой театра. Однажды он с ней не поздоровался. Сурово посмотрев на него, Савина сказала: "Здравствуйте, молодой человек!", на что он ответил: "Здравствуйте, пожилая дама". Предельное хамство! Возмущённые актёры написали письмо на высочайшее имя министра двора с просьбой освободить их от присутствия Дальского. И актёр был обречён на кочевую жизнь вечного гастролёра. Во время революции Мамонт Дальский записался в анархисты. Однажды на Тверском бульваре он сорвался с подножки трамвая и погиб.

Но вернёмся к Блюменталь-Тамарину. В 30-е годы по понедельникам в Большом театре и его филиале шли так называемые "сборные спектакли артистов московских театров". Приглашали на них, как теперь бы сказали, сплошные звёзды. В 1932 году в филиале Большого театра поставили "Бесприданницу". С Е.Н. Гоголевой, Е.Д. Турчаниновой, М.М. Климовым, Н.И. Рыжовым, М.М. Блюменталь-Тамариной.

Всеволод Александрович, который по своим внешним данным, казалось бы, подходил на роль Паратова, играл Карандышева. И как играл! Остро, жёстко, беспощадно к своему герою. Казалось, что Карандышев единолично властвует на сцене. Спектакль закончился полным его триумфом. Всё громче и настойчивее звучало: Та-ма-рин, Та-ма-рин. Его одного вызывали 14 раз.

Ранней весной 1941 года на Тверской, около Елисеевского магазина, я встретил Блюменталя с женой. Я проводил их домой, на Малую Бронную. Он был грустен. Говорил, что готовит большую программу, посвящённую 100-летию со дня гибели М.Ю. Лермонтова. Будет играть сцены из "Маскарада", читать "Мцыри", отрывки из "Героя нашего времени", "Демона". Говорил, что гастроли начинают его утомлять и пора переходить к оседлой жизни. Рассказал, что получил приглашение Малого театра играть Отелло в очередь с Остужевым. Остужеву трудно играть часто, а спектакль пользуется огромным успехом, но в те дни, когда Остужева заменяет М.Ф. Ленин, публика возвращает билеты. Поведал, что Н.П. Охлопков предлагает ему вступить в труппу Театра Революции и начать там с роли Ивана Грозного в пьесе А. Толстого "Трудные годы". "Я серьёзно обдумываю эти предложения", - сказал он мне на прощание. Больше я его не видел.

Война с Германией застала его на Западной Украине, где он выступал как раз с лермонтовской программой. С большими трудностями, потеряв все свои костюмы, он добрался до Москвы и поселился на даче в Новом Иерусалиме, выделенной ещё его матери, Марии Михайловне. В начале октября немцы ворвались в Истру. Был захвачен и дачный поселок НИЛ (Наука. Искусство. Литература), а его обитатели оказались на оккупированной территории. Среди них, кроме Блюменталь-Тамарина и его семьи, - актёр и директор Театра Вахтангова О.Ф. Глазунов, солист Большого театра Иван Жадан и многие другие. Позже, оказавшись в Киеве, Всеволод Александрович, не долго думая, начал сотрудничать с оккупационными властями. Назначенный художественным руководителем Киевского театра русской драмы, вместе с С.Э. Радловым Блюменталь-Тамарин осуществил постановку пьесы А. Корнейчука "Фронт" и сыграл в ней главную роль - генерала Горлова. Спектакль назывался "Так они воюют...". Пьесу превратили в злой, едкий антисоветский памфлет. Блюменталь часто выступал на радио и в печати. Одна из его статей называлась "25 лет советской каторги". Будто бы в той статье он утверждал, что советская власть издевалась над ним и над его матерью, что, конечно, глупость, поскольку Мария Михайловна была почитаема всеми, да и он вовсе не был обделён любовью властей.

О последних его днях говорят разное. Считается, что в 1944 году во время наступления наших войск Блюменталь-Тамарин был схвачен партизанами и повешен. Но есть и другие версии его смерти. Так, Ирина Фёдоровна Шаляпина рассказывала мне, что Всеволоду Александровичу помогал по хозяйству какой-то мальчик. Однажды они вместе пошли в лес рубить дрова, и мальчик этот топором прошиб ему голову. Насколько это верно, не знаю. Я пытался связаться с нашими органами внутренних дел, выяснил, что "дело" Блюменталь-Тамарина находится в Киеве. Опубликованных документов никаких нет, а мне уже трудно расследовать всё это до конца.