 |
Юнна Морицпоэтессса |
Стихов ее, которые всем известны, которые поются и произносятся наизусть, – множество. Мориц называет возраст своего читателя: дети от 5 до 500 лет. «Большой секрет для маленькой компании» и «ежик резиновый с дырочкой в правом боку», «Хорошо быть – молодым» и «Когда мы были молодые», «На Ордынке, на Полянке тихо музыка играла» и «Не бывает напрасным прекрасное»…
Чтобы не ошибиться в написании цитат, открываю толстый том стихов и вплываю в него, погружаюсь, как в море, и не могу и не хочу выплыть. Мало есть на свете таких поэтов, у которых каждое поэтическое сообщение драгоценно.
Она своевольна и своеобразна и ни на кого на свете не похожа.
Ее не приняли на факультет журналистики университета в Киеве, где она родилась, по причине отсутствия литературных способностей, пообещав, что ей никогда не учиться в университете. Она стала студенткой заочного отделения филологического факультета Киевского университета. Через год поступила в Литературный институт в Москве. И хотя ее исключали «за нездоровые настроения в творчестве» и включали в «черные списки», она стала одним из самых больших русских поэтов.
У нее никогда не было авторского вечера в Большом зале Центрального дома литераторов. У всех, кажется, были – у нее нет. Зато любимая ее площадка – Политехнический, святое место звучания отечественной поэзии.
Ее не выпускали за границу даже на конференции, посвященные ее творчеству. И все же она дожила до своих авторских вечеров на знаменитых фестивалях поэзии в Лондоне, Кембридже, Роттердаме, Торонто, Филадельфии. Она переведена на все европейские языки, плюс японский, китайский, турецкий.
Она отказывается печататься в антологиях «женской поэзии», потому что, по ее словам, ни один кретин еще не додумался до антологии «мужской поэзии».
На вопросы, кем является – диссидентом, оппозиционером, критиком режима и проч. и проч., – она отвечает одно: что является поэтом в чистом виде, и только поэтом. И даже Поэткой – изобретенное ею слово.
Словарь ее неисчерпаем, она обращается со словом нежно и дерзко, храбро и бережно, и все же ей мало готовых слов, и она изобретает свои. Любли – еще такое слово: мера, которой платит ее читатель за ее стихи, единственная плата, которую она принимает. «Подельнику – с призвездью» – чудная надпись на одной из подаренных ею книг.
Она все знает о себе и знает себе цену. Это не делает ее высокомерной. Это делает ее свободной. Через трагическое в собственной судьбе и судьбе своих близких она пришла к гармонии.
Ее чувствилище жизни огромно. Она пишет, как заявляет, «только о своих трепетах», – а отзывается в душах тысяч и тысяч.
Человеческое существо во всем, с человеческими друзьями, с человеческими болезнями и потерями, она выбирает ночь для того, что является сверхчеловеческим, что будет принадлежать всем и уже принадлежит: для стихов и рисунков.
Она трудится как мастеровой, которому ведом его Урок.
Не бывает напрасным прекрасное,
Не растут даже в черном году
Клен напрасный, и верба напрасная,
И напрасный цветок на пруду.
Невзирая на нечто ужасное,
Не текут даже в черной тени –
Волны, пенье, сиянье напрасное
И напрасные слезы и дни.
Выпадало нам самое разное,
Но ни разу и в черных веках –
Рожь напрасная, вечность напрасная
И напрасное млеко в сосках.
Дело ясное, ясное, ясное –
Здесь и больше нигде, никогда
Не бывает напрасным прекрасное!
Не с того ли так тянет сюда
Сила тайная, магия властная
Звездный зов с берегов, с облаков, –
Не бывает напрасным прекрасное! –
Ныне, присно, во веки веков…
«Лоза»
«Суровой нитью»
«При свете жизни»
«Третий глаз»
«Избранное»
«Синий огонь»
«На этом береге высоком»
«В логове голоса»
«Лицо»
«Таким образом»
«По закону – привет почтальону»
Чтобы не ошибиться в написании цитат, открываю толстый том стихов и вплываю в него, погружаюсь, как в море, и не могу и не хочу выплыть. Мало есть на свете таких поэтов, у которых каждое поэтическое сообщение драгоценно.
Она своевольна и своеобразна и ни на кого на свете не похожа.
Ее не приняли на факультет журналистики университета в Киеве, где она родилась, по причине отсутствия литературных способностей, пообещав, что ей никогда не учиться в университете. Она стала студенткой заочного отделения филологического факультета Киевского университета. Через год поступила в Литературный институт в Москве. И хотя ее исключали «за нездоровые настроения в творчестве» и включали в «черные списки», она стала одним из самых больших русских поэтов.
У нее никогда не было авторского вечера в Большом зале Центрального дома литераторов. У всех, кажется, были – у нее нет. Зато любимая ее площадка – Политехнический, святое место звучания отечественной поэзии.
Ее не выпускали за границу даже на конференции, посвященные ее творчеству. И все же она дожила до своих авторских вечеров на знаменитых фестивалях поэзии в Лондоне, Кембридже, Роттердаме, Торонто, Филадельфии. Она переведена на все европейские языки, плюс японский, китайский, турецкий.
Она отказывается печататься в антологиях «женской поэзии», потому что, по ее словам, ни один кретин еще не додумался до антологии «мужской поэзии».
На вопросы, кем является – диссидентом, оппозиционером, критиком режима и проч. и проч., – она отвечает одно: что является поэтом в чистом виде, и только поэтом. И даже Поэткой – изобретенное ею слово.
Словарь ее неисчерпаем, она обращается со словом нежно и дерзко, храбро и бережно, и все же ей мало готовых слов, и она изобретает свои. Любли – еще такое слово: мера, которой платит ее читатель за ее стихи, единственная плата, которую она принимает. «Подельнику – с призвездью» – чудная надпись на одной из подаренных ею книг.
Она все знает о себе и знает себе цену. Это не делает ее высокомерной. Это делает ее свободной. Через трагическое в собственной судьбе и судьбе своих близких она пришла к гармонии.
Ее чувствилище жизни огромно. Она пишет, как заявляет, «только о своих трепетах», – а отзывается в душах тысяч и тысяч.
Человеческое существо во всем, с человеческими друзьями, с человеческими болезнями и потерями, она выбирает ночь для того, что является сверхчеловеческим, что будет принадлежать всем и уже принадлежит: для стихов и рисунков.
Она трудится как мастеровой, которому ведом его Урок.
Не бывает напрасным прекрасное,
Не растут даже в черном году
Клен напрасный, и верба напрасная,
И напрасный цветок на пруду.
Невзирая на нечто ужасное,
Не текут даже в черной тени –
Волны, пенье, сиянье напрасное
И напрасные слезы и дни.
Выпадало нам самое разное,
Но ни разу и в черных веках –
Рожь напрасная, вечность напрасная
И напрасное млеко в сосках.
Дело ясное, ясное, ясное –
Здесь и больше нигде, никогда
Не бывает напрасным прекрасное!
Не с того ли так тянет сюда
Сила тайная, магия властная
Звездный зов с берегов, с облаков, –
Не бывает напрасным прекрасное! –
Ныне, присно, во веки веков…
«Лоза»
«Суровой нитью»
«При свете жизни»
«Третий глаз»
«Избранное»
«Синий огонь»
«На этом береге высоком»
«В логове голоса»
«Лицо»
«Таким образом»
«По закону – привет почтальону»