Александр Фельдман

Начать придется с известного анекдота, рассказанного в воспоминаниях Леонидом Утесовым:

«Приезжий человек садится на извозчика.

— Куда ехать?

— Бульвар Фельдмана.

— Куда?

— Бульвар Фельдмана.

— Какого Фельдмана?

— Ну, Николаевский бульвар.

— Н-но, кобыла! (После паузы): Гражданин, я вот уже по Одессе двадцать пять годов ездию, а не знал, что у Миколая была фамилия Фельдман».

Боюсь, соль этого анекдота не дойдет до нынешнего поколения.

Во-первых, они не догадаются, что речь идет о «Миколае» Романове, а, во-вторых, понятия не имеют, что с 1919-го по 1945-й наш одесский Приморский бульвар — краса и гордость города — носил имя Фельдмана.

Кто же был этот человек и чем заслужил такую честь? Когда-то он был преотлично известен в Одессе. Утесов писал: «Фельдман — революционер, принимавший участие в восстании «Потемкина». Вы понимаете, как мало знали о Фельдмане? Если даже Ледя не знал, что никакого участия в том восстании Саша Фельдман не принимал и не мог принимать. Он лишь поднялся на борт броненосца в качестве представителя одесских анархистов. Он был профессиональным революционером-подпольщиком. Как вы представляете себе эту фигуру? Небось, этаким по нынешнему говоря, суперменом, умеющим мгновенно и точно стрелять, менять обличье и т.п.? Увы, Саша Фельдман (а Александром его почему-то никто не называл!) никак не соответствовал этим расхожим эталонам. Он был обыкновенным, малорослым, сутулым парнем, правда, без обязательных в таких случаях очков. Зато он отлично болтал по-французски, ибо в «проклятое царское время» в гимназиях учили на совесть, не то, что нынче.

А вообще-то известно о нем до обидного мало. Потому что не был Александр Фельдман большевиком, а был анархистом, и потому не осталось его следов в партийном архиве — единственном источнике сведений о революционерах. Но и то немногое, что удалось собрать, стоит вспомнить.

Был он сыном зажиточных родителей из Бесарабии. Приехал в Одессу учиться во 2-й прогимназии на Пушкинской, 18, где теперь профтехучилище. Вместе с ним познавал там науки Ян Гамарник, тот самый, что стал потом секретарем Губкома и направил в 1919 году Сашу Фельдмана в знаменитый полк Мишки Япончика. Но об этом после. Он стал студентом Новороссийского университета и 2 августа 1906 года был приговорен военным судом на 2 года и 8 месяцев каторги как «уличенный в принадлежности к революционной партии, поставившей себе целью ниспровержение государственного строя, и в хранении взрывчатых снарядов». Когда он очутился на свободе, родители отправили его в Америку. Там он и сошелся с анархистами. Вся его жизнь была отдана революции, которую необходимо было совершить, — это он знал твердо. Беда лишь в том, что все эти юные прекрасные люди вовсе не представляли себе, что делать потом, после революции, со страной, с народом, с самими собой. И потому, как мы теперь знаем, основательно наломали дров. Но это уже не о Фельдмане.

6 марта 1917 года Саша Фельдман был избран в Одесский Совет и стал товарищем председателя (то есть заместителем, по-нынешнему). По другим источникам, он был секретарем Исполкома. Член коллегии совета легендарный Владимир Деготь (ему будет посвящён отдельный рассказ) писал: «Секретарем был известный анархист Саша Фельдман. Он был одним из тех анархистов, которые все время работали с нами (большевиками — Ф.З.). Мы ему, безусловно, доверяли. Это был небольшого роста худенький человек с измученным лицом… Когда немцы стали наступать (на Одессу — Ф.З.), он бросил свое секретарство, взялся за винт (винтовку — Ф.З.) и пошел сражаться против немцев. В 1918 году он снова был секретарем Исполкома и, когда Деникин взял власть, остался работать в подполье». Тут Деготь несколько ошибся.

В августе 1918 года действительно Фельдман был в «Коммунистическом батальоне» вместе с Александром Хворостиным. В боях редели ряды, осталось от батальона меньше сотни бойцов, и они, наконец, пробились к … махновцам. Поскольку, кроме Фельдмана, в отряде были и другие анархисты, их встретили неплохо, но название «Коммунистический» вызывало аллергию. Потому роту то разоружали, то снова вооружали, то всех подряд обыскивали, ища неизвестно что, то бросали на боевые операции. Скучать, словом, не приходилось. Однако не давала покоя мысль — как там Одесса? Хворостин и Фельдман отправились в штаб Махно за помощью. На станции Реуцкая они встретили Волина — правую руку Батьки, и он выписал им «специальный пропуск», с которым они за десять дней на перекладных добрались до родного города. Здесь уже были интервенты и деникинцы. Наши герои связались с подпольным ревкомом, были кооптированы в его челны, и Саша Фельдман снова стал секретарем этой организации. Вот когда пригодилось его знание французского языка. Ведь работать надо было, в основном, среди французских войск.

Мудрые правила подполья, оплаченные большой кровью, учат ограничивать до минимума круг людей, знакомых друг с другом. Вот почему, наверное, осталось так мало воспоминаний о Саше Фельдмане.

В дни интервенции знаменитый Мишка Япончик — некоронованный король бандитской Молдаванки имел некоторые связи с подпольным ревкомом. Они сводились к тому, что бандиты продавали ревкомовцам по дешевке ворованное оружие, главным образом, ручные гранаты, незаменимые для уличных боев. Нужны были деньги. И Софья Соколовская обращалась в Москву к Ленину с просьбой прислать тысяч четыреста. Она писала: «Одесский пролетариат — это бандиты, спекулянты, гниль. Возможно, мы попадем в самое отчаянное положение, накануне падения Одессы останемся без средств, а в Одессе без денег революция не двигается ни на шаг». Любопытное признание, не правда ли? Деньги были получены. Об этом, конечно, прознали бандиты и похитили В.Логинова и Самуила («Американца»). Посадили в подвал на Молдаванке и потребовали большой выкуп. На переговоры с самим Мишкой Япончиком вызвался идти Саша Фельдман. Он был уверен, что два еврея смогут договориться. Так оно и вышло. Свидание было назначено в бадеге около синематографа «Иллюзион» — где потом много лет помещался кинотеатр «Серп и молот». И, хотя было уговорено, что Фельдман придет один и без оружия, Хворостин, который нежно любил Сашу, тайком пошел за ним, сжимая в кармане рукоятку нагана. Впрочем, обошлось без стрельбы. Говорят, Мишка Япончик очень удивился, когда ему объяснили, за кого он требует выкуп.

— Это ж смешно сказать! — вскричал он, — Что с них взять, с голытьбы? И ссориться нам ни к чему, кончим миром!

Ревкомовцы были тут же отпущены с извинениями.

Во время интервенции Фельдман состоял в Союзе строительных рабочих, который возглавлял тоже анархист Шахворостов, и вёл кампанию против меньшевиков, руководивших в Центропрофе. Кончилось тем, что Саша свалил там руководство. Одновременно он редактировал и издавал газету анархистов на французском языке для солдат и матросов противника.

Когда части атамана Григорьева, который временно числился в Красной Армии, приближались к Одессе, ревком предложил французскому командующему генералу Ансельму переговоры. Предложение было принято, и на флагманский дредноут поднялись по трапу представитель Украинской Советской Республики Скляр, командарм Скачко, начальник штаба флота Шейковский и делегат Одесского Совета Фельдман. Фактически все переговоры по-французски вёл Фельдман, остальные сидели статистами, не зная языка.

Ансельм заявил, что если он сдаст город, то его жители станут жертвами большевиков-бандитов.

— Генерал, — сказал Фельдман, — посмотрите на меня, разве я похож на бандита? Кроме того, у вас просто нет выхода!

— Нужно отдать вам должное, — грустно сказал генерал, — 60 процентов моей армии вы уже разложили. Ставлю одно условие: вы должны выпустить мои части в Румынию, проводить до Бесарабии.

Уже был известен результат боя под Березовкой, когда французские солдаты стреляли в воздух и пачками сдавались в плен. И, хотя в Одессе был назначен новый главнокомандующий группой добровольцев генерал Шварц, хотя вся местная печать кричала, что город не будет сдан красным, Ансельм уже договорился с Фельдманом.

Интервенты уходили по Овидиопольской дороге. Вслед за ними потянулись разрозненные части добровольцев. Красочное описание этого исхода можно найти в книге В.Шульгина «1920». Ох, как костерили они союзничков! А в это время председатель подпольного ревкома Иван Клименко (Сергей) вывел на улицы города свои боевые пятерки. Они трепали хвосты «добровольцев», расстреливая их на месте. Словом, григорьевцы вошли в Одессу без единого выстрела, вопреки многочисленным «воспоминаниям», художественным романам и кинофильмам, описывающим «великий драп» на корабли.

Когда в Одессе установилась советская власть, Япончик решил «по примеру Котовского» создать собственную часть. С этим и пришел к Ф.Фомину, начальнику Особого отдела армии. Долго рядили в губкоме и, наконец, решили согласиться с этим предложением. Во-первых, может, будут воевать против белых и петлюровцев — всё же народ к оружию привычный, а, во-вторых, наверняка очистится город от этой шпаны. В комиссары полка планировался большевик Авдохин. Но он прямо заявил на губкоме:

— Что я — дурак, зачем я пойду в бандитский полк? Чтобы меня там убили?

Вот тогда-то и появился приказ Одесского окрвоенкомата №614 от 10 июня 1919 года, обнаруженный мною недавно: «Допускается к исполнению должности командира 54 пехотного полка тов. Винницкий (настоящая фамилия Япончика — Ф.З.), помощником его тов. Вершинский, комиссарами тт. Зеньков и Фельдман».

19 июля Саша Фельдман докладывал в окрвоенкомат:

«Считаю себя обязанным обратить Ваше внимание на замеченные мною безобразия в связи с моим пребыванием в 54-м полку. Первое, что в армию добровольно записывается много людей, не способных и не желающих в ней служить, что особенно дает себя чувствовать при уходе на фронт. Кроме того, необходимо обратить серьезное внимание на военный госпиталь (Пироговская улица), где, по заявлению, поступившему ко мне через командира 54-го полка Винницкого, берут взятки у лиц, посылаемых туда на испытания, за что их освобождают из Красной Армии. Политком 54-го Украинского Советского полка. А. Фельдман».

Тяжелое красное знамя от РВС вручали полку председатель Губисполкома Петр Забудкин и комиссар труда Петр Старостин. Полк с музыкой двинулся с Молдаванки на Заставу, где ждал эшелон. В поход выступило 2000 человек, до вагонов дошло только 900, до станции назначения — Рудницы доехало меньше 800. Остальные как-то рассосались по дороге. Безо всякой радости встретил командарм Иона Якир присланное ему «пополнение». Но в первую атаку бойцы полка пошли с воодушевлением и сбили петлюровцев с позиций. На радостях великой победы началась большая пьянка, и, когда ночью враг контратаковал, славные бойцы Мишки Япончика позорно бежали.

Натурально, Якир приказал разоружить и уничтожить бандитов. Не хватало ему еще иметь в своем тылу этот вооруженный сброд.

Сам Мишка Япончик со своими присными захватил салон-вагон с паровозом и чухнул в Одессу-маму. Но телеграф опередил его. На станции Вознесенск уездвоенком Николай Иванович Урусов остановил поезд и, не мудрствуя лукаво, лично расстрелял Винницкого. Это случилось 29 июня 1919 года.

Во время следующей интервенции Саша Фельдман снова исправно исполнял свои обязанности секретаря подпольного ревкома. Правда, отпустил бороду и, выходя на улицу, гримировался. Но это его не спасло.

3(16) октября 1919 года одесские газеты сообщили о происшествии. По сведениям «Одесского листка» на Базарной, 83 вечером выстрелами в спину был убит 30-летний бородач. «Одесские новости» сообщали, что это произошло против №89 по Большой Арнаутской. Убитый долго лежал на тротуаре. Собрались люди. Кто-то сказал: «Это — Саша Фельдман». Ему возразили: «Ничего подобного! Саша Фельдман не носил бороды, а этот — смотрите». Только, когда его привезли в морг, установили личность.

Когда Хворостин узнал, что труп Саши лежит в морге, он горестно воскликнул:

— Лучше бы я умер, ибо Саша нужнее революции!

Что ж, смерть не обошла и Хворостина. Когда он 16 декабря 1919 года попал в руки белой контрразведки, его долго и страшно пытали и только потом убили.

В №134-135 подпольной газеты «Одесский коммунист» появилось траурное объявление: «Одесский комитет РКПБ Украины и редакция «Одесского коммуниста» низко склоняют свою голову над свежей могилой самоотверженного революционера т. Саши Фельдмана, павшего от рук врагов рабочего класса». Когда вернулась советская власть, Николаевский бульвар переименовали в Бульвар Фельдмана, назвали его именем клуб на Островидова, 86 (потом там был клуб связи), а на бюро губкома постановили выдать вдове пособие а ж в пять тысяч рублей. Детям установить пенсию не догадались.

О.Капчинский опубликовал отрывок из письма бывшего политработника 45-й дивизии Михаила Аркадьева к известному в Одессе чекисту Иосифу Южному-Горенюку:

«Сашу Фельдмана убили уголовники за то, что он сообщил в Киев, что Мишка Япончик не хочет подчиняться командованию 12-й армии. Ведь убийство было вызвано честным поведением революционера Фельдмана, поставившего как комиссар полка в известность Реввоенсовет 12-й армии, что командир полка Винницкий отказывается выполнять приказ командования следовать с полком к Киеву. Командующий 12-й армией тов. Семенов на основании информации Саши Фельдмана издал приказ, что Винницкий объявляется вне закона. Это дало основание коменданту города Вознесенска пристрелить Мишку Винницкого».

Как видим, это воспоминание, пусть не шибко достоверное, меняет акценты и окончательно развенчивает новейшие легенды о Мишке Япончике.