Евгений Краснушкин

С 1920 по 1930 г. заведовал кафедрой судебной психиатрии в 1-м Московском университете. Одновременно заведовал кабинетом по изучению личности преступника. Был одним из организаторов Института судебной психиатрии им. Сербского, с 1931 г. — научно-исследовательского клинического института (МОНИКИ), в котором организовал психическую клинику. С 1943 г. — директор Московской областной нервно-психиатрической клиники. Принимал участие в судебно-психиатрической экспертной комиссии на Нюрнбергском процессе.

Автор исследований в области психогений, неврозов и психопатий, судебной психиатрии. Много внимания уделял внедрению новых методов активной терапии психических заболеваний.

Считают, что Краснушкин был одним из тех «специалистов», которые активно помогали следователям НКВД получать от арестованных необходимые показания и готовить обреченных к показательным процессам.

«„Признания" добывались от обвиняемых при помощи небывалых по утонченности психических и физических пыток, которые чудовища от медицины вроде профессора Краснушкина обкатывали на политических заключенных и оптимизировали с применением „научных методик испытаний". Этот врач-преступник работал в Ростовском университете и за свои труды был даже награжден орденом Ленина. Начиная с 1925-1926 гг., он использовал для своих бесчеловечных экспериментов уголовников, а с 1930 г. предпочитал уже политических „подопытных кроликов", на которых испытывал наиболее эффективные методы допроса с пристрастием, разрабатывал приборы и инструменты для оптимальных пыток. „Результаты" этого „ученого", ставшего директором зловещего института „Канатчикова дача" (позднее — институт имени Сербского), использовались НКВД для получения требуемых признаний на допросах. Правительство отпускало на эти исследования значительные средства. Практически дело обстояло так: обвиняемым предъявлялись сфабрикованные обвинения, после чего на следствии они подвергались широкому спектру самых страшных пыток. Пытки могли продолжаться неделями или даже месяцами, и заключенный, превращенный в развалину, соглашался сказать все, что приказывало НКВД, в том числе признаться в самых невероятных преступлениях. Жертву доводили до этой стадии, затем ей приказывали выучить сфабрикованное признание наизусть, и лишь после того, как палачи были полностью удовлетворены результатами репетиции, жертву выбрасывали на спектакль открытого процесса — на съедение председателю суда Василию Ульриху и генеральному прокурору Вышинскому — циничным ублюдкам и трусливым гиенам в человеческом облике» (Ной-майр Антон. Диктаторы в зеркале медицины. Ростов-на-Дону 1997 С. 386).