Константин Батюшков

Первое десятилетие ХIХ века. Ещё не взошла поэтическая звезда Пушкина. В русской поэзии на слуху другие имена - от уже постаревшего классика Державина до молодого романтика Жуковского. В петербургских салонах знакомятся и общаются друг с другом художники, музыканты, литераторы. Организуется "Вольное общество любителей словесности, наук и художеств". Карамзин издаёт литературный журнал "Вестник Европы".

Именно тогда на литературном горизонте появилось новое имя - Константин Батюшков. Он молод, моложе Жуковского на четыре года.

При поддержке Николая Гнедича, переводчика "Илиады", Батюшков напечатал первые свои стихи. Всё складывалось удачно, и молодой поэт даже представить себе не мог, какую участь готовит ему судьба.

Но это - потом.

А пока Батюшков полон замыслов. Побывав в Италии, преисполненный восторгов, он принялся за перевод поэмы Торквато Тассо "Освобождённый Иерусалим". Сочинил несколько десятков лирических стихотворений, привнеся в русскую поэзию, проникнутую славянским величием державинских од, музыкальность и гибкость итальянского языка.

Получив образование в частных французских пансионах Петербурга, Батюшков прекрасно владел итальянским, французским и немецким языками. Была в его натуре ещё одна особенность: романтическое преклонение перед ратными подвигами.

В 1807 году он добровольцем ушёл на войну с Наполеоном. Прусский поход завершился для молодого офицера тяжёлым ранением. Но это не охладило упоения воинской жизнью:

"Какой предмет для кисти живописца: ратный стан, расположенный на сих скалах, когда лучи месяца проливаются на утруждённых ратников и скользят по блестящему металлу ружей, сложенных в пирамиды!"

Раненого поэта перевезли в Ригу и поместили в доме немца-мясоторговца Мюгеля. Г-н Мюгель отнёсся к благородному воину уважительно, фрау Мюгель - с чисто материнской нежностью. А их дочь...

Семнадцатилетняя Эмилия Мюгель стала первым любовным увлечением Константина Батюшкова. Их чувство было взаимным, разлука - неизбежной. Родители влюблённых никогда бы не дали согласия на брак: их непреодолимо разделяли социальный барьер, религия, национальность и политика.

Два месяца в Риге стали едва ли не самыми счастливыми в жизни поэта. Батюшков уезжал с болью в сердце. Позже он не раз жалел, что не попытался изменить судьбу.

1809 год. Снова армия, финляндский поход, участие в так называемой Второй Северной войне - со Швецией. Батюшкову тяжело:

"Я подал просьбу в отставку... за ранами, через князя Багратиона, и надеюсь, что скоро выйдет решение. Так нездоров, что к службе вовсе не гожусь..."

Отставка вышла в конце мая 1809 года. Побывав недолго в Петербурге, Батюшков отправился в Хантоново - унаследованное от матери имение.

Российская глушь, до ближайшего губернского города (Вологды) более ста вёрст по непроезжей дороге через леса и болота. Полуразрушенный барский дом, заросший парк с прудами; в доме живут две незамужние сестры поэта, Александра и Варенька.

Здесь Батюшков сочинил "Видение на брегах Леты" - большую сатиру на современную русскую литературу - и послал её Гнедичу. Прочитанная в салоне Олениных сатира вызвала всеобщий восторг. Рукописные копии вмиг разошлись по Петербургу и Москве. С этого времени имя Батюшкова у всех на устах. Почти безвестный дотоле, поэт обрёл популярность.

С 1810 года Батюшков поселился в Москве, однако вскоре поддался уговорам Гнедича и возвратился в Петербург, где получил должность в Императорской публичной библиотеке.

Петербургский период продолжался недолго. 12 июня 1812 года Наполеон перешёл границу России. В жизнь Батюшкова снова вторглась война.

Поэт опять в действующей армии, в должности адъютанта легендарного генерала Раевского участвует в заграничном походе против Наполеона.

Его отношение к войне переменилось уже в самом начале, когда он увидел сожжённую Москву. Теперь война - не цепь доблестных побед и благородных смертей, а средоточие жестокостей и неизбывного горя.

"Меднобряцающая" пламенная муза впала в тоску и апатию. В январе 1816 года лейб-гвардеец Измайловского полка Константин Батюшков ушёл в "чистую отставку" - навсегда порвал с военной службой.

Когда он вернулся в Петербург, промелькнули первые нераспознанные признаки душевного надлома. В завязавшемся романе с Анной Фурман Батюшков был пассивен и нерешителен, словно страшился чувства. По собственному решению он "запретил быть" этой любви. И уже не мог избавиться от преследовавшей его русской хандры - даже в серьёзно-весёлом литературном обществе "Арзамас", этой вольной самозваной академии талантов и гениев.

Первая книга Батюшкова "Опыты в стихах и прозе", изданная в 1817 году, оказалась единственной - близился роковой удар.

Хандра сменилась приступами тяжёлой депрессии, или, как тогда говорили, "чёрной меланхолии". Явилось и застучало в дверь то, чего он в глубине души боялся всю жизнь, - дурная семейная наследственность. Умопомешательством страдали дед, рано умершая мать, сестра Александра. Недуг не пощадил и его.

Катастрофа разразилась в 1821 году, ровно на половине отпущенного Батюшкову срока жизни. Диагностика на расстоянии почти в 200 лет затруднительна, да и психиатрия того времени пребывала в зачаточном состоянии. По описаниям симптомов можно предположить, что поэта поразила одна из форм шизофрении.

Ему становилось всё хуже. Несколько раз он пытался покончить с собой. Никакое лечение не помогало.

Последней надеждой было лечение в психиатрической клинике в Зонненштайне (Германия). В 1824 году Батюшкова отвёз туда Жуковский.

Четыре года, проведённые в Зонненштайне, не дали облегчения. Бред и галлюцинации чередовались с периодами ремиссии. Больному становилось лучше; в такие дни он занимался рисованием, лепил фигурки из воска. Затем наступало обострение, в больном воображении возникали картины пыток, которым его якобы подвергали в клинике. "Хочу домой, в Россию!" - постоянно твердил он.

В 1827 году консилиум немецких врачей признал болезнь неизлечимой. Летом 1828 года немецкий врач Антон Дитрих привёз Батюшкова в Москву.

По приезде Батюшкова поместили в специально нанятом для него доме. Там он прожил два года вместе с врачом и немногочисленной прислугой. Состояние его не изменилось. Доминантой стал религиозный бред.

"Несчастный живёт в согласии лишь с небесами, - писал Дитрих. - Объявил, что он сын Бога, и называет себя "Константин Бог".

Близким людям невыносимо было видеть страдания безумного поэта.

Весной 1830 года Батюшков заболел воспалением лёгких. От этого недуга в ту пору умирало 99% заболевших. У постели больного собрались друзья, отслужили всенощную. Был Пушкин, но Батюшков не узнал его - он уже никого не узнавал. Под впечатлением этого визита Пушкин написал знаменитое "Не дай мне Бог сойти с ума..."

Батюшков сумел преодолеть кризис болезни, начал есть и понемногу поправляться. Через месяц он окреп физически, но в психическом отношении улучшения не наступило. Провидению было угодно сохранить ему только жизнь тела.

Честный немец Дитрих, убедившись в невозможности излечения, уехал из России, а Батюшкова отправили на родину, в Вологду, на попечение родных.

Там болезнь смягчилась, приняла вялотекущую форму. Он много читал, любимым его занятием стало рисование, в котором он достиг немалых успехов.

Батюшков прожил в Вологде до самой смерти. Он умер от тифа в 1855 году в возрасте 68 лет, пережив многих современников - и Гнедича, и Жуковского, и Пушкина.

"Что писать мне и что говорить о стихах моих! Я похож на человека, который не дошёл до цели своей, а нёс он на голове красивый сосуд, чем-то наполненный. Сосуд сорвался с головы, упал и разбился вдребезги. Поди узнай теперь, что в нём было!"