Марк Дейч

Сыграл ли роль национальный фактор при выборе темы для Вашей книги “Коричневые”?

Я бы так не сказал, потому что я всегда говорил и утверждаю, что в русском понятии ксенофобии, в частности в антисемитизме, тем более мы его повидали во всевозможных ипостасях. Мне кажется, антисемитизм является в первую очередь оскорблением для русских.

В книге Вы говорите: “Им, русским нацистам, вольготно на Руси”. А как Вы считаете, хорошо ли в наше время на Руси живется еврею?

Я полагаю, что евреям в наше время в России живется несколько лучше, чем при Советском Союзе. К сожалению, я не могу представить документальных тому подтверждений, не могу привести в пример цифры, но я полагаю, что это так. Я думаю, что сейчас, при выборе образования, профессионального трудоустройства, выборе профессии и так далее евреи испытывают меньше трудностей, чем раньше.

Как Вы считаете, откуда берет свои корни российский нацизм?

Ну, скорее всего, от немецкого нацизма, родины национал-социализма. А вообще традиции у нас свои достаточно глубокие. Собственно говоря, они были заложены, как ни странно, еще большевизмом. У большевиков больше сходства с национал- социалистами, чем различий.

Можно ли искоренить явление нацизма в России?

Очень нескоро, потому что речь идет не только об антисемитизме, я это подчеркиваю и говорю об этом в своей книге, а о ксенофобии. В каком-то смысле это российская национальная черта, которая уже тысячи лет существует, с того момента, как возникло Российское государство. Я полагаю, что преодоление этого произойдет нескоро. Если не евреи, то найдется какая-нибудь другая нация, которая будет нежелательна для какой-то части коренного населения России.

Лично Вам приходилось сталкиваться с антисемитизмом?

Да, приходилось.

Вы бывали в Израиле?

Да.

Как Вы считаете, чем отличаются израильские евреи от российских?

Я повидал много евреев в Израиле. Я лично не понимаю религиозных евреев. Это не значит, что я отношусь к ним плохо, я отношусь к ним, как приятель, я их просто не понимаю. Мне кажется, в наше время некая “зашоренность” нелепа, и это мешает, прежде всего, познавать мир и себя в нем.

Возможно ли разрешить конфликт на Ближнем Востоке?

Думаю, что да, но, как и каким образом это произойдет, я предсказать не могу, потому что я не политик, а журналист. Но думаю, что должно быть разумное балансирование между двумя возможностями. Так вот, первая возможность - это разумная политика, политика компромиссов и попытка договориться. Всегда лучше договариваться, чем вести войну. И вторая возможность, которую можно балансировать, это непременное, обязательное наказание тех, кто использует террор в качестве личного аргумента. Чтобы существовало знание того, что ни один из террористических актов не останется безнаказанным.

Как считаете, не поздно ли были приняты поправки к закону о СМИ в Российской Федерации? И как, по-вашему, - это возвращение к цензуре или все-таки попытка предотвращения пропаганды терроризма в СМИ?

В любом цивилизованном государстве есть конкретные ограничения на информацию. Ведь наш закон был принят вынужденно. Он представляет собой то, что существует в цивилизованных странах. В цивилизованных государствах существует очень мощная судебная система, которая ограничивает СМИ в некорректном освещении информации, попытках оскорбления личности и так далее. Все это возможно за счет мощной судебной системы, а она у нас не то чтобы несовершенна, а находится в самом тягостном состоянии. И поэтому на некоторое время необходим такой закон.

Какую прессу Вы читаете?

Я читаю “Коммерсантъ”, “Московский комсомолец”, безусловно, читаю западную прессу, прочитываю немецкие издания (немецкий – мой второй родной язык). Смотрю и нашу так называемую “патриотическую” прессу – “Завтра”, “Советскую Россию”. Считаю, что своих врагов надо оценивать.

Как относитесь к заказным материалам?

Отношусь к ним нормально. Я считаю, что заказной материал плох, а вернее, журналист, который выполняет заказ, лишь в том случае, если он берется за все подряд. Если он всеяден, он – плохой журналист. Я допускаю заказные материалы в том случае, если журналист не противоречит своим принципам.

Профессия обозревателя не становится ли причиной быть обозревателем по жизни?

Нет, по крайней мере, в моем случае. Я стараюсь отделять профессиональную деятельность от личной жизни.

Есть ли в вашем арсенале “орудие борьбы” против нелестных отзывов по отношению к Вам и вашим статьям?

Обо мне и моих статьях писали довольно часто и много в так называемой “патриотической прессе”. Дело в том, что я просто не обращаю на них внимания. И моя книга, и моя статьи рассчитаны на нормальных людей.