Анатолий Киселев

Анатолий Иванович Киселев – один из немногих советских командиров производства, управляющих огромными предприятиями, судьбами десятков тысяч людей, кто смог в смутные времена «демократизации» обратить накопленный при социализме человеческий, производственный, инженерный потенциал на благо взрастившей его страны и тех людей, которые строили боевые межконтинентальные стратегические ракетные комплексы, орбитальные космические станции и космические корабли.

Почти полувековой трудовой стаж Анатолий Киселева связан с одним и тем же столичным предприятием, носящим имя М.В. Хруничева. Завод этот заложили еще до революции, строили там поначалу автомобили, а потом – самолеты великих конструкторов Туполева, Петлякова, Ильюшина, Мясищева, которые сыграли огромную роль в годы первых пятилеток, в Великой Отечественной войне и в послевоенный период.

Вскоре после запусков первых искусственных спутников Земли завод стал ракетно-космическим. Так что в личной судьбе Анатолия Ивановича тесно переплелись авиационное начало и космическое продолжение.

А.И. Киселев 18 лет руководил машиностроительным заводом имени М.В. Хруничева, а в 1993 году возглавил созданный по его инициативе Государственный космический научно-производственный центр имени М.В. Хруничева, в который вошли сам завод Хруничева, Конструкторское бюро «Салют» (Мясищева, Челомея) и ряд других организаций.

Была создана Государственная ракетно-космическая корпорация, способная решать любые задачи в комплексе: проекты, чертежи, технология, изготовление ракет, орбитальных космических станций, их запуск и управление полетом. Корпорация, способная на международном рынке конкурировать с крупнейшими фирмами США и Европы, что в последующие годы было доказано на деле.

Государственный космический центр имени М.В. Хруничева буквально за несколько лет завоевал на международном космическом рынке огромный авторитет своими работами по станции «Мир», ее модулям и особенно работами по созданию Международной космической станции.

Конечно, никто не рождается директором. Но ведь некая путеводная звезда высветила среди сотен талантливых производственников, менеджеров именно Киселева, чтобы провести его по неповторимой ракетно-космической траектории.

Анатолий Киселев родился и вырос на Филях, в бывшем рабочем поселке имени Кастанаева. С отцом и матерью - людьми рабочими, трудовыми, сестрой и братом они жили в одной комнате двухэтажного деревянного барака.

Учился я в школе № 590, что на Кастанаевской улице. Начиналось это так. Первого сентября рано утром все старшие ребята дружно собирались в школу. Кто-то спросил меня (мне не было 7 лет): «А ты почему не идешь? Пошли с нами!» Я и пошел – без портфеля, тетрадок и ручек. Меня поставили в конец линейки, последним, где была табличка «1А». Пришли в класс, учительница стала читать по журналу фамилии. Потом спросила, кого она не назвала. Я встал и сказал свою фамилию и имя. Она записала ее в журнал. Так начался мой первый урок. Учительницу звали Нина Александровна Олсуфьева. Она стала моим первым классным руководителем. Вечером пришли домой родители, и я им сказал, что пошел в школу. Они дали мне денег, и на следующий день я купил себе тетрадки, ручку, карандаши. Началась школьная жизнь… Классным руководителем в старших классах была Вера Васильевна Вайнберг, которую я вспоминаю с большой благодарностью.

Послевоенное несытное детство приобщило Анатолия к спорту, он играл в футбол, хоккей с мячом, баскетбол, волейбол. В те времена ребята гоняли мячи в каждом дворе. Став чуть постарше, Киселев отдал предпочтение волейболу, уже с восьмого класса выступал за спортивный клуб «Фили». Спорт помог окрепнуть физически, научил правилам коллективной игры, воспитал способность ценить победы и стойко переносить горечь поражений.

Много лет спустя, став директором завода, Киселев не забыл дорожку в спортзал, продолжал играть для поддержания формы, для здоровья и настроения с друзьями по своей первой команде: Владимиром Старшининым, Гариком Марром, Евгением Уваровым, Александром Гусевым, Владимиром Фроловым, Михаилом Лахуару, Евгением Авдеевым. Все они – воспитанники тренера Алексея Михалева и работники завода имени Хруничева.

После окончания средней школы Анатолий Киселев поступил в ПТУ при заводе имени Хруничева. Он отлично учился и с не меньшим успехом играл в волейбол, вошел в юношескую сборную общества «Трудовые резервы», участвовал во всесоюзных спартакиадах вместе с прекрасными мастерами А. Пушкиным, А. Бановым, Д. Воскобойниковым - последний позже был признан лучшим нападающим мира. Затем Анатолия Киселева пригласили в сборную Москвы «Труд», которую тренировал капитан сборной СССР Владимир Иванович Щагин. Затем - в команду мастеров ЦСКА. Казалось бы, жизнь довольно четко обрисовала контуры ближайшего будущего. Однако…

Пришла пора сделать первый серьезный выбор. Мне было 19 лет, и я уже поступил на вечернее отделение института МАТИ. Предстояло решать – или большой спорт, с его постоянными сборами и чемпионатами, что было так заманчиво для молодого парня, или учеба в авиационном институте. Я сделал «авиационный» выбор…

В конце 1956 года выпускника ПТУ электромонтажника Анатолия Киселева распределили на филевский авиазавод в святая святых – цех окончательной сборки самолетов, туда, где рождаются самолеты, а это не может оставить равнодушным никого. Здесь, на территории завода № 23, в соответствии с постановлением правительства, подписанным Сталиным, было организовано ОКБ-23 под руководством выдающегося авиаконструктора Владимира Михайловича Мясищева. Задачу коллективу конструкторов поставили наисложнейшую - разработать стратегические реактивные бомбардировщики, способные доставлять за океан атомные бомбы, а заводу развернуть серийный выпуск новых самолетов Мясищева.

ОКБ и завод с поставленной задачей справились блестяще. Что же касается Киселева и сотен молодых рабочих, регулярно пополнявших кадровый состав предприятия, то это время стало для них временем сопричастности важнейшим государственным тайнам, что накладывало определенный отпечаток на образ жизни и поведение молодых авиастроителей.

Пытливому юноше, прикоснувшемуся к сложнейшей суперсекретной технике, стало очевидно: нужно учиться дальше. Тем более, что на заводе всячески поддерживали стремление молодого поколения получить высшее образование (при заводе было вечернее отделение МАТИ). Уже после второго курса студентов-вечерников, хорошо проявивших себя в цехах, назначали, как правило, на инженерные должности. Словом, электромонтажник Анатолий Киселев оказался на подготовительных курсах Московского авиационно-технологического института. И тут ему предстояло сделать еще один жизненный выбор.

Мне в жизни повезло, я, наверное, самый счастливый человек! На подготовительных курсах я познакомился с Татьяной Сорокиной, вместе поступили в институт. В 1960 году мы сыграли свадьбу. Она – изумительный человек! Трудно оценить ее человеческий подвиг, чтобы столько лет «терпеть» меня с моим взрывным характером. Она практически целиком посвятила себя семье, детям. Честно скажу: не будь ее, я никогда бы не стал тем человеком, каким стал.

Ох, как непросто бывает отыскать молодоженам то равновесное состояние, какое способствует и укреплению семьи, и профессиональному росту. Чете Киселевых это удалось сполна. Жить им поначалу было негде. Родители Татьяны «потеснились» и выделили молодым одну из двух комнат в коммуналке напротив заводской проходной. Зять Сорокиных оказался «знатным» – пальтишко, костюм, одна пара ботинок на лето и зиму, несколько сорочек – весь гардероб. Анатолий работал уже технологом, получал 88 рублей в месяц, Татьяна трудилась в лаборатории, проверяла электроприборы. В 1963 году у Киселевых родилась дочь, нареченная Инессой. Молодая мама и работала, и растила дочь.

Работая в качестве электромонтажника и учась на вечернем отделении МАТИ, мне длительное время пришлось проводить в электричках по дороге в город Жуковский. Нужно было вставать спозаранок, чтобы не опоздать на поезд, который на станции «Отдых» поджидал заводской автобус. Возвращаясь из Жуковского, приходилось пропускать первую лекцию. Занятия заканчивались в 21-00. Хорошо, что я жил рядом с институтом. А рано утром приходилось снова ехать в Жуковский…

Учился хорошо, «хвостов» никогда не было. Труднее других давались английский язык и начертательная геометрия. При серьезных учебных нагрузках ухитрялся подрабатывать тренером мужских команд спортклуба «Фили» по волейболу – получал за это 25 рублей, что было значительной прибавкой к зарплате 88 рублей. Правда, приходилось жертвовать воскресеньями, так как игры на первенство Москвы проходили как раз в выходные. На втором курсе меня назначили инженером-технологом.

Тут требуется короткое пояснение. Инженер-технолог Киселев занимался на заводе топливными баками, монтажом и испытаниями системы дозаправки бомбардировщиков в воздухе. Центр тяжести всех работ по доработке и испытаниям новых самолетов переместился в Подмосковье, на аэродром Летно-исследовательского института (ЛИИ) в городе Жуковском, где нынче проводят авиакосмические салоны. На аэродроме ЛИИ ОКБ-23 и завод развернули свои летно-исследовательские базы.

Вскоре произошло событие, трагическое для авиации и судьбоносное для ракетно-космической отрасли. Мясищевское ОКБ-23 закрыли и передали в подчинение Генеральному конструктору В.Н. Челомею из подмосковного Реутова. Заводу предписали свернуть авиационное производство, на короткое время заставили строить вертолеты «МИ», а потом целиком и полностью перепрофилировали на ракетную тематику. (Более подробно о важнейших событиях тех лет рассказано в опубликованном в этом же издании материале о Космическом центре имени Хруничева - книга 2, раздел «Золотой фонд».)

Лучше не пытаться ставить себя на место тех конструкторов, инженеров и рабочих, в их числе и на место Киселева, связавших свою жизнь с авиацией и ставших в один миг… ракетчиками. Их мнения, конечно, никто не спрашивал, но раз «партия сказала», то …

На базе авиационного ОКБ-23 был образован филиал № 1 челомеевского ОКБ-52, где создавались ракеты и боевые ракетные комплексы, точнее, первые стратегические межконтинентальные ракеты шахтного базирования УР-100 и УР-200.

Анатолий Киселев, окончивший к тому времени вечернее отделение МАТИ, работал уже инженером-испытателем на Контрольно-испытательной станции (КИС), занимался испытаниями системы опорожнения баков, затем его назначили начальником лаборатории испытаний систем управления ракет. Именно тогда Киселев впервые оказался на космодроме «Байконур». В 1965 году стал свидетелем и участником первого пуска ракеты-носителя «Протон».

Одновременно на Филях разрабатывали боевой ракетный комплекс РС-10 с ракетой УР-100, легендарной «соткой», родоначальницей целого поколения боевых ракет. Новый ракетный комплекс с уникальными характеристиками в июне 1967 года правительство приняло на вооружение, хотя к постановке на боевое дежурство приступили раньше.

Началась постановка на боевое дежурство межконтинентальных баллистических ракет шахтного базирования. Меня назначили техническим руководителем от завода-изготовителя при постановке на боевое дежурство первого полка Ракетных войск стратегического назначения. Это было под Читой. Работать приходилось по 18 часов в сутки, а иногда и по двое-трое суток без сна. Было очень трудно, давила секретность. Военные офицеры практически не знали технику, так что приходилось отлаживать взаимодействие боевых расчетов и промышленности. Задачу мы тем не менее выполнили: полк заступил 21 ноября 1966 года на боевое дежурство. На заводе имени Хруничева, как головном предприятии, создали службу по постановке ракет на боевое дежурство и службу гарантийного надзора и регламентных работ…

На Филях подрастала дочь. Тем временем папа пропадал в длительных командировках, связанных с не вполне понятным словосочетанием «боевое дежурство», которое произносили только шепотом. Киселев «мотался» по городам и весям огромной страны, нагрузки физические и моральные были колоссальными. Выручала хорошая спортивная закалка.

Пришло время позаботиться о сносном жилье. Постоянные командировки помогли Киселевым сделать сбережения, чтобы купить двухкомнатную кооперативную квартиру. Правда, и долгов наделали немало.

Все хлопоты по воспитанию дочери, а потом – и сына, все заботы по дому исправно ложились на надежного «начальника тыла» семьи – Татьяну Ивановну. Семья эта никогда не была обижена в части друзей, и в дни редких приездов Киселева в Москву в доме, где исповедовали родительский принцип «все, что есть в холодильнике, - на стол!» всегда было полно народу.

19 февраля 1968 года Киселеву было 29 лет. Его назначают заместителем директора завода по эксплуатации. Такое довольно странное название должности придумали из-за секретности. На самом же деле Анатолий Иванович отвечал за постановку стратегических ракет, изготовленных на заводе, на боевое дежурство, подготовку к испытаниям новых типов боевых изделий и тяжелой ракеты «Протон» на космодроме «Байконур». Такую службу в КБ «Салют» возглавил Юрий Васильевич Дьяченко, а после его смерти Дмитрий Алексеевич Полухин, впоследствии – Генеральный конструктор КБ «Салют».

Вот таким образом Киселев, человек с эрудицией, инициативный и энергичный, шагнул на уровень уже отраслевого руководителя.

В начале ноября 1970 года я прилетел в Москву с «Байконура». Директор завода Михаил Иванович Рыжих рассказал, как наше предприятие уже несколько месяцев работает над первой ДОС – долговременной орбитальной станцией – на базе уже построенных корпусов военной станции «Алмаз». На Филях идет сборка, а электрические испытания пройдут на «королевской» фирме в Подлипках. Директор сказал: «Все, что за воротами нашего завода, мы подчиняем тебе, будешь «тащить» станцию от Подлипок и до пуска!..

Вникнуть в технические особенности станции, в своеобразную историю ее появления оказалось для инженера Киселева делом отнюдь не простым. Все приходилось изучать на ходу. Однако много сложнее оказался чисто человеческий аспект предстоящей работы: Анатолий Киселев никого на «королевской» фирме не знал! Он занимался боевыми изделиями и «Протонами», так что пути-дороги филевцев и «королевцев» практически не пересекались. В ЦКБЭМ, так тогда именовалось ОКБ-1, входил Завод экспериментального машиностроения. Заводчанам, как правило, всегда было легче сходиться друг с другом, так что Киселеву в этот момент очень помог директор ЗЭМа Виктор Михайлович Ключарев и главный инженер Вахтанг Дмитриевич Вачнадзе… Из разработчиков ему особенно запомнился Евгений Васильевич Шабаров, один из заместителей главного конструктора. По словам Киселева, он многому научился у Шабарова.

Ведущим конструктором станции в Подлипках был Юрий Павлович Семенов, а его заместителем – Валерий Викторович Рюмин. Впоследствии Семенов стал академиком, руководителем нынешней РКК «Энергия», а Рюмин – летчиком-космонавтом, дважды Героем Советского Союза.

Испытания станции на КИСе в Подлипках шли круглосуточно. Киселев уезжал из дома в шесть часов утра, а возвращался далеко за полночь. Работа шла под очень жестким контролем ЦК партии и Совета министров, про родное Министерство общего машиностроения и говорить нечего. Видимо, именно тогда руководители отрасли и «кураторы» из директивных органов заметили молодого, энергичного заместителя директора ЗИХа, разбирающегося как в технике, так и в технологических процессах, и умеющего находить общий язык и с проектантами, и с заводчанами.

Все работы по испытаниям станции в Подлипках и подготовке к пуску на «Байконуре» заняли около пяти месяцев – по нынешним оценкам на такую работу потребовались бы два – три года. Ветераны Центра имени Хруничева вспоминают, что такой дружной работы всех участников проекта больше никогда не было, даже при создании орбитального комплекса «Мир».

Первую в мире орбитальную станцию «Салют» вывели на орбиту ракетой «Протон» 19 апреля 1971 года. В Государственной комиссии долго обсуждали, как назвать станцию. Перед вывозом носителя на старт А.И. Киселев вместе с В.В. Палло (ведущим конструктором) ночью вызвали маляра и сказали: «Пиши на борту - «Заря»!» Утром члены Госкомиссии пришли в монтажно-испытательный корпус, посмотрели и… одобрили. Однако когда станция была уже на орбите, кто-то вспомнил, что первый китайский спутник назывался «Зарей», так что на послепусковом заседании Госкомиссия передала в ТАСС другое имя – «Салют».

В 1971 году Киселев участвовал в проведении летных испытаний комплекса УР-100М и переоборудовании стоящих на дежурстве боевых ракетных комплексов. Фантастической по напряжению оказалась работа по созданию комплекса УР-100К. Менее чем за полтора года, с августа 1969 года по март 1971 года, были проведены 30 пусков ракет УР-100К, ставших одним из самых совершенных образцов военного вооружения.

При постановке на боевое дежурство стратегических ракет не обходилось, увы, и без крупных неприятностей.

Как-то я прилетел поздно вечером с одного из боевых объектов. Только приехал домой, позвонили с завода и попросили срочно явиться к директору. Михаил Иванович без всяких предисловий приказал утром вылететь вместе с главкомом Ракетных войск маршалом Крыловым в одну из дивизий, где в шахте взорвалась наша ракета. Слава богу, обошлось без жертв. Разбирались долго, и все-таки удалось выяснить картину и причину происшествия. Возвращался домой в одном самолете с министром С.А. Афанасьевым. В Шереметьеве вышел из самолета и пошел с чемоданчиком на выход. Вдруг остановилась «Чайка» и Афанасьев спросил: «У вас, что, нет машины?» «Нет», - говорю. «Садитесь…» Вот при каких обстоятельствах я впервые получил возможность поговорить с Сергеем Александровичем, который сыграл в моей жизни определяющую роль. Мне очень повезло, что в дальнейшем довелось многие годы работать под его руководством…

При летно-конструкторских испытаниях ракеты «Протон» нередко случались неприятности и очень крупные. Три аварии подряд произошли из-за воронежских двигателей второй ступени, и вся Восточная Сибирь осталась без телевидения. На очередной пуск мы летели на «Байконур» вместе с Афанасьевым и главным конструктором двигателей Конопатовым. Ситуация острейшая, и нам, конечно, было не до шуток. И тут Сергей Александрович у меня спросил: «А ты теплое белье взял?». Я ответил: «Зачем? На «Байконуре» - плюс тридцать тепла». Сергей Александрович тогда сказал: «Можем с «Байконура» пойти на Колыму». К счастью, пуск прошел нормально, и напряженность была снята…»

С.А. Афанасьев безошибочно угадал в заместителе директора Завода имени Хруничева именно того человека, который смог бы самостоятельно находить решения, казалось бы, неразрешимых проблем. Действительно, уже тогда Анатолий Иванович обладал удивительной способностью видеть перспективы развития, умел разумно рисковать, убеждать людей и добиваться выполнения задуманного.

10 февраля 1972 года Киселев получил высокое продвижение по службе - его назначили заместителем начальника Первого главного управления Минобщемаша по производству. В главк входили конструкторские бюро великих Челомея, Уткина, Макеева, Решетнева, крупнейшие ракетно-космические заводы страны: родной завод имени Хруничева, «Южмаш» в Днепропетровске, Омский авиационный завод, Златоустовский, Красноярский, Оренбургский машиностроительные заводы – цвет отрасли.

Трудно представить, сколь обширными стали заботы новоиспеченного работника центрального аппарата, сколь возросла его ответственность. Определенное уныние первых недель министерской, а значит, чиновничьей работы быстро прошло, ведь ему была предоставлена редкая возможность до тонкости изучить все стороны дела уже на уровне страны в целом, постичь премудрости обширной межотраслевой кооперации, близко узнать ведущих разработчиков и производителей ракет и космических кораблей, характеры, взгляды, взаимоотношения лидеров отрасли…

Вот характерный штрих «аппаратной» карьера Киселева. В апреле 1972 года министр вместе со своим заместителем Хохловым и главным диспетчером министерства Федченко готовился к коллегии по подведению итогов первого квартала. И тут Афанасьев спросил у обложенных бумагами подчиненных: «А где молодой зам. начальника Главка по производству?» (Этот эпизод через два года рассказал Киселеву сам Б.Я. Федченко.) Велико было изумление собравшихся, когда они увидели Киселева, пришедшего к министру с пустыми руками! Ни папки, ни портфеля, ни рулонов бумаг… Его начали «пытать» (а в МОМе он работал один месяц). Вот тогда-то руководители отрасли и убедились не только в феноменальной киселевской памяти, но и в умении преподнести все цифры, сроки, факты, «узкие места» и свои оценки в сжатом, концентрированном виде, а главное – в определенной системе целей.

Три года пролетели как один день: в постоянных командировках, дальних перелетах, бессонных ночах. Нет, он не жаловался на тяготы такой жизни, потому как считал, что кто-то должен делать эту работу. Да и дома все шло нормально: родился сын Валерий. Хорошо училась Инесса. В надежности своего «тыла» он никогда не сомневался.

Еще одно важное наблюдение вынес Киселев из своих разъездов по заводам и КБ: люди куют ракетный щит Родины и строят орбитальные станции, а живут скудновато. Вот и приходилось ему порой вступать в жаркие перепалки с региональными властями, которые за успехами в космосе порой забывали о жилищном строительстве, поликлиниках, пансионатах, стадионах, пионерских лагерях. Но надо сказать, что крупнейшие директора МОМ всегда занимались социальной инфраструктурой.

В своем министерском «кресле» Киселев освоился крепко, уже пошли разговоры о его назначении начальником главка или заместителем министра. К сожалению, к тому времени у директора ЗИХа Михаила Ивановича Рыжих стало совсем плохо со здоровьем, так что в министерстве уже подыскивали ему замену. Министр Афанасьев не любил принимать с ходу серьезных решений, старался узнать мнение одного, другого, третьего… В итоге предложил Киселеву вернуться на завод, но уже в должности директора.

В министерстве мне посчастливилось пройти великолепную школу, после которой уже ничего не было страшно. В душе я всегда оставался производственником, а не чиновником. После предложения министра, а его решения было тогда мало, меня вызвали в ЦК партии к заведующему оборонным отделом И.Д. Сербину. Он глянул на меня, задал два-три вопроса, встал из-за стола и сказал: «Назначили? Иди, работай и не оглядывайся!..» Вот и все напутствия…

В феврале 1975 года Совет Министров СССР по представлению министра общего машиностроения С.А. Афанасьева и с согласия ЦК КПСС назначил Анатолия Ивановича Киселева директором Машиностроительного завода имени М.В. Хруничева.

К тому времени на заводе выпускали боевые межконтинентальные баллистические ракеты, строили ракеты – носители космического назначения «Протон», орбитальные пилотируемые станции «Алмаз», транспортные корабли снабжения (ТКС), отрабатывали многоразовый возвращаемый с орбиты аппарат ВА, занимались модификациями ДОС-17К «Салют»… Завод был практически опытно-экспериментальным предприятием ракетно-космической отрасли. Опытные работы составляли до 80 процентов всего объема деятельности.

Штат завода составлял 24 000 человек! Трудно поставить себя на место человека, облеченного столь масштабными задачами и ответственностью.

В момент назначения на должность директора Киселеву не исполнилось еще тридцати семи лет. Успевший за три года министерской работы объездить все предприятия отрасли новый директор ЗИХа получил бесценный материал для сравнения и анализа. Потому первым делом он приступил к разработке новой программы реконструкции и технического перевооружения завода. Совет Министров СССР довольно быстро утвердил его программу, и в течение последующих 10 лет на Филях был построен фактически второй завод.

«Кузнец своего счастья» Киселев начал со строительства кузницы и гальванического цеха, реконструкции литейного цеха – то есть с цехов, где сложились самые тяжелые и вредные условия труда. Следующим шагом, сколь естественным, столь же и болезненным, стало обновление стареющего «командного состава» предприятия.

Новые конструкторские разработки, высокие требования к точности, новые материалы требовали изменить старые устоявшиеся подходы. Требовалось сделать шаг на новую технологическую ступень, внедрить станки с программным управлением, обрабатывающие центры, вычислительную технику в цехах, обучить технологов-программистов, повысить культуру производства, улучшить организацию и условия труда. А главное – создать молодую команду грамотных единомышленников.

Учиться пришлось и директору. Отдельным разделом плана реконструкции и перевооружения стала социальная сфера, строительство жилья детских садов, баз отдыха. Были построены пансионат с лечением в Юрмале. Почти завершен пансионат в Гаграх. К сожалению, впоследствии они оказались за рубежом… Удалось сохранить только пансионаты в Евпатории и в Подмосковье – с лечебными базами, великолепной медициной.

О выполнении плана технического перевооружения и реконструкции А.И. Киселев докладывал на Политбюро ЦК КПСС, которое вел М.С. Горбачев.

Говоря о капитальном строительстве, техническом перевооружении, развитии завода, нельзя не сказать о том, сколько сил и энергии вкладывал в эти дела министр Афанасьев и один из его заместителей В.Н. Сошин.

По каждому предприятию С.А. Афанасьев вел записи и, приезжая, начинал с вопросов, которые обсуждались на предыдущей встрече. Не дай бог, если поручение не выполнялось! А вот если он обещал что-то решить, можно было не сомневаться в конечном результате.

Вскоре завершилось строительство «корпуса 160», и окончательно сложилось замкнутое производство ракет-носителей «Протон». В корпусе разместили агрегатно-сборочный цех, там и сегодня собирают корпуса ракет - носителей и всех модулей космических станций. Следом, как по цепочке, - цех окончательной сборки № 22. Замыкают ракетно-космическую поточную линию Контрольно-испытательная станция (КИС), где проводили и проводят электрические проверки и моделируют полетные режимы. Потом «изделие» разбирают, красят, грузят по блокам на железнодорожные платформы и отправляют в Тюра-Там, на «Байконур», и там снова собирают и снова проводят испытания.

В сферу своих непосредственных обязанностей новый директор завода включил модернизацию технического и стартовых комплексов на левом фланге космодрома.

ЗИХ набирал обороты. В 1975 году правительство приняло на вооружение боевой ракетный комплекс РС-18 с ракетами УР-100Н. Завод тем временем готовился к производству новой ракеты УР-1000НУТТХ с улучшенными характеристиками.

К 1975 году ракета-носитель «Протон-К» стартовала уже 46 раз.

22 декабря 1975 года «Протон-К» вывел на геостационарную орбиту спутник-ретранслятор «Радуга» единой системы спутниковой связи. Десять месяцев спустя взлетел спутник-ретранслятор «Экран» системы непосредственного телевизионного вещания.

В конце 1978 года запустили еще один ретранслятор «Горизонт». Всего в тот год состоялись восемь пусков. Итог года подвело правительство: трехступенчатую ракету-носитель «Протон-К» вместе с техническим и стартовым комплексами приняли в серийную эксплуатацию.

Директор такого завода, как наш, он – и директор, и конструктор! Если я не в состоянии говорить с главным конструктором на его языке, значит я – не директор, а мы должны понимать друг друга с полуслова. И если я возвращаю чертежи, то должен объяснить, почему это сделал.

На заводе шла технологическая революция. Изделия сменялись стремительно, каждый год запускали в производство новое и новое.

Это сумасшедшая работа!..

Кстати, о технологии и ответственности Генерального конструктора и Генерального директора. Как правило, при создании новейших образцов авиационной ракетно-космической техники всегда звучит имя Генерального конструктора, и незаслуженно забывают о заводах-изготовителях, главных технологах, технологах, разработчиках оснастки, которая обеспечивает заданные ТТХ и качество.

Не зря же, выпуская машину в полет или утверждая гарантийные сроки, формуляр на изделие подписывают двое - Генеральный конструктор и директор завода. За каждым из них стоят коллективы и персональная ответственность.

От технологов зависит не только качество изделия, но и, что немаловажно, стоимость изделия. Например, от них зависит, какой коэффициент использования материалов имеет изделие (какой процент идет на стружку). А стоимость и качество изделия - основные параметры при конкурентной борьбе и при социализме, и при рыночной экономике.

22 июня 1976 года стартовала очередная челомеевская орбитальная пилотируемая станция (ОПС) «Алмаз», названная в открытой печати «Салютом-5». Она проработала 441 день и приняла два экипажа, третьему не удалось состыковать свой «Союз» со станцией. 19 декабря 1981 года ЦК КПСС и Совмин СССР закрыли все работы по комплексу «Алмаз». История получила продолжение пять лет спустя. 12 апреля 1986 года Военно-промышленная комиссия возобновила работы по «Алмазам» - КБ «Салют» и ЗИХу предстояло разработать и выпустить космические аппараты радиолокационного обзора и наблюдения Земли.

С прикрытием «алмазной» темы на Филях форсировали работы по транспортному кораблю ТКС, или 11Ф72. Он взлетел 17 июля 1977 года под названием «Космос-929». Задел ТКСов использовали, как транспортные корабли для орбитальных станций второго поколения «Салют-6» и «Салют-7».

Еще летала ДОС «Салют-4», когда вышло решение о создании «Салюта-6». Чертежи, по «традиции», выпускало КБ «Салют», а изготовителем стал, как всегда, ЗИХ.

Новизна задачи заключалась в том, что у станции должен был появиться второй стыковочный узел. Это позволило дозаправлять станцию топливом, сменять экипажи при постоянном пилотировании, одновременно стыковать «Союзы» и «Прогрессы», открывало возможность выхода в открытый космос для проведения непредвиденных ремонтных операций. Этот объем разработок и изготовления лег на головную организацию «Энергия». Практически предстояло сделать совершенно отличную от «Салюта-4» станцию с новой компоновочной схемой, новым переходным отсеком и переходной камерой, с третьей солнечной батареей, с новым интерьером станции, с наружными подножками и поручнями. Кроме того, предстояло позаботиться о космонавтах (цветное телевидение, складной душ, улучшенные спальные места, космическая столовая и многое-многое другое).

29 сентября 1977 года состоялся успешный запуск станции «Салют-6». В течение пяти лет на орбитальном комплексе постоянно находились от двух до пяти космонавтов. К станции совершили полеты пять основных экспедиций и 11 так называемых экспедиций посещения, из них девять международных.

Запущенный 25 апреля 1981 года ТКС «Космос-1267» состыковался в июне с шестым «Салютом». Так впервые удалось образовать на орбите систему массой в 40 тонн! От ТКС отделился возвращаемый аппарат ВА и с большой точностью приземлился. ТКСы оказались основой орбитальных комплексов совсем близкого будущего.

Станцию «Салют-7» вывели на орбиту 19 апреля 1982 года. Филевские конструкторы учли примерно полтысячи замечаний и предложений по предыдущему «Салюту». На станции работали четыре основных экипажа и пять экспедиций посещения.

Киселев участвовал во всех пусках и, естественно, отвечал за «Протон» и станции.

…История, рано или поздно, все расставляет по своим местам. Да, хруничевцам пришлось расстаться со своей давней задумкой - отправлять космонавтов на орбиту на «своем носителе» и на «своем» корабле. Оставив, и не по своей воле, доставочные пилотируемые корабли «королевской» фирме, на Филях нашли применение всему уникальному «заделу», конструкторскому и технологическому, по ОПС «Алмаз» и кораблям типа ТКС.

В первой половине восьмидесятых годов на Филях принялись за создание многоцелевого постоянно действующего орбитального комплекса «Мир». Головной организацией по комплексу «Мир», как и по «Салютам», была назначена королёвская фирма НПО «Энергия».

НПО «Энергия» изначально заложило модульную основу его «наращивания» на орбите. Это – как в детском «конструкторе»: на один «базовый» кубик ставят, цепляют один, другой, третий, пока не получится некая фантастическая конструкция. Так вышло и с «Миром».

Задумка комплекса хоть и была великолепной, но, честно говоря, поначалу казалась какой-то нереальной. Кстати, даже в руководстве страны было много разногласий по поводу создания «Мира». Мы с Дмитрием Алексеевичем Полухиным, руководителем КБ «Салют», понимали, что наши предприятия берутся за решение труднейшей задачи. Взять хотя бы базовый блок с шестью (!) стыковочными узлами. Работали в тесном контакте с НПО «Энергия». Чего греха таить, часто спорили до хрипоты, да и министерство частенько со всех снимало стружку. Однако только такая совместная работа трех ведущих фирм и дала свои результаты.

Когда базовый блок станции «Мир» был почти собран, оказалось, что он тяжелее на тонну. Начались выяснения отношений – с исходных данных. Мне позвонил Генеральный конструктор В.П. Глушко и сказал, что подъедет с решением проблемы. Он приехал и предложил заменить на станции «Мир» все крепежные стальные болты на титановые. До сих пор не знаю, кто предложил ему эту бредовую идею.

Я попросил его пройти в цех и на месте посмотреть. После осмотра он отказался от своего предложения. Пришлось снимать часть научной аппаратуры с базового модуля и доставлять ее на орбиту в модулях «Квант-2», «Кристалл».

Другой случай. Ю.П. Семенов предложил изменить все механизмы антенн, которые были уже изготовлены. Я очень уважаю Ю.П. Семенова как человека, талантливого конструктора, самоотверженно преданного делу, посвятившего всю свою жизнь пилотируемой космонавтике. Разве мог я отказать его просьбе? Но как уложиться в сроки, которые контролировали министр и ЦК КПСС. Нельзя подводить и Ю.П. Семенова, у которого сложились непростые отношения с В.П. Глушко. В конечном итоге сообща, на оперативно-техническом руководстве, выход все же был найден. Пришлось преодолеть технические трудности за счет целого ряда нестандартных решений.

Двадцатилетний опыт эксплуатации долговременных орбитальных станций семейства «Салют» многому научил коллективы королевского ОКБ-1, филевского КБ и завода имени Хруничева. Постепенно, шаг за шагом менялись бортовые системы, менялся и сам корпус станций. Разработчики и изготовители пересмотрели и ужесточили практически все требования на создание орбитальных пилотируемых станций, космических кораблей и ракет-носителей типа «Протон» и «Союз». Сам «облик» станций претерпевал существенные изменения.

29 марта 1984 года на этапе сборки базового блока комплекса «Мир» новый министр О.Д. Бакланов создал оперативно-техническое руководство всеми работами во главе с директором ЗИХа А.И. Киселевым. Его заместителями стали Генеральный конструктор КБ «Салют» Д.А. Полухин, Главный конструктор направления Ю.П. Семенов - НПО «Энергия», и директор Завода экспериментального машиностроения из того же НПО «Энергия» В.А. Борисенко.

Назначение Киселева, пусть на короткое время, «командиром» проектантов и разработчиков было неслучайным: за сроки изготовления станции отвечал завод имени Хруничева и в первую очередь его директор. Задача осложнялась тем, что запуск предстояло осуществить к XXVII Съезду партии. К тому же окончательную сборку летного экземпляра базового блока станции предваряло изготовление десяти его земных «собратьев» – стендовых аналогов станции для проведения всех видов испытаний. Так что ЗИХу вновь пришлось трудиться в давно привычном «режиме мобилизации».

20 февраля 1986 года «Протон-К» успешно вывел базовый блок «Мира» на орбиту. Так был заложен фундамент для создания в космосе многоцелевого